отзывы и рeцензии

Великая красота: отзывы и рeцензии

Фильм «Великая красота» итальянского режиссёра Паоло Соррентино можно назвать выдающимся фильмом. Он был снят в 2013 году и получил признание как одного из лучших фильмов года. Фильм был удостоен множества кинопремий, а именно - «Золотой глобус», «Серебряная лента», «Оскар», «Премия Европейская киноакадемия» и «BAFTA». Фильм является ремейком «Сладкой жизни» Федерико Феллини 1960 года, где также затрагиваются похожие проблемы в обществе, но не всего общества, а именно той прослойки общества, которая именуются элитой. Соррентино вообще хорошо удаются фильмы на данную тематику, например, как и в его фильме «Молодость» 2015 года. «Великая красота» относится к жанру сатирической трагикомедии. Главной её задачей было показать относительность критериев восприятия жизни, а именно трагическое оборачивается смешной стороной, в комическом проступает ощущение трагедии. Так о чём же работа итальянского режиссёра Паоло Соррентино? Что он хотел донести своим фильмом до нас-зрителей? В его работе заключено само рассуждение о духовных изменениях, преобразованиях в современном обществе. Он хотел продемонстрировать, на чем держится элита Рима. Фильм начинается со сцены песнопения церковного хора на площади Рима, тем самым демонстрируется внешняя святость города, может быть даже его былая мощь, величие и святость. Сразу после этой сцены следует другая - безумная вечеринка, на которой люди перестают быть похожими на самих себя, отключают свой разум и теряют все человеческое. Обнажается ужасный контраст между гениальными культурными свершениями предков и дешевым маскарадом измельчавших потомков. Все празднуют день рождение главного героя фильма - Джепа Гамбарделла, которому исполняется на тот момент 65 лет. Джеп - писатель, который написал блестящий, но единственный роман 40 лет тому назад, но потом у него пропадает желание писать по-настоящему хорошую литературу. Но почему так произошло? Это случилось из-за того, что он всю свою жизнь хотел попасть в высшее общество, он хотел стать его частью, что успешно и сделал. Но попав в неё, он выдохся. Всё его желание писать, творить исчезло. Это общество только потушило в нем искру, которая помогала ему выплескивать свои мысли на бумагу. Но вот в свои 65 лет он начинает осознавать, что все это время он жил и продолжает жить в искаженном, извратившемся, далеко ушедшем от всякой морали мире. В мире - наслаждений. Также он понимает, что в себе он не несёт никакой ценности, что он пуст, в нем произошло внутреннее опустошение. К этому выводу его подталкивает один случай. Однажды случайно он встречает маленькую девочку, которая спрашивает его о том, кто он, но Джеп не может ответить на этот вопрос, так как он сам не знает ответа. В этот момент он осознает, что все вечеринки, частые встречи с бессмысленными разговорами им нужны для того, чтобы скрыть бессмысленность своего существования и не чувствовать пустоту их жизни. Однажды Джеп встречает Рамону, женщину с похожей судьбой, но с более человеческим отношением ко всему, хотя она и занимается стриптизом в клубе её же отца. Ему с ней хорошо, у него наконец-то отдыхает душа, и что-то в нем самом меняется. Например, у его знакомой умирает сын, и он цинично рассуждает о том, как нужно вести себя на похоронах, и перечисляет те шаблонные фразы, которые всем нужно там услышать, и говорит, что главное - не плакать, так как это прерогатива матери умершего. Но неожиданно на похоронах Джеп сам нарушает свой главный закон и начинает плакать во время похорон, искренне страдая. И так, размышляя о своей жизни, он приходит к Богу, начиная искать у него ответ на свой вопрос - «Как жить дальше, что будет потом?». Таким образом, после фильма думаешь, что Паоло Соррентино смог раскрыть ту проблему, которую общество упорно пытается скрыть - пустоту человеческой жизни многих людей, которые потеряли себя за всей той напускной роскошью, той искусственной красотой, которые люди себя окружают.

'А сейчас я хочу тебе кое что показать'... 'Все всегда заканчивается.. смертью...Но в начале была жизнь, скрытая за бла бла бла... Все решалось под болтовню и шум, тишина и чувства, переживания и страх... редкие и беспорядочные вспышки красоты, а потом убожество несчастного человека... и все это погребено под покровом смущения от существования в этом мире... бла бла бла... А дальше то, что будет дальше... меня не заботит, что будет дальше.. Итак, роман начинается... По сути, это всего лишь фокус. Да, просто уловка... 'Великая Красота'. Тихая неспешная прогулка по городу, который принято называть 'вечным'. Ночной город наполненный светом, движением, чувствами, его древней историей, музыкой... бесконечными разговорами, сплетнями, безысходной ироничностью и мудрым пониманием тщеты и бессмысленности происходящего. Смерть может быть красивой и объяснимо неизбежной, в отличие от счастья, мимолетного и ускользающего. Старость не приговор. Она мудра и склонна к тому, что называется чувственным безразличием. Когда секс не повод для беседы, а скорее, помеха... досадная неизбежность человеческих взаимоотношений. Красота увядания, лиловые отсветы декаданса, маскарадная суета и ясное понимание того, что ты существуешь только потому. что еще способен улавливать в череде событий признаки ВЕликой Красоты жизни. Ее 'редкие и беспорядочные вспышки'... Фильм Паоло Соррентино 'Великая красота' 2013г. Реминисценция классной 'Дольче Вита' Феллини... Щемящие Интонации светлой грусти, четко уловленные в 'Новом кинотеатре 'Парадизо' Джузеппе Торнаторе или в его же 'Малене'... Смех сквозь слезы и беззаботная беспечность перед лицом вечности. Жизнь, как краткий миг, который не успеваешь осознать и которым не можешь насладиться. Бесконечная череда маленьких, пустых, и по-настоящему смешных в своей трагичности, обычных жизней... Интеллигенты и аристократы, бандиты и проститутки, фрики-акционисты, стареющие развратники и трогательные циники, святые и не очень, любители джина с тоником и кулинары-экзорцисты. День за днем. Столетие за столетием. Из века в век... Очень стоящий, достойный Фильм... про старичков и для старичков.

Вы когда-нибудь мечтали, чтобы картины великих художников ожили? Чтобы все искусства — будь то скульптура, живопись, опера, танец, поэзия, перформанс — слились воедино? Когда-нибудь ваша душа замирала оттого, что летний вечер прорастал в вас красотой? Если да, то «Великая красота» Паоло Соррентино — для вас. Мировое кино давно не знало произведения такого масштаба, какое подарил миру этот «новый Феллини», возглавивший школу актуального итальянского кино. «Великая красота», безусловно, стала его magnumopus, в котором органично переплелись ядовитый гротеск, утонченный эстетизм и глубина философских размышлений о человеческом существовании. «Великая красота» Паоло Соррентино — одно из самых важных кинематографических событий 2010-х, фильм, в котором органично переплелись ядовитый гротеск, барочные образы, размышления о состоянии современного общества и глубина философского взгляда на человеческое существование. Фильм стал своего рода кульминацией эстетизма в кинематографе. «Великую красоту» особенно оценят те, кому посчастливилось родиться с душой художника: это грациозное эстетическое пиршество, настоящий гимн искусству, сливший в едином симфоническом потоке скульптуру, живопись, оперу, танец, поэзию, перформанс. В своем magnum opus Соррентино рисует роскошную, но пронизанную одиночеством жизнь богемы современного Рима, показанную глазами Джепа Гамбарделлы, успешного журналиста, который так и не стал великим писателем. Наблюдая с героем за великолепным итальянским летом, зритель поймет, что по ту стороны красоты всегда лежит печаль. И как бы мы не бежали от правды, пропадая неделями на работе, прибегая к волшебству ботекста, прожигая жизни на вечеринках, нам никогда не скрыться от того факта, что все мы одиноки в холодной и молчаливой Вселенной, что жизнь мимолетна, красота ускользает, хоть остается сегодня последним пристанищем метафизики. Система метафорических образов в «Великой красоте» распадается на несколько пластов. Первый из них составляют проекции внутреннего мира персонажей на реальность, будь то море на потолке Гамбарделлы или силуэт уплывающего в обратном порядке мужчины в бассейне телеведущей. Второй пласт — образы, связанные с экзистенциальным понятием «прорыва в подлинное существование»: герои выхватывают из реальности нечто, что высвобождает их из шелухи повседневности и приводит, пусть на мгновение, к настоящему, которое никогда долго не удержать. В фильме, это, прежде всего, анималистические образы: жираф посреди ночного Рима или фламинго на балконе Джепа. Последний, третий пласт – символы, которые аллегорически передают некие важные для режиссера идеи: например, неоднократно возникающий силуэт Колизея, который, на наш взгляд, выражает мотив неизменчивости жизни перед изменчивостью истории.

Чем с утра до вечера занята римская аристократия, богема, духовенство? А... ничем. Просто прожигают жизнь. Они даже не в состоянии ею наслаждаться, она им осточертела. Но они за неё судорожно, из последних сил, цепляются... ...Подобные вопросы лет шестьдесят назад ставили в своих картинах и Великие Бунюэль, и Феллини, и Антониони... Что произошло за это время? А в общем-то ничего... Разве что римская элита стала ещё больше скучать. И ещё больше прожигать. Хотя, порой, кажется, что больше просто некуда. Главный герой Джеп Гамбарделла, которого талантливо сыграл Тони Сервилло - журналист. Сорок лет назад он написал книгу. Одну. И его считают маститым писателем. Он, как и все прочие здесь персонажи - тусовщик. Правда, тонко чувствующий и философствующий. И такими качествами наделены далеко не все герои ленты Соррентино. Да, герои... Они все здесь, словно на подбор. Эксцентричная актриса, которая готова давать интервью лишь вызубренными наизусть штампами. Но простейший вопрос её напрочь выбивает из колеи. А милый-премилый кардинал. Ему пророчат место Папы. Тоже заядлый тусовщик. Он буквально поворачивается спиной к собеседнику, когда речь заходит о духовности, но зато готов без умолку болтать о кулинарных рецептах. Аристократы напрокат. Тоже изюминка Вечного города. 250 евро за вечер плюс аренда машины - и организатор вечеринки получает для антуража пожилую пару. То ли обедневшие аристократы, то ли самозванцы, шут их разберёт. Они 'работают' как граф и графиня Колонна из Реждио. Композиция кадра, игра света и тени - важнейшие элементы картины Паоло Соррентино. Это особо запоминается. 'Великая красота' очень виртуозно и тонко развивает тему La Dolce Vita. И, так же, как и шедевр Феллини, оставляет в зрителе состояние неоконченного диалога. Фильм можно цитировать до бесконечности. Но память выхватывает одну фразу, может быть, самую ключевую, произнесённую главным героем: 'Паровозики на наших вечеринках - лучшие в Риме. Они лучшие, потому что никуда не едут...' Правильно, здесь никто никуда не едет, никто не спешит, никто ничего не делает... Праздность и величие Вечного города. Безмятежный вид Тибра под умиротворяющую музыку в финале. Послевкусие расслабляет... Блестящий киношедевр! 10 из 10

Фильм «Великая красота», продолжение темы фильма Феллини. На фоне прекрасного Рима, под аккомпанемент чудесной музыки, перед нами, закрытое от простых смертных, так называемое, высшее общество. Король бомонда, Джеп Гамбарделла, в прошлом модный писатель, а ныне журналист светской хроники. Мечта Джепа написать что-то стоящее. Всю жизнь он искал великую красоту, гармонию, чтоб выразить это на бумаге. Он прожил много лет, но единственно ценное в его жизни была юношеская любовь к Элизе Де Сантис. К своим 65 годам он совершенно разочаровался в людях. 'Они годами спрашивают меня, почему я больше не писал. Но посмотрите на этих людей. Это дикие животные. Это моя жизнь и она Ничто. Флобер не мог написать книгу про Ничто, может я смогу'. Туристы, посещающие памятники архитектуры, которые для них ничего не значат. Фотографируют места и людей, не имеющих места в их сердце. Слова наши идут не от души, а очень часто пусты и не имеют смысла. Он хочет услышать от людей что-то вразумительное, но в ответ слышит очередное бла, бла, бла….. Беря интервью у Талии Концепт, он пытается понять её творчество, докопаться до сути, но в ответ пустые слова. Искусство всё дальше отдаляется от внятного толкования. За ним нет образа, нет смысла, нет содержания. Искусству придают, какую угодно, чаще уродливую форму, и наполняй её, чем хочешь. Люди видят внешнюю сторону, не понимая, кто они. Как Ориетта, фотографирующая себя, чтоб лучше узнать. Мы работаем, чтоб работать. Джеп встречается с Ромоной, которая много работает и тратит все деньги, на уход за собой, для того чтоб работать стриптизёршей. Он видит, что даже похороны, превратились в ритуал. Люди, в алкогольном и наркотическом опьянении делают вид, что им весело. «У нас самый лучший паровозик в Риме. Потому что он никуда не едет». Семья нищих аристократов, играет роль свадебных генералов, за вознаграждение. Андре, пытаясь понять жизнь, сходит с ума, никто не в силах помочь ему. Кардинал, слывущий лучшим специалистом по изгнанию дьявола, в Европе, не способен ответить на серьёзные жизненоважные вопросы. Джеп, джентльмен и щадит своих друзей. Но в откровенном разговоре со Стефанией выкладывает ей, то в чём она обманывает сама себя. И откровение это очень болезненное для Стефании. Джеп говорит: «Мы и сами сознаём, что иногда привираем, но именно поэтому мы, в отличии от тебя, говорим о всякой ерунде, банальных и бессмысленных вещах, чтоб не созерцать собственную ничтожность». Врач, колющий ботокс, становится богом. Святыни стали объектами наживы. Столетняя, потерявшая внятный разум, «святая», к которой пристроился какой-то аферист, принимает поклонение высокопоставленных религиозных особ. Затем с ней фотографируются, как с достопримечательностью. Людское честолюбие. Странная парочка, превратила любовь, самое сокровенное, то чем мы отличаемся от животных, в шоу. Джеп восхищался истиной любовью и искренне сочувствовал Альфреду Марти, страшно переживавшему потерю жены. Но и тут его ждало разочарование, несчастный муж быстро нашёл замену своей обожаемой жене. Реальность Джепа чередуется со снами. Во сне Джеп видит красоту: смеющихся, искренних детей, прекрасных фламинго, «святая» говорит мудрые слова о том, что корни самое главное. «Всегда заканчивается так. Смертью. Но сначала была жизнь, скрытая за бла, бла, бла. Всё решалось под болтовню и шум. Тишина и чувства, переживания и страх, редкие, беспорядочные вспышки красоты, а потом убожество несчастного человека и всё это погребено под покрывалом смущения от существования в этом мире. Бла. Бла. Бла'.

Лента «Великая красота» по праву носит статус одной из лучших европейских картин 2013 (Оскар и Бафта тому подтверждение). Не смотря на то, что фильм не взяла приз в Каннах, уступив «Жизни Адель» Абделатифа Кешиша, хотя это не очень справедливо. Режиссер Паоло Соррентино, на данный момент является одним из ведущих итальянских мастеров современности, но пока не достигший своего апогея. На его счету 5 номинаций в Каннах, но к сожалению пока безрезультатно. Критики называют его «вторым Феллини», что Соррентино и подтверждает в своей новой ленте. Делая множество отсылок он как бы создает продолжение картин великого режиссера. Но, к сожалению от того Рима ничего не осталось, нынешние люди и образ жизни граничит между красотой и пошлостью. Так о чем же фильм «Великая красота», одно точно – это фильм не об искусстве, фильм об умение различить «подлинник» от фальшивки. Да, безусловно искусство является одной из главных составляющих данной картины, с помощью него Соррентино подчеркивает ту гигантскую пропасть которая разделяет его «Красоту» от феллиневских «8 1/2 » и, пожалуй «Сладкой жизни». Более полувека назад Федерико Феллини предоставил взору зрителя роскошь и глянец тогдашнего мира. «Велика красота» по сути не открывает ничего нового. Сатирическая комедия граничащая с гротеском, искусно цитирующая несравненного Феллини, некогда воспевшего великий Рим и всю Италию в целом. Все изменилось, мир стал более пафосным и злым, на ряду со статными пейзажами зритель видит развратную ночную жизнь богемы. Такая жизнь сейчас модна: вечеринки, выпивка, секс, снова выпивка, секс. Город мертв, как и его обитатели, от былой «красоты» не осталось и следа. Единственное что объединяет героев Соррентино и Феллини это так называемый кризис. Джеп является так называемым центром бурлящей жизни Рима. На его юбилее собираются все те, кто когда купался в лучах славы: актеры, модели писатели, так называемые догорающие дровишки некогда пылающего костра. Главный герой находится в подвешенном состояние, вроде бы жизнь уже прожита ( большая ее часть), а что дальше. Пришло время подводить итог, но не на все вопросы есть ответы. Разноплановость музыкального оформления картины сыграла свою роль, режиссер смог мастерски слить воедино классику и электронную клубную музыку (хочется отметить, что это второй фильм 2013 года, на ряду с «Великим Гэтсби», с непревзойденным музыкальным оформлением), что в свою очередь прекрасно подпитывает антураж ленты. Что же в итоге, Соррентино показал историю затухающего от роскоши города, на помощь которому приходит 100 летняя святая, которая приехала в Рим, чтобы проползти на коленях по лестнице, тем самым искупив грехи не только свои, но и всей Италии. Лента о человеческом бытие, его нравственности и безнравственности, зритель не получит конкретный ответ на свой вопрос: «в чем смысл жизни» а может его на самом деле и нет. «Знаете почему я ем корни!? По тому что они важны» вот и ответ, будущее туманно, а прошлое вечно. 9 из 10

Путешествовать полезно, это заставляет работать воображение. Все остальное - разочарование и усталость. Наше путешествие целиком выдумано, в этом его сила Луи-Фердинанд Селин 'Путешествие на край ночи' Не странно ли, что эпиграфом к потрясающей красоты, неги и беззаботности фильму строки из романа, повествующего о скотстве, мерзости и убожестве человеческого существования? Романа, которого никто в России толком не читал, потому что для этого мало умения отменно владеть литературным французским, нужно еще понимать просторечное арго, разительно отличающееся в синтаксисе. И иметь представление о французской площадной брани, градусом злобы и непристойности ближе не к англо-американскому политкорректному fuck, а к русскому мату. Большим ценителем романа был Троцкий. Да-да, тот самый, Лев Давыдыч буревестник революции, пламенный оратор и даже написал об авторе статью 'Селин и Пуанкаре'. Уже будучи политическим эмигрантом, но пока еще во Франции, не в Мексике и до романа с Фридой Калло далеко и, тем более, до ледоруба Меркадера. Что имел в виду режиссер, когда объединял два таких непохожих произведения? Что хотел сказать? Может быть, что природа человеческая одинакова и везде одно: грязь, смрад, тлен и потребление человеком человека - внизу очевидное, наверху завуалированное? Может хотел провести параллель между своим героем - успешным писателем, ухватившим за хвост синюю птицу удачи и ярким, талантливым, причудливо и странно одаренным автором 'Путешествия'? Почему так бывает? Почему одним везет. а другим нет? Отчего кто-то бьется и колошматится рыбой об лед без спасительного куска поролона, который можно проложить незаметно между собой и острыми углами действительности. А другой приходит и берет все лучшее без видимых усилий. Да кто ж его знает? Может у второго сильный, гармонично расположенный и удачно аспектированный Юпитер, а у первого злой Сатурн на асценденте. А может просто так повезло. Да и неважно это, в сути. А что важно? Что есть в мире такая удивительная красота, находящая выражение в музыке и живописи, архитектуре и скульптуре, танце и песне. И есть красота природы, которая сама придет к тебе в дом - да, я о стае фламинго слетевшей на балкон. Как придет провести ночь в твоем доме великая затворница, которую называют святой и чудотворицей. И сотворит персонально для тебя чудо этой птичьей стаи. Может быть потому тебе так повезло в жизни, что ты умеешь видеть? Главный твой талант шлифовался годами и десятилетиями - талант видеть Великую Красоту. 'Пространство, которому, кажется, ничего Не надо. На самом деле нуждается во Взгляде со стороны, в критерии пустоты. И сослужить эту службу ему можешь только ты.'

Дамы и господа, если ваша душа истосковалась по эстетике, то бегите скорее сюда. Итальянский режиссер Паоло Соррентино в своем изобретении 2013 года «Великая красота» потешит вас самым мощным коктейлем из современной итальянской богемы вместе с римской архитектурой, итальянским хором, костюмами из последней коллекции DOLCE & GABBANA, и красочными вечеринками, в которые он добавил «ягодку» декаданса и «дольку» гротеска. Не удивительно, если после выхода данного фильма, в Рим хлынул обильный поток туристов, ведь на рекламу режиссер не поскупился: эстетика достопримечательностей здесь в самом выгодном свете, реклама и без того известных марок типа «Martini» и «Peroni». Но прелести роскошной жизни высшего общества – это лишь фон глубинных переживаний главного героя. Вместе с ним не торопясь мы совершаем путешествие во вселенную под названием «Джеп Гамбарделла», где утраченное время с последними вздохами «протягивает руки» к прекрасному. Подобная тематика уже выходила на экраны в «Сладкой жизни» Федерико Феллини и сравнение этих двух фильмов вполне корректно, особенно если говорить о таком связующем звене как «общество потребления». Если в 50-е «Сладкой жизни» оно только зарождалось, то в «Великой красоте» 2013 года оно достигло «расцвета». И танцуя «паровозик» под примитивный саундтрек «Papa Americana» мы друг за дружкой толкаем нашу жизнь в Ничто. Люди ничего не создают и ни к чему не стремятся, они даже ни на что не надеются, а просто растрачивают деньги в полузабытом состоянии. Еще в самом начале фильма Джеп, отплясывая на вечеринке в честь своего 65-летия, начал знакомство со зрителем такой фразой: «В юности на вопрос «Что вы больше всего любите в жизни?»- Я отвечал – «Запах дома, где живут старики.» Тонкая душевная организация Джепа не заставила себя долго ждать. Он удивительно быстро прославился, написав свою первую книгу «Человеческий аппарат» и, к сожалению, последнюю, которая проложила ему дорогу в римскую элиту. Продолжая и по сей день почивать на славе некогда написанной книги, наш герой медленно, но верно растворял свой талант в алкоголе, сексе и наркотиках, что продолжает делать и на сегодняшний день. И если ориентироваться на идеологию «потребления», то Джеп просто преуспел: работа арт-критиком в модном журнале, квартира с видом на Колизей, открытые двери во все рестораны и клубы, внимание женщин. Только почему-то печальная улыбка не покидает лица Джепа. Почему? Может быть потому, что рано или поздно на закате лет стоит набраться мужества и посмотреть в глаза прожитой жизни. А это не просто, ведь мысль о том, что человек, возможно, что-то упустил, съедает заживо. Особенно, если он упустил все: любовь, семью, друзей, творчество. Все, что остается Джепу, это делать невозмутимый вид на вечеринках своих богемных товарищей по «коксу» и смотреть на их моральное разложение, а самое страшное, это осознавать, что он тоже часть этой системы. Он самолично устраивает «пирушки» для этого общества, где всячески пытается угодить ему рекой алкоголя, кокса и разврата. Но хочется быть пьяным не только от вина, но и от красоты окружающего мира. И где же здесь красота? А есть ли она вообще? Бродя жаркими днями и прохладными ночами по Риму, он алчно ищет ее: в мужчинах, женщинах, архитектуре, природе и т.д. Но все мимо. Работая журналистом в известном издании, он вынужден видеть не прекрасное, а безобразное современное искусство, которое искусством даже сложно назвать. Голая женщина, обмотанная аптечным бинтом, бегает по площадке с криками «Я всех ненавижу!», врезается в каменный столб и симулирует кровь. А потом на интервью она объясняет это некими «вибрациями», смысл которых сама не понимает. И это «искусство», которое собирает значительные гонорары. Так называемые «творцы» варварски манипулируют эстетическими чувствами людей, а те в свою очередь позволяют развращать себя. Высшее общество в лице знаменитых политиков, бизнесменов, актеров, разряженных как «мартышки» в дорогие костюмы и платья, буквально «за уши притянули» свои заслуги. Священнослужители, игнорирующие вопросы прихожан, перестают нести благоговение и доверие. Но вот вопрос: если все люди никчемные и продажные, то кто же создает эти посмертные произведения искусства? Кто выстроил великий Рим? Кто писал вековые шедевры на холсте? Кто написал романы, которые до сих пор читают? Кто расписывал соборы библейскими сюжетами так, что становится больно от этой красоты? Такой акт творения могли совершить только прекрасные люди. Значит, они были, есть и будут. Возможно в 21 веке в ситуации передовой роли технологий, человек начал осознавать утрату своей значимости. Выражение «человек-мера всех вещей» - для современников уже не актуально. К сожалению, вместо того, чтобы использовать технологии себе в помощь, мы стали их рабами. Приятно осознавать, что в ситуации современной пропаганды «мусорной» культуры все же пробиваются ростки познания истиной красоты, которые толкают нас к осознанию своих социальных и творческих возможностей. Радует, что подобные картины собирают внушительный багаж наград, что дает основание полагать о частичном отсутствии безразличия в адрес нашего будущего. Искусство не обязательно должно базироваться на античных канонах, оно прежде всего является чувственным выражением внутреннего мира художника (или целой эпохи), а внутренний мир тесно связан со временем, в котором живет человек. И поэтому современный человек вряд ли сможет мыслить как античный скульптор, но это не значит, что он не сможет показать себя красиво, тем более что современных технологий для этого предостаточно. Главное-это найти в себе то самое прекрасное, а «мусор» мы показать всегда успеем. Красота-это хитрая субстанция, которая вроде бы есть, но видят и чувствуют ее лишь немногие. Ее нужно обрести. Она может оказаться в монахине, собирающей яблоки для утренней трапезы, в сорокалетней стриптизёрше, умеющей любить и ценить людей, в матери, обнимающей своего ребенка, в первой любви, в утренних лучах солнца, пронзающих католические витражи и падающих на лица прихожан, в итальянском хоре, преданно сопровождающем нас с вами весь фильм…

'Великая красота' Паоло Соррентино - несюжетное произведение, и лучше всего его, пожалуй, характеризуют слова, сказанные его же главным героем: 'время, полное болтовни, белый шум и беспорядочные вспышки красоты'. Из этих спутанных нитей, тем не менее, получается большое и умное кино - в котором достаточно цитат, достаточно подсказок и достаточно тишины, чтобы данный ему Оскар можно было считать полностью заслуженным. В центре хаоса кадров, который мог стать сюжетом, но не стал, расслабленно возлегает в гамаке престарелый гедонист и сентиментальный мизантроп Джеп, рассеянно провожая взглядом череду людей и образов. Когда-то он написал гениальный роман, так и оставшийся единственным, и с тех пор посвятил жизнь бесконечным вечеринкам и бесконечному же Риму в поисках 'великой красоты', высшего совершенства, отблеск которого открылся ему на мгновение когда-то в юности. Но путь на вершину мира у Соррентино оборачивается парадом глупцов - паравозиком, который никуда не едет, исполненным вымученной грации движением в никуда. Впрочем, герой временами даже, кажется, получает от этого кружения искреннее удовольствие. Фильм, в названии которого заявлена красота, не может быть ни о чем другом - он и красивый и бессмысленный, по-своему идеальный и безумный - истерика обиженного ребенка выворачивается в концептуальный арт-проект, красота обнаженного тела равняется с мебелью, безумие заворачивают в хрустящую бумагу и продают, а глупость возвеличивают и надевают, как фальшивые лица и пустые улыбки. Герой на самом деле ищет не красоту, ее достаточно и с избытком вокруг него, - беда в том, что и красота утратила смысл, превратилась в змею, пожирающую собственный хвост. Персонифицировано - в истории стареющей стриптизерши, зарабатывающей огромные деньги на своей красоте, - чтобы на поддержание этой красоты их и потратить. И все блуждания Джепа и построены на этом бесплодном усилии - он видит прекрасное, но не может понять, зачем оно здесь - смысл стерся, значение утрачено. А заканчивается все, как обычно, смертью. И наверное, легко не замечать этого, отдаться на волю будней и режиссера, обмануть себя своей же утешительной ложью, но герой-то как раз этого сделать не может - когда-то ему приоткрылась настоящая, осмысленная и оправданная в самой себе красота, и ему не дает покоя это мгновение, в сравнении с которым вся его жизнь - лишь череда яркой звенящей сладкоголосой фальши. И герой ищет свой смысл - вслед за Марчелло Мастроянни обходя кругами вечный город - но если у Феллини даже бессмысленность сладкой жизни кажется величественной, а герои - пирующими на обломках былого великолепия порочными наследниками империи, герои фильма Соррентино напоминают скорее резвящихся в древних развалинах обезьян, растащивших по кусочкам священное наследие. И окружающая великая красота не облагораживает происходящее, а лишь придает действу оттенок извращенной травести. В поисках смысла герой подходит, кажется, к последней черте - исчезновению, смерти - будь это цирковой фокус с жирафом или рассыпающаяся от старости святая монахиня - и лишь здесь находит наконец последнюю подсказку, полустершуюся стрелку, указывающую назад - к корням. К юности и началу, к древности, к первому и простому акту дарения имени - к белым птицам в розовом рассветном сиянии - потому что корни - это важно. И ответ на главный вопрос фильма - в том, что на него нет и не нужно ответа. Красота в веках и в простоте, она никуда не делась, а значение ее нужно лишь вспомнить - или отыскать новое. (Как водится, единственным способом). Не случайно противоположностью смерти в итальянском языке является не жизнь, но любовь.

Как же мне воспеть выдающийся фильм? Хватит ли мне слов и вдохновения? На что обратить внимание? На выдающуюся операторскую работу, поразившую привыкших к примитивной трёхплановой голливудчине? На гениальную игру актёров, в большинстве случаев выраженную не жестами и поступками, а едва уловимой мимикой? На наружную бессюжетность сочащегося философичностью сюжета? На утонченную доходчивость музыки? На талант режиссуры, сплетшей всё это в единое прекрасное полотно? Фильм производит настоящее потрясение, боязно даже браться за его рецензирование – кажется делом грубым и недостойным такого шедевра. И не знаешь, за что браться – всё цельное, элементы неразделимы. Ну раз так – искусственно вырву даже не сюжет, а его часть – подтекст (затекст). Фильм – о смерти Запада. И главная изюминка – в том, каким образом преподнесено ощущение этой смерти. Это не грозные валькирии, ядрёным напором (хоть и из последних сил) тщащиеся затмить угасание заката. Это не продажно-равнодушный культуролог, рассуждающий о геополитических законах, социально-экономических циклах и цивилизационной преемственности. Это не злорадствующая колониальная полуобезьяна, только что выучившаяся читать-писать в тени Запада, а теперь подскакивающая в нетерпении забраться на опустошаемый трон. Это не постаревший денди, нудно и глухо басящий о «закате Европы» и рассматривающий в качестве места для пряток только оргию или монастырь – одинаково бесстрастно и наразборчиво. Это постаревший эстет и поумневший умница, понявший, что всё действительное – красиво, а всё красивое – действительно. Это осознание конца, но без страха; серьёзно, но не озабоченно; легко, но не поверхностно; саморефлективно, но без самолюбования. Джепу и его товарищам не хочется больше творить – незачем и не для кого. Мир схлопнулся, остаётся лишь предпринять усилия, чтобы избежать трения о надоедливость сдвигающихся граней. Нет глубинного смысла – остаётся только радоваться узорам на поверхности. Нет ни верха, ни низа – и безумная/блаженная монахиня не о Боге говорит, а о корнях (а может, корни – это и есть Он?). Нет жизни – есть проживание (прожигание). Нет смерти – есть вечная молодость, обеспечивающаяся ботоксным причастием. Улицы пусты – они больше никуда не ведут. Дворцы темны – нет того, кто мог бы осветить их огнём гордыни или солнцем власти. Дети не играют – они слишком взрослые, они выплёскивают свою взрослость на шокирующее художественное полотно, они задают умные вопросы из подземелий пустых церквей. Не распознать, где тело, а где манекен. Идти некуда – остаётся водить паровозики по кругу, лучшие в Риме паровозики! Искусство заключается в якобы-расшибании лба (зачем он ещё нужен?) или в фотографировании гениталий на телефон. Нет заполонивших улицы гастарбайтеров и туристов – только пунктирно обозначенные проститутки и веселящиеся маленькие монашечки. Нет грохота мегаполиса – над Вечным городом летит пение Вечности. Ничто не интересно. Но Джеп не сумрачен, хотя имеет на это право. Сумрачен покрасневший парень – он молодой, он задаёт вопросы, страшные своей безответностью, он так быстро движется в этой пустоте, что расшибается насмерть (хотя смерть тут – тоже только поза). Туда и дорога всему красному! Джем никуда не спешит. Его улицы всегда пусты, его солнце всегда на восходе, его облик всегда идеален и гламурен, как то, что осталось от Рима. Джеп надмирен – как сигаретный дым, он облачком проходит по-над материей. Джеп улыбается – что ещё остаётся? Не учить же уму-разуму – 40 лет назад доказал, что разума нет… Джеп – не персонаж Феллини, который по мысли автора показывает упивание сладостью жизни, а по взгляду зрителя страдает от огламуренной ненужности. Джеп нужен для ненужных, чтобы говорить о ерунде – но красиво! Джеп – это не самоубийственно-ядовитая ирония. Джеп – лёгкая насмешка. У него нет жажды любви и нет холода одиночества – он просто остывает в комфорте тёплой обстановки, в которой для сугрева достаточно лишь безукоризненного пиджака. Он постоянно что-то пытается вспомнить – то время, когда он (Запад) чего-то хотел, к чему-то стремился, чем-то вдохновлялся. Теперь всё ушло, всё забыто, всё заполонено собой. Весь мир освещён сиянием Рима – вон, даже китайцы помирают от одного его вида. Это красивый конец. Не самодовольный, но тихо и самодостаточно радующийся ощущению исполненного предназначения – принести Красоту. Больше ничего не нужно, от фактов, теорий, доктрин остались только формы – чудесные формы, созерцание которых даёт больше, чем суетливость мысли давно истлевших доктринёров (о них и не вспомнить). А оставшиеся доктринёры переквалифицировались в увлечённых кулинаров – не исцеляя чужие души, они советуют, как ублажать тела. На эксцентрику стяжания они отвечают эксцентрикой нестяжания; буржуазной праздности они отвечают праздностью духа, и диалог этот ведётся за банкетным столом. Рим уходит, облачком сигаретного дыма растворяясь в среде натужного веселья и неестественного эротизма. Рим уходит, поднимаясь по лестнице памяти за миражами памяти и веры. Рим уходит, произнося слова, сказанные тогда, когда верили в Слово. Что остаётся после Рима? Рим! Рим, развоплощённый в цифровое фото умершего китайца, не выдержавшего величия красоты и красоты величия. Рим, воссозданный в бесконечности политических симулякров бесчисленными социальными инженерами на безграничных своих окраинах. Всё действительное – красиво, а всё красивое – действительно! 10 из 10

Кто любит и прожигает жизнь, наслаждаясь великой её красотой, кого не занимают скрытые смыслы, и всё воспринимаемое видится каким оно есть. Кому посчастливилось созерцательно гулять вдоль Тибра, и суждено иметь беспечную беззаботность быть писателем, чья терраса выходит на Колизей. Ему, безупречному цинику, чувствующего этот мир безо всякого труда, и не знающего утра, но не совсем забывшего… каково это – любить кого-то. Паоло Соррентино мажет современное кино на белой простыне такими красками, которые под рукой, и кажется ими ничего нельзя испортить. Его великой экзистенциальной красоты ровно столько, чтобы не заблудится в ней, и не оторваться от современной жизни. Его режиссерский замысел, в планах которого не обесценивать последствия любви, вполне могли бы уместиться в «одиннадцать» минут Паоло Коэльо. Может люди теперь и не созданы для прекрасных вещей, но музыка в завершении запоминаема, и здесь много действительно красивых кадров неоткрытого местами города, его сложный монтаж с ключами самых незабываемых минут из романа жизни, помимо даже того оплаченного экзорцизма в борделях. И сколько разных мыслей, которых, вот так сразу и не расскажешь… что это был за фокус, такой жизни. Федерико Феллини, никак нельзя не обойти его кино. Пусть не так всё концептно, даже эксцентрично, но теперь, так правдивее и современнее, несмотря на весь очевидный упадок нынешней культуры, упрощенной до сверхмерного реализма в виде фламинго и гаджетов. Теперь она, смешанная, злободневная, сладкая жизнь, безусловно иная, но она всё та же, с множеством тех некогда не существовавших, а теперь только появляющихся, вечно малоразрешимых вопросов. И пусть лучше поздно, чем никогда, где-то середина пути, благо далеко до финала, и можно ещё делать то, что потом не захочется. В общем, тратить время, наслаждаться жизнью и видеть море на потолке… правда зная уже, что физически лихо пройдена та одна лестница в старом теплом и светлом городе, и только увы ради любопытства, и малым оправданием и сознанием того, что другие её преодолевают ползком, обручившись с бедностью.

Фильм Паоло Соррентино «Великая красота», снятый в 2013 году стал для меня открытием, своеобразным культурным шоком за последнее время. Эта картина одна из немногих, которые заставляют наблюдать за ней с замиранием, перестав замечать окружающих. Сюжет трагикомедии разворачивается на фоне великолепия и грандиозной архитектуры вечного города – Рима. По сути, фильм – иллюстрация, размышление на тему бессмысленного, безнравственного кутежа и пустой жизни богемной элиты Рима. Говоря об этом фильме, трудно обойтись без сравнения с картиной «Сладкая жизнь» великого Феллини, снятой в 1960 году. Феллини в свое время произвел фурор этой картиной, обнажив уродство праздности, из которой не может вырваться главный герой фильма, блестяще сыгранный Марчелло Мастроянни. «Великая красота» – картина, состоящая из контрастов. С одной из стороны – это грандиозная красота вечного города, время, застывшее в монументальной архитектуре Рима, великая музыка, которая по праву играет одну из главных ролей в фильме. А с другой – богемная клоунада, так называемая «красивая светская жизнь», пустые псевдо интеллектуальные разговоры, пресыщенные богатством и роскошью лицемеры, постоянно разыгрывающие сцены на ярмарке тщеславия. На фоне этого упадка нравов – один человек, который сохранил способность к поиску вечных ориентиров. 65-летний Джеп Гамбарделла – писатель, журналист, хроникер светской жизни, который когда-то давно приехал в Рим с целью покорить его и достиг этой цели. Но с течением времени, добившись славы и известности, став негласным лидером прожигателей жизни и, написав единственную книгу «Человеческий аппарат», которая сделала его гением одного произведения, он не чувствует вкус к жизни. Все, что он видит вокруг себя, производит гнетущее впечатление. Он хочет найти Великую красоту, но это становится для него вопросом, на который нет ответа. Этот фильм скорее арт-хаус, чем мейнстрим. Он требует от зрителя вдумчивости, эрудированности. Его невозможно смотреть между делом, в противном случае это станет пустой тратой времени и ничего кроме разочарования не принесет зрителю. Соррентино использует искусство как наиболее показательную форму, в которой профанация истинной красоты и гармонии приобрела масштабы катастрофы. В фильме мы наблюдаем это в реалиях современной жизни римского бомонда, но это можно отнести и к московской, нью-йоркской, лондонской и другим артистическим «тусовкам». Главный смысл фильма, который просматривается через сатиру – поиск гармонии. И как доказывает история и жизнь, она всегда в простых вещах и чистом, незамутненном ложными ориентирами, взгляде на вечные истины. Главный герой картины ведет внутренний монолог: «Я искал большую красоту и не нашел. Все всегда заканчивается ею, смертью, но сначала была жизнь. Все происходит под болтовню и шум. Тишина, чувства, переживания и страх – легкие, и беспорядочные вспышки красоты, а потом нищета несчастного человека и все это под покровом смущения от существования в этом мире». Каждый думающий человек приходит к переосмыслению себя, жизни. «Великая красота» – своеобразная рефлексия Паоло Соррентино, попытка распознания настоящей Красоты, необремененной фальшивыми ярлыками.

Картина про жизнь разных людей в одно время, в одном городе — Риме. Можно думать, что фильм для «аристократов голубых кровей» и для простых смертных он затянутый, с несвязными кадрами, в которых нет ничего окромя красот Рима. Отчасти вы будете правы, но помимо всего этого вам показываются длительные диалоги с философскими нотками, так горячо любимые Паоло Соррентино, которые не оставят тебя в покое, даже после просмотра фильма. Это моя вторая картина Соррентино. Фильм «Лоро» я смотрел на итальянском с субтитрами, а эту в дубляже, и это абсолютно разные берега. Моя рекомендация – смотреть Соррентино только в оригинале. Мне этот фильм безумно понравился ещё и по той причине, что в главном герое я увидел свою старость. Без понятия откуда у меня всплыла эта картина в голове, но именно так я и представляю свои старческие годы. Цитата: «Все всегда заканчивается так. Смертью. Но прежде нее была жизнь. Жизнь, скрытая под бесконечными бла-бла-бла-бла». Рекомендую

Формат картины рассчитан далеко не на всех. Тут нет классической структуры фильма, даже нет начала и конца в их классическом понимании. Главный герой, за свою продолжительную жизнь накопил такой объем жизненного опыта, что, кажется, в этой жизни для него не осталось ничего непонятного или удивительного. У него нет ни зависти, ни злости. Он принял свое место, практически не испытывает чувств и просто плывет по жизни, наблюдая за окружающими. Он видит природу людей лучше, чем они сами, и принимает ее как есть. Зрителю предлагается присоединиться к нему в этом путешествии и т. к. фильм не дает моральных оценок или однозначных трактовок, путь этот очень сильно зависит от жизненного опыта наблюдателя. Что сегодня может восприниматься однозначно в каком-то определенном цвете, лет через 10, может принципиально видоизмениться, и лет через 10 еще и еще… Браво! Фильм заслужено занял свое место в папке с фильмами, обязательными к пересмотру. 9 из 10

Иногда «культовые кинорежиссёры» снимают фильмы-исповеди, которые как бы «для себя и ещё оммажи». Позже к оным прилепляют ярлыки типа «манифест поколения» или «творческое завещание». Только вот некоторые подобное делают лихо, ярко и даже с сюжетом («Воображариум доктора Парнаса» Терри Гиллиама), а некоторые снимают… «Великую красоту». И вот казалось бы – в режиссёрском активе есть всё, из чего можно собрать и глубоко, и динамично, и даже актуально. Но – нет, автору как будто принципиально не-интересно делать интересно. Потому что по факту эта «Великая красота» сведётся к перемещениям по Риму сытого, богатого (само собой, белого цисгендерного) престарелого мужчину, который все два часа занимается тем, что… скучает. Собственно, кроме ничего скуки Тони Сервилло (исполнитель условно главной роли) нам и не покажет. Он будет лениво слоняться, задавать никчёмные вопросы, натужно шутить в компаниях и бессмысленно монологизировать. Он не будет пытаться быть для зрителя хоть каким-то. Равно как и многие прочие персонажи. Равно как и локации. И когда – казалось бы – вот хоть какая-то кульминация у этого всего унылого действа, нет – вскоре нас опять перетащат на условно новую локацию, где будет происходит примерно то же, что и в предыдущих. И честно говоря, я не уверен, что «Великую красоту» имеет смысл понимать как отдельный оригинальный фильм. По сути это – кое-как склеенный набор монтажных срезок, как бы оставшихся от… некоторых будущих фильмов Соррентино. Разочарования и растерянность перед старостью – уйдут в «Молодость», а «тема Ватикана» (отчасти сатирическая, отчасти магическая) – мастерски воплотится в сериалах «Молодой Папа» и «Новый Папа». Так что «Великую красоту» – возможно, если и смотреть, то уж точно – ПОСЛЕ этих двух работ, но никак не ДО. Вот там – будут и сюжеты, и эмоции, и рефлексии, и ирония, и даже самоирония. Но не сейчас, не в этом «манифесте поколения». Такой вот занятный парадокс. Только он совсем не делает «Великую красоту» фильмом на который хочется потратить буквально более двух часов.

Идея фильма не так сложна, как кажется. Соррентино снимал его уже будучи лицом итальянского кинематографа. И с этой позиции имел право сказать: времена великих режиссеров в Италии (три старые принцессы -феллини/ антониони/пазолини в набитом антиквариатом замке), снявших множество шедевров ('первая книга') прошли и мы сейчас ходим по кругу ('паровозик, который никуда не едет'), не в силах выйти за рамки их наследия (куча отсылок и переснятых сцен); мы (современное кино) погрязли в пошлости, искусственности, у нас нет молодой струи (почти все персонажи фильма возрастная, но молодящаяся богема), а если и есть молодежь, то надрывно творит бессмыслицу потому что ' еще ребенок' (девочка- художница). Кинорим иссякает, устав от погони за красотой и потеряв содержание (умершей стриптизерше, все деньги тратящей на внешность, 42 года и за 42 года до премьеры Великой красоты состоялась премьера фильма Рим, из которого здесь взята куча сцен от бессмысленных вечеринок до парада церковной моды, превращенного Соррентино в парад похоронной одежды). В фильме постоянно кино сравнивается с религией. Святая - образ настоящего великого искусства, для которого надо 'ползти на коленях', 'жить в бедности', а не рассуждать бесконечно о рецептах и не отговариваться 'больным мениском'. Поэтому 'корни это главное', а дурацкие фламинго, летящие на запад (sic!), исчезнут под одним дуновением настоящего кино. Главная идея фильма - все пропало, рим в упадке, найдут ли итальянцы новую великую красоту (будет ли написана вторая книга) ? - Соррентино не заигрывается и не дает на это ответа. Резюме: это кино-головоломка для синефилов с более чем 2 часами отсылок к прошлому итальянского кино, его настоящему (персонажи клиники омоложения), но надо быть итальянцем чтобы разгадывание состоялось и принесло удовольствие. Но видеоряд, звуковая дорожка, актерские работы - на высоте! Посмотреть можно. Тем более в хорошей компании.

Красота Рима показывается изнутри, мы следуем вкусам его обитателей, а не туристов. Как жить с этой красотой, как вложить свою частную жизнь в жизнь этой красоты так, чтобы не стать протезом, искусственным, ненужным, внешним? Главному герою, по-моему удается органично влиться в эту жизнь эстетики Рима, заданной, кстати, ещё какими любителями излишеств много веков назад. А вот его близкий друг не вписался и после 40 лет жизни в городе. Главное, он это отчетливо осознал и покинул эту Вселенную веков - не всем дано... А что если вы решили делать и жить так, как вам хочется, имея хороший возраст 65 лет? И это в Древнем городе и имея все ключи доступа к красоте города и его персонажей в широком смысле красоты, включая уродства. Роль Джепа исполнена тонким рисунком, легкой линией, которая только кажется апатией. Нет, он ищет, ищет и в конце фильма у него, как показалось, рождается замысел нового творения. Тогда все для героя оправдано. Джеп - нормальный человек, который увидел главную великую красоту вовремя, в 18 лет. Эта красота открыла ему дороги для понимания Великой красоты цивилизации, наделила его тонким чутьём, вкусом к миру и Риму. А уж какие ему достались аристократки, нувориши, служители культа и так далее - это уж не в его власти. Главное он несет груз цивилизации, отрабатывает все её извивы. Не мудрено, что внезапное исчезновение было бы для него тоже выходом. Но он выбирает творчество в итоге.

Посмотрел довольно много фильмов Соррентино. Друзья советовали 'Молодость' - не зашел - возможно совсем ничего не понимаю в аристократических курортах. 'Молодой папа' - странная фантазия на тему реинкарнации Александра VI Борджиа в нашем веке интернета и телекомуникаций. И это при том, что все последние папы были стариками. 'Лоро' - уже теплее - великолепный гротескный портрет Б...ни (все совпадения случайны). Особенно блистательно снята зарисовка про овечку, открывающая действие фильма. Было понятно, что режиссер ищет, оттачивает мастерство и ждет. Ждет, когда придет 'Великая красота'. И вот она, наконец, пришла к нему - она перед нами. Я много раз был в Риме, обожаю этот город и до сих пор не могу сказать, что хорошо знаю его. И здесь мне помог Соррентино. Культ зрелости, если не сказать старости, кочующий из картины в картину прославленного режиссера, пришелся по вкусу Вечному городу. Толпы вездесущих японских туристов с фотоаппаратами, итальянский хор, богемные вечеринки до утра, кардиналы и даже святая - все эти персонажи лишь пустые тени - призраки на фоне грандиозных декораций Великого города, его великой красоты. Это прекрасно знают особенно тонкие экс-писатель и святая, но не понимают большинство остальных персонажей фильма и именно поэтому их суетная и тщеславная болтовня кажется невыносимо глупой и диссонантной атмосфере Вечного города. Здесь, в этом городе уже все произошло, здесь был и, вероятно, еще есть центр цивилизации. Но сегодня он спит, он живет своим имперским прошлым. И те, кто понял его Великую красоту, они уже не суетятся. Они наслаждаются кратким моментом своей жизни здесь. Мы в этот город лишь приезжаем как туристы, а они в нем живут, они в нем утонули. И именно поэтому так восхитительно это новое утро. Оно как чудесный сон, проносящийся под римскими мостами под прекрасную музыка композитора Владимира Мартынова. Кстати, вся концовка снята одним дублем - пересматривал раз десять. Приятного просмотра! 10 из 10

Великая красота может казаться парафразом к фильмам 'Рим' или 'Сладкая жизнь' Фредерико Фелини. Эти фильмы были взглядами на экстравагантный портрет довоенного и послевоенного Рима. Но в фильме Соррентино мы переносимся на современный Рим, в сегодняшнее время, где общество предстает нам сгнившим, не помнящего своих корней, ту красоту, что было в фильмах Фелини. Это видно в самом начале фильма, где нам показывают поющих женщин, полуцерковную музыку, духовность, красота и вдруг резкий переход на вечеринку, где дикие животные в своей нижней чакре пытаются быть счастливыми. Жизнь их пуста и бессмысленна, их сознание заполонено культурой другой страны, а это означает, что народ не имеет национального самосознания-'А народ, не имеющего национального самосознание не народ, а навоз'-говорил Столыпин, это прямой путь к катастрофе и это не так трудно заметить. И лишь некоторые люди стараются сохранить это великое наследие, культуру, обычаи своего народа. Ведь это все что у нас есть кроме своей земли. Действительно, а может Жизнь наша пуста? А древнее искусство - это то, чем мы ее заполняем? Я считаю, что для любого государства нормой является не только то, что у неё есть культура и обычаи и тд, но и то, как люди чтят эту культуру. А искусство-это то, чем можно выразить культуру любого государства. Именно этим занимаются Паоло Соррентино, Джузеппе Торнаторе, Лукино Висконти, Фредерико Фелини, отдавая дань уважения культуре своей страны-Италий. 'Корни - это очень важно' говорится в фильме. В этом и есть великая красота в искусстве, в культуре, а какая бы ни была жизнь - пустой или веселой, древнее искусство является нашим непосредственным ориентиром в жизни. Фильм превосходен в режиссуре, в атмосфере, в идеи. Добротные актеры, сценарий, запоминающиеся монологи. Этот фильм стал новым приятным явлением в кинематографе и у него есть все шансы быть выдающимся или даже классикой. 9 из 10 Рядовым зрителям могут не зайти, а вот киноманам обязателен к просмотру.

Фильм хорошо, стильно снят, его приятно смотреть, даже титры. Он не скучен, но интересен, но он тягуч, этим он похож на Восемь с половиной, но здесь это не так выраженно. Изначально Великая красота показалась мне похожей на фильм Феллини, что-то в них есть похожее, но они сильно друг от друга отличаются. Очень хорошо у фильма получаеться иронизировать над персонажами, как вследствие и явления. Например кардинала, метящего на место Папы римского, больше занимает кулинария, барсуки, чем духовные вопросы. Если не следить за фильмом, то можно немного потерять нить, здесь не говорят на прямую, что с этим человеком что-то случилось, это хорошо, можно сказать поощарение за внимательность и кара за просмотр одним глазом, но есть и обратная сторона монеты, некоторые персонажи не запоминаются(может быть его и не показывали до этого, но я его не помнил. Сцена с ним содержит такую реплику -«В те дни, когда почувствуете пустоту вокруг, знайте — вы всегда можете на меня рассчитывать»). Интересно так же то, что у фильма есть финал, которым таким сложно назвать, нет ощущения законченности в полной мере, что как не странно дополняют титры, которые отдельно от фильма я бы назвал лучшими тирами. В фильме много диалогов, в основном они несут в себе остроты, которые порой очень веселят, но мысль несет лишь одна. Музыка и актерская игра на уровне. И еще о музыке, она очень хорошо гармонирует с визуальным рядом, как и с идей фильма. 8 из 10