отзывы и рeцензии

Розенкранц и Гильденстерн мертвы: отзывы и рeцензии

Талантливейший драматург и сценарист режиссером стал лишь однажды, экранизировав свою же, одноименную фильму пьесу. Очевидно, написанное было для него так важно, что доверить экранное воплощение автор никому не мог. Осмелюсь предположить, что Том Стоппард посредством детища излагает свою философию, квинтэссенцию жизненного опыта и размышлений. А форму для донесения своих мыслей он выбрал весьма оригинальную: не много, не мало «подкорректировал» шекспировского Гамлета, взглянув на известные события не глазами принца датского, а двух не заметных в первоисточнике персонажей- Розенкранца и Гильденстерна. Не изменив букве и духу великого Уильяма, ни на йоту не поменяв основные события трагедии, режиссер, наделив своих героев яркими индивидуальными чертами и собственной судьбой, расширил повествование. Разбавив самую известную английскую трагедию не менее известным истинно английским юмором, он, как ни странно, сделал историю не проще, а сложнее и многограннее. Так кто же такие Розенкранц и Гильденстерн? По сюжету фильма мужчины сами плохо представляют это. Они просто есть, просто живут, однажды призванные чьей-то волей. Как мне представляется, эти два человека олицетворяют два способа познания мира. Розенкранц в исполнении Гэри Олдмана, получает новые знания опытным путем, доверяя своим зрению, слуху, вкусу. Творения его рук: гигантский гамбургер, усовершенствованный бумажный самолетик, детская вертушка, шары Ньютона, иллюстрирующие закон сохранения энергии, появляясь в викторианском мире, здорово веселят и разряжают обстановку. И между тем много говорят об открытиях человеческих, ведь многие изобретения вот так и рождаются: попробовал - и Нечто получилось полезное, но объяснить это изначально первооткрыватель не может. И Розенкранц совершенно нормально относится к тому, что монета 80 раз падает орлом вверх, ведь таков факт. А вот его друг Гильденстерн, которого блистательно играет Тим Рот, исследует все, что его окружает эмпирическим путем. Логику происходящего вокруг он хочет понять и доказать умом, даже единожды он не готов довериться своим глазам или ушам. Он должен найти внятный ответ, почему же монета падает именно так, а не иначе. Друзья неразлучны, и частенько изъясняются одними и теми же словами, лишь меняя их порядок в предложении. Ты бы сказал что- то оригинальное,- говорит Гильденстерн. Я не могу придумать ничего оригинального, я гожусь лишь для повторения,- отвечает Розенкранц. На самом деле лишь вместе они способны узнать больше, рождая идею, а потом либо подтверждая, либо опровергая ее фактами. А замахнулись два чудака на разрешении дилеммы, занимающей столетиями умы людей: фатум или свобода воли движет человеком. Учитывать ли вероятности?- еще в самом начале фильме задается вопросом герой Рота. «В конце концов, если подбросить вверх шесть обезьян, то они с равной вероятностью могут приземлиться как на хвост, так и на голову..» Искать ответы на свои вопросы им придется быстро, дабы не подводить Шекспира, Розенкрац и Гильденстерн Стоппарда так же должны умереть, предварительно попытавшись ответить на вопрос- что же такое смерть? Не познав ее природу, но признав неизбежность ее, мужчины все ж приходят к «студенческому выводу»: лучше плохо ехать, чем хорошо идти, т.е. даже в гробу предпочтительнее лежать живым, а вдруг кто-то да постучит с предложением вылезти, и доказали таким образом безусловную ценность жизни. Но мир не состоит из двух индивидов. Абсолют рождает для них новую загадку. На кону жизнь другого человека. У наших героев есть реальная возможность проявить свободу воли- спасти Гамлета. Но их самости хватило лишь на то, чтоб письмо прочесть и узнать об ожидающей друга участи, но не на решительные действия. И мы слышим уже совсем иные рассуждения. «Что такое смерть? Она может оказаться чем-то приятным»,-рассуждает Гильденстерн. «Мы маленькие людишки и всего не знаем»,-вторит ему Розенкранц. Прикинув последствия в уме и пощупав письмо в кармане, ребята решили наказ короля датского выполнить и племянником его пожертвовать. Да вот беда, они не учли столь много. На краткий миг нити их судеб переплелись с нитями жизней не замешанных в этой истории пиратов, спутав людей и события, и подарив право принять решение другому человеку. И вот уже Гильденстерн и Розенкранц на эшафоте. Им остается лишь сожалеть: «Вначале был момент, когда мы могли сказать нет. Но мы упустили его. Ничего, в следующий раз будем умнее..» Вот она правда. Человек –творец своей судьбы в рамках тех вероятностей, которые способен просчитать. И когда выпадает шанс что-то изменить, нужно им пользоваться, а то ведь возможность долго в одних руках не находится. А коль уже не смог, то нечего на судьбу пенять. Жизнь- лишь дерево вероятностей. Стоппард акцентирует внимание на этой мысли, отдав одну из главных ролей Театру, который олицетворяет неподражаемый Дрейфус. Театр в фильме- это и есть сама Жизнь, предлагающая героям разные варианты развития событий, а уж как действовать в соответствии с обстоятельствами решать человеку. В финале конечно всегда смерть. Но ведь она единственное, во что действительно верят люди. Если бы меня попросили охарактеризовать эту картину одним словом, я бы выбрала эпитет –безупречная. В режиме скоростной остроумной пикировки Гэри и Тима, слушать которую уже само по себе наслаждение, рассматриваются все самые главные вопросы человеческого бытия. И при этом почтенный Шекспир не забыт. Скажу по секрету, свой сакраментальный вопрос Гамлет таки тоже получит шанс задать.

Идея 'изъятия' из какого-либо произведения второстепенных героев для перехода от общего к частному, не нова. Правда, далеко не всегда подобные затеи удаются. Тома Стоппарда лично я отнесу к людям, справившимся с этой задачей. Режиссер явно приступал к работе со знанием дела, дабы трагедию грамотно показать сквозь призму абсурда, иронии и сатиры. При просмотре не чувствуется заурядности сюжета. Здесь и шекспировский 'Гамлет', и оригинальность идей уже упомянутого Стоппарда. В то же время нет ощущения, что одно вытесняет другое. Вся прелесть в том, что в картине все очень гармонично и грамотно сочетается. Следить за развитием сюжета - одно удовольствие. Фильм не дает скучать, достаточно проникнуться аурой, господствующей на экране, и вуаля! Два часа пролетят незаметно. Мы с Тамарой... У создателей получились на редкость любознательные персонажи, интересующиеся всем, что происходит вокруг; постигающие на практике закон Архимеда, пытающиеся осмыслить теорию вероятности, и т. д и т.п. А в сущности зритель видит на экране двух приятелей, поначалу мелькнувших в задних рядах 'Гамлета', а затем вышедших на авансцену в пьесе Тома Стоппарда. Двое и компания. Актерский состав, по моему мнению, подобран как нельзя лучше. Разумеется, на первом плане нашему взору предстают Розенкранц и Гильденстерн (Гэри Олдман и Тим Рот соответственно), но роли второго плана своим исполнителям также удались. Хотя, в своем отношении к главным действующим лицам оригинальна не буду: покорили. Они оживили своих героев, придали им неповторимый шарм и оригинальность. Замечательный дуэт. Кроме того. Музыкальное сопровождение не играет первостепенной роли, но удачно дополняет видеоряд. Что касается операторской работы, перед Питером Бижу стояла задача сконцентрировать большую часть внимания на героях, но и не забыть о происходящем вокруг. И ему это удалось. К плюсам также можно отнести костюмы и декорации. И какое все-таки счастье, что съемки фильма проходили около 20 лет назад, а не в наши дни. Картина прекрасно воспринимается именно без чрезмерной яркости, напыщенности, которыми так часто грешат современные работы. Итого: Кинокартины такого рода можно и нужно время от времени пересматривать, ибо с течением времени на многие вещи начинаешь смотреть иначе. Задумка создателей несколько глубже, чем может показаться на первый взгляд. Фильм безусловно заслуживает внимания. В нем переплетены философия, сатира, драма, ирония, человеческая глупость, отличная актерская игра, уникальная атмосфера и многие, многие детали. Далеко не все лежит на поверхности, в этом еще один несомненный плюс фильма. 'Розенкранц и Гильденштерн' - 'десерт' для искушенного зрителя, все компоненты которого подобраны в идеальных пропорциях. — С плохими случается беда, хорошие терпят неудачу – вот суть трагедии. 8 из 10

«Два человека, в костюмах елизаветинской эпохи, проводят время в местности, лишенной каких бы то ни было характерных признаков». Один — Розенкранц (Гэри Олдман) подкидывает в воздух монеты, которые неизменно приземляются на сторону с орлом. Другой — Гильденстерн (Тим Рот) недоумевает с чем это связано. Оба помнят, что за ними посылали. Но зачем? Вопрос посложнее гамлетовского «быть ли не быть!». С Гамлетом (Йен Глен), как впрочем, и со всей королевской семьёй, Розенкранц и Гильденстерн, как и положено, встретятся чуть позднее в датском Эльсиноре... Написанная в середине 60-х гг. известным английским драматургом Томам Стоппардом (на минутку, ещё и сценаристом таких фильмов как «Бразилия» и «Влюблённый Шекспир») пьеса «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» была им же успешно экранизирована в 1990 г. И, помимо всего прочего, получила венецианского «Золотого льва». «Розенкранц и Гильденстерн» — это интеллектуальная игра, проникнутая тотальной иронией; смесь тонкого английского юмора («Кто сейчас в Англии король?». «Зависит от того, когда мы туда доберемся») и философских парадоксов («Человек, разговаривающий сам с собой, но со смыслом, не более безумен, чем человек, разговаривающий с другими, но несущий околесицу»). Драма абсурда с ёрническим месседжем и шекспировским финалом: 'Английские вести опоздали... Розенкранц и Гильденстерн мертвы'.

Знаменитый британский драматург и киносценарист Том Стоппард за свою долгую творческую деятельность снял всего один художественный фильм под названием 'Розенкранц и Гильденстерн мертвы', благодаря которому получил еще и мировую известность как выдающийся кинорежиссер. Экранизировав собственную пьесу Стоппард изрядно постебался и над сюжетным смыслом шекспировского 'Гамлета', и над абсолютно всеми его героями, да и над самой атмосферой временной эпохи, в рамках которой развивается действие легендарной трагедии. Идея Стоппарда перевернуть вверх тормашками всю сюжетную композицию произведения Уильяма Шекспира, насытив 'Розенкранца и Гильденстерна' откровенным абсурдом, черным юмором и сюрреалистическим содержанием, на первый взгляд представляется довольно смелой. Но опытный шекспировед Стоппард, представляя на суд зрительской аудитории собственный новаторский взгляд на классическую модель произведения, продемонстрировал изящное чувство вкуса и умение создавать в рамках внешней оболочки трагедии Шекспира интересные метафорические образы, в связи с чем и обвинять его в надругательстве над великим произведением ни у кого даже язык не повернется, повода для этого не будет. К тому же, Стоппард удивительным образом практически без искажения общего смысла, сохраняет в своем фильме контекст трагической истории самого известного в мировой литературе датского принца. Эстетично хулиганствующий драматург просто преподносит ее в привлекательной для современного зрителя форме остроумной философской притчи с расстановкой акцентов на интересующих уже Стоппарда, а не Шекспира, философских вопросах жизни и смерти. Философствующие шуты и неутомимые естествоиспытатели самых несуразных идей, которые вообще могут посетить человеческое сознание, Розенкранц и Гильденстерн, двое закадычных приятелей, своими поступками и диалогами, доведенными Стоппардом до апогея дико смешного абсурда, на протяжении всего действия картины успешно противостоят всем существующим законам формальной логики. За содержанием бесед героев невозможно следить без искреннего восхищения драматургическим талантом Тома Стоппарда, насытившего диалоги персонажей множеством ярких афоризмов, устраивая из словесных пикировок друзей сумасшедшую по своему непредсказуемому развитию игру слов, превращая тем самым в искрометный фарс буквально каждую сюжетную линию фильма. Помимо изумительной режиссуры и оригинального сценария Стоппарда невозможно обойти вниманием первоклассную игру Гэри Олдмана и Тима Рота, которые наделили центральных персонажей фильма свойственной данным актерам уникальной типажностью, выразительной мимикой, а также индивидуально-авторской разговорной интонацией. Рот и Олдман абсолютно гармоничны в создаваемых образах, играют легко и непринужденно, в связи с чем и мастерски сконструированные диалоги героев начинают приобретать более совершенное звучание, наводя на обоснованные мысли о своей шедевральности. И пока зритель с удовольствием следит за тем, как при помощи упоительно смешных экспериментов над его здравым мышлением Розенкранц и Гильденстерн пытаются найти смысл собственного предназначения в ловко построенном гениальным Томом Стоппардом театре под названием 'жизнь и смерть', на всем протяжении хронометража картины шекспировские страсти ненавязчивым фоном продолжают обозначаться в комфортной для восприятия юмористической иносказательной форме. И, конечно, Гамлет задаст свой знаменитый риторический вопрос: «Быть или не быть?» И, разумеется, череп «бедного Йорика» мелькнет в кадре. Но всё же, в большей степени, в картине мне запомнится не это, а совершенно абсурдный для шекспировских времен тройной гамбургер, который с самозабвенным выражением лица сооружает себе за ужином герой Гэри Олдмана, или сворачиваемый им с ребяческим усердием 'бумажный самолётик'. Подобные моменты, присутствующие в фильме, являются фирменным знаком гениального кинохулиганства Тома Стоппарда, и служат визитной карточкой самих Розенкранца и Гильденстерна, двух неординарных личностей, двух странников не от мира сего, следующих удивительной фантасмагорической дорогой от понимания законов окружающей их жизни к осознанию собственной смерти. 9 из 10

Прочитайте «Гамлета», прежде чем смотреть фильм. Это обязательное условие! Потому что Стоппард сделал ни что иное, как… снял фильм по нескольким Шекспировским строчкам. Да, в такой авангардной форме; да, написав сначала пьесу; но тем не менее. Пьесу оценили ещё до фильма, а фильм был удостоен «Золотого льва». Редкий, если не единственный в своём роде случай: драматург создаёт великолепную кинокартину по собственной пьесе, и одно оказывается не хуже другого! Бессмысленно пересказывать: костяк сюжета практически повторяет «Гамлета»; а словами оба героя (не каждый в отдельности, а именно оба) распоряжаются гораздо виртуознее большинства из нас. Но эти слова словно замкнуты между ними; они рикошетят, сыплются, блистают, все эти метафоры, потрясающе неординарные наблюдения и выводы, «слова, слова, слова»… Но каков смысл и итог диспутов, в которых, как известно, должны родиться истины? Все их истины локальны; все мозаичные микронаблюдения и псевдооткрытия никак не складываются в целостную картину мира. Они так же прекрасны, как и бесполезны. И, заигравшись в затягивающее-изящный риторический теннис, они не замечают, не хотят понимать, что везут человека – на убой. Пусть они - старые друзья Гамлета (у Шекспира), или просто затерявшиеся во вселенской театральной мистерии (у Стоппарда), это не важно. Так увлекательно постигать кусочки загадочного внешнего мира, но зачем же лезть в чужие дела, тем более в государственные? Не из страха перед короной, не из уважения к ней, не из нелюбви к Гамлету… Почему же тогда так легко примеряют они на себя роль почти палачей – доставляющих в Англию его и приказ о его казни? Быть может из любопытства. Но, скорее, по принципу «а почему бы и нет?». Вот в чём ужас, в этой роли им ничто не претит. Соответственно, наказание не долго заставляет себя ждать. Как аукнется… В этом нет ничего авангардного. То, на что Великому Барду потребовалось всего несколько строк, пара третьестепенных персонажей в одной из величайших трагедий – Стоппард всего лишь мастерски развернул, обратив наше внимание на – без преувеличения – вечные ценности. Ну, а форма… наслаждайтесь сами! 10 из 10

'Читатель, вдумайся в эту басню, и тебе станет не по себе.' Д. Хармс Розенкранц и Гильденштерн, или Гильденштерн и Розенкранц направляются в неизвестном направлении по зову короля Дании, который не самый лучший брат, да и дядя не ахти, как покажет время. По пути герои мирятся с тем фактом, что сами не знают, кто же из них Розенкранц, а кто Гильденштерн, гадают о месте назначения и точке отправления своего путешествия и попадают в вероятностную яму из падающих всегда орлом вверх монет. А все почему? Да потому что они - персонажи пьесы, причем совершенно незначительные. Ведь для второстепенных действующих лиц предыстория и прочие объяснения совсем не обязательны - в хорошем сюжете каждое слово должно иметь свое время и место, а нарушать стройное повествование ради информированности парочки ничтожеств никто не собирается. Мастер не дал нашим друзьям возможности проявить себя по отдельности, не рассказал читателю, кто из них Розенкранц, и чем он отличается от Гильденштерна. Зато Том Стоппард взялся за неблагодарное дело описания и раскрытия персонажей, чьи трагедии и переживания мало интересны на фоне размаха гамлетовских метаний. Однако, ставя пьесу о пьесе, автор схитрил и внес немалую долю абсурдистского юмора в рассказ о существовании внутри произведения героев, украшающих первоначальную историю лишь своевременной смертью. По версии режиссера эта незатейливая пара играет в вопросы на бадминтонной площадке, изобретает паровой двигатель, шпионит за принцем, пытаясь выполнить наказ его дяди, а заодно и понять наконец: что же, черт возьми, происходит в этом королевстве? Подспудно гипотетический Розенкранц выводит из себя гипотетического Гильденштерна, выражая полное отсутствие столь необходимого его товарищу сейчас теоретического мышления, а гипотетический Гильденштерн поражается тотальному прагматизму гипотетического Розенкранца. Но, не смотря на порой вопиющую разницу характеров, отойти друг от друга дальше чем на одну декорацию герои не в силах - таков приговор классических строк. За четким и своевременным соблюдением всех приговоров следит Актер, он же драматург и руководитель бродячей труппы, который умело дергает за ниточки судеб и событий, не забывая при этом о вкусах и требованиях публики. Наблюдая за его представлением, действующие лица которого наблюдают за своим представлением, герои и не подозревают о том, что на самом деле являются героями всех этих представлений, а так же героями замыкающего представления, за которым тоже наблюдают. Друзья Гамлета (так им сказали), будучи, на первый взгляд, всего лишь обычными зрителями, не зная того участвуют в действиях и играют немаловажную роль в дальнейшем успехе пьесы. Пусть даже эта роль сводится к тому, чтобы вовремя умереть, или, точнее, чтобы о их смерти вовремя сообщили. Ведь в настоящий спектакль зрителя необходимо вовлечь, сделать его хоть незначительным, но персонажем, чтобы впоследствии оставить наедине с вопросами о том, когда минула точка невозврата и почему же все сложилось именно так. Таковы законы театра и Розенкранц с Гильденштерном раскрывают их нам, пав жертвами вынужденных мер драматического повествования.

“Плохие заканчивают несчастливо, хорошие заканчивают плохо” Перед нами тот случай, когда абсурд в кадре уместен и даже больше этого. Да, “Розенкранц и Гильденштерн мертвы”, это ничто иное, как театр абсурда. Но в этой картине он не приводит тебя в абсолютный шок, после которого у тебя начинает челюсть съезжать постепенно вниз. Ты не начинаешь после показанных ситуаций задавать ряд ненужных и неожиданных для себя вопросов с недоумением, как это происходит после или во время просмотра нынешних современных лент, я, конечно, не хочу называть конкретные имена и названия, вы сами можете догадаться о ком или о чем я речь веду. В этом фильме режиссера Тома Стоппарда удивительные и веселые одновременно моменты подсовываются на зрительский суд как бы невзначай и аккуратно, а не внезапно и не пойми откуда. Этот факт – безусловное преимущество картины, не иначе. Знаете, если откинуть эти мои разговоры об абсурдности действа, то перед нами получится не что иное, как философская комедия. Причем здесь нужно говорить не просто о комедии в прямом смысле этого громкого слова, а о драматическом повествовании. В ленте этой можно увидеть нечто балансирующее между трагикомедией и рассуждениями о вечном, бытие. Фильм Стоппарда полностью напичкан философскими спорами, пронзительными речами, интересными моментами, которые зачастую окрашиваются в забавный слой, театральными постановками и комедией, все это можно назвать притчей. “Поскольку мы не знаем, что такое смерть, совсем нелогично ее бояться. Может быть, она совсем даже ничего…” А что мы знали об этих двух героях – Розенкранце и Гильденштерне? Да практически ничего. В шекспировском “Гамлете” этим двум закадычным товарищам уделяется ничтожно малое количество времени, что и не говори тут. Да и стоит сказать, что у Шекспира эти две личности особой роли не играют, а запоминаются только лишь фразой, которая, собственно говоря, и стала названием этой картины. Но теперь с помощью истории собственного сочинения, которую нам поведал своим режиссерским дебютом господин Том Стоппард, мы с вами отлично осведомились об этих двух товарищах, которые имеют весьма тяжело произносимые имена. Стоппард из второстепенных персонажей сделал двух индивидуальностей, крепких друзей, у которых есть собственное четкое мнение по поводу происходящих событий. Когда я был подвластен интересу, который был следствием особой притягивающей атмосферы этого действа, мне на ум пришла занимательная мысль. Какая? Ну, эта мысль заключалась в сходстве юмора, предоставленного нашему обозрению Томом Стоппардом и тем юмором, который некогда обозначала группа комиков Монти Пайтон, а в частности Терри Гиллиам. Теперь-то после просмотра я понимаю, почему так случилось, откуда это взялось, ведь Стоппард тоже англичанин, а это повествование английское чистой воды, как говорят. Английский юмор всегда выходит на лидирующие позиции. Ведь если ставить в одну линию комедийные ленты Великобритании с какими-нибудь другими, то именно в английском, как ни в каком ином можно будет найти столько умных вещей, которые станут явным дополнением к твоей интеллектуальной сущности. - Они нам чего-то не говорят… - Чего? - Чего-то, чего они нам не говорят! Розенкранц и Гильденштерн на протяжении всего повествования чувствуют себя явно не на своем месте, не в своей тарелке. Что они делают здесь? Что они делали там? Как они окажутся в другом месте? – эта группа вопросов правильная, причем их можно задавать, как от нашего с вами лица, так и от лица основных героев. Наши основные герои совершенно точно страдают забывчивостью, и у них что-то происходит с памятью, когда они пытаются разобраться в тех или иных вещах. Единственное воспоминание – это акцентированный и настойчивый стук в дверь в самом начале. А, может быть, это было не начало? Вполне возможно, что их самих и вовсе не было. Так или иначе, герои пытаются во всем разобраться, играя в вопросы, применяя законы логики, ломая устоявшиеся стереотипы. “Лучше быть живым в гробу, чем вообще не быть живым” Я считаю, что эта картина одна из тех, которые надолго остаются в твоей голове. В ленте столько всего запоминающегося, это все еще долго будет всплывать внезапно в памяти. Конечно, основа всех основ в этом повествовании – отличные диалоги. Диалоги заставляют задуматься, самим пофилософствовать, и это не зависимо от того, что они несут и по какому поводу были сказаны. У Тома Стоппарда в этом плане есть чему поучиться, у него дар прописывать диалоги, это дар настоящего драматурга. Если говорить о Стоппарде, то я, наверное, буду не единственным человеком, который с грустью вздохнет и выразит свое сожаление по поводу того, что эта лента пока так и осталась единственным режиссерским творением Стоппарда. Том настолько оригинально вывернул всю историю о “Гамлете” наизнанку, что просто диву даешься, все остальные реально остались не у дел в этой ситуации. Тут даже многие оригинальные постановки “Гамлета” могут позавидовать. Что касается актерской игры, то в этой ленте Тим Рот и Гари Олдман сыграли одни из своих лучших ролей. Я не буду говорить, что лучшие, так как видел далеко не все работы этих актеров. У Гари и Тима в картине настолько интересные персонажи с хорошо прописанными характерами, что фантазии Стоппарда можно только позавидовать, как он смог такое выдумать. Рот и Олдман отлично передали своим таланты через экран, выразив все, что им хотелось. Также, безусловно, запомнился персонаж, которого исполнил Ричард Дрейфусс. Дрейфусс блистал, надо признать. Что не говори, а я рад, что мне, все-таки, удалось посмотреть эту ленту. Фильм “Розенкранц и Гильденштерн мертвы” заманчиво привлекал и ранее, но очередь до него дошла только сейчас и удовлетворенность потраченного не впустую (подчеркнуть) времени присутствует, а это самое главное. Знаете, эта лента Тома Стоппарда подогревает интерес к прочтению произведений Шекспира, а это что-то уже само по себе значит. Такие картины, как “Розенкранц и Гильденштерн мертвы” пропускать мимо себя никак нельзя.

Огромная гора, сплошной камень стоявший миллионы лет до появления человека, по нему едут двое, судя по одежде, наличию лошадей, перед нами эпоха Средневековья. Неторопливая езда прервана неожиданной находкой, один из всадников нашел золотую монету, ради интереса он подбрасывает ее, гадая о том, что выпадет: «орел» или «решка»? Семьдесят восемь раз подряд выпадает «орел». Розенкранц и Гильденстерн, а именно так зовут двоих путешественников, за ужином, организованным прямо в лесу пытаются выяснить, что же является причиной такого вопиющего нарушения статистической вероятности. Так и не придя к какому-либо окончательному выводу, они двигаются дальше. Их путешествие прерывает небольшой странствующий театр, хозяин которого, не медля, развернул сцену перед странниками. Актеры за небольшую плату готовы были сыграть все что угодно: любовную драму, смешную комедию, а за особую плату продемонстрировать весьма пикантные моменты из жизни людей. По этому поводу между актерами и путниками разгорается ожесточенный спор: Розенкранц и Гильденстерн считали недостойным, что бы актеры потворствовали низким людским желаниям, разыгрывая перед зрителями похабные истории. Во время дискуссии Розенкранц и Гильденстерн предлагают хозяину пари, они думают, что имеют неоспоримое преимущество - знание того факта, что всегда выпадет «орел», но в этот раз выпадет «решка». В то же мгновение они оказываются в Эльсиноре – королевском дворце Дании, их встречает сам король Клавдий, просящий друзей поговорить с их старым знакомым, который последнее время ведет себя крайне странно, имя друга – Гамлет. Ни Розенкранц ни Гильденстерн не помнят своего прошлого, не могу сказать что же они делали вчера, словно до этого самого утра их просто не было на свете. Зритель находится точно в таком же положении что и эти двое, да он знаком с трагедией Гамлета, но действие на экране далеко не всегда совпадает с произведением Шекспира. Перед нами одновременно знакомый и новый мир, который мы постоянно открываем вместе с Розенкранцем и Гильденстерном. В общем, это путешествие сопровождается одними лишь вопросами и загадками. Происходящее приобретают смысл лишь по воле хозяина театра, который отправляет их во дворец, где они становятся свидетелями разыгрывающейся в Эльсиноре трагедии. Беседуют с Гамлетом, которому не в силах помочь, узнают, что Клавдий убил брата, но ничего не предпринимают. Они марионетки, но не при этом не производят впечатления безвольных кукол, Розенкранц ни Гильденстерн яркие фигуры, эта парочка не унывает, стараясь узнать об окружающем мире как можно больше. Эти попытка дарят зрителю немало веселых минут. Герой Олдмэна несколько глуповатый на вид парень, подмечающий необычные свойства обычных с виду вещей, но как только он пытается их (свойства) продемонстрировать своему другу, все немедленно рушится и разваливается. Герой Рота задумчивый персонаж стремящийся проанализировать все вокруг, он неустанно ищет объяснения всем явлениям, которые происходят рядом с ними. Честно говоря, я не очень хорошо знаком с театральным миром, пьеса для меня это не совсем обычный способ получения информации. Я бесконечно люблю картины: «Трамвай «Желание» или «Гамлет» со Смоктуновским, но это скорее исключение из правил, поэтому мои знания о первоисточнике крайне поверхностны. Ворвавшись в шестидесятых с пьесой «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» в театральный мир, Стоппард спустя двадцать с лишним лет перенес её на экран, выступив в качестве режиссера. На роли Розенкранца и Гильденстерна были взяты, соответственно, Гэри Олдмэн и Тим Рот, правда лично я так до конца и не понял кто из них кто. В титрах естественно четко прописаны персонажи, но по ходу ленты Олдмэн и Рот постоянно путаются в именах, за весь фильм они ни разу толком не представившись. То, что зритель видит на экране это смесь театра абсурда, комедии, философской притчи, драмы. В своей пьесе Стоппард совместил невероятное количество жанров, попытавшись ответить, наверное, на все главные вопросы когда-либо задававшиеся людьми. Что есть человек? Зачем он приходит в этом мир? Есть ли смысл в его существовании? Замечательный фильм, без излишнего морализаторства, он рассказывает о крайне важных для каждого вещах, преподнося обыденность через непривычные ракурсы. Не говоря уж об игре актёров: Олдмэн, Рот, Дрейфус выложились на полную, создав запоминающиеся образы. 10 из 10

Давно ли вы перечитывали Гамлета? Серьезное, надо сказать, произведение, с годами настолько глубоко погрязшее в самом себе, что разобраться в нем, несмотря на многочисленные исследования и сотни источников, становится все сложнее. Порой кажется, что принц Датский – фигура скорее мифическая, нежели литературная, скрывающая в себе больше вопросов, чем ответов. Однако Тому Стоппарду сам принц, которого рассмотрели со всех сторон и так до сих пор и не поняли, вдруг оказался менее интересен, чем персонажи даже не второстепенные, а, скорее, третьесортные – Розенкранц и Гильдерштерн, наблюдатели пьесы. Правильные вопросы гарантируют правильные ответы – так считает Стоппард, и задавать эти вопросы он решил не главному герою, а его теням, оппонентам, друзьям – тут уж как угодно зрителю. На деле, из одной-единственной фразы «Розенкранц и Гильденштерн мертвы» получилось великолепное кино, которое можно смело причислять к лучшим осмыслениям объемного «Гамлета». Это как две стороны одной монеты или как одна сторона двух монет (с) Что мы знаем о Розенкранце и Гильденштерне? На ум мне почему-то сразу приходят сравнения вроде Лелика и Болика или Бобчинского и Добчинского («Ревизор» Н. В. Гоголь), то есть парочки, связанной друг с другом крепкими узами взаимного узнавания. Герои эти постоянно состоят в какой-то оппозиции по отношению друг к другу, однако отдельно существовать не могут, и потому режиссер для нас обыгрывает тот факт, что даже сами Розенкранц и Гильденштерн не знают, кто из них, собственно Розенкранц, а кого величать Гильденштерном. Из этого и исходит их первый конфликт с окружающим миром. А конфликтов этих на протяжение всей картины будет много. Все, что знают наши герои ( их можно называть нашими, потому что Стоппард не оставил в них той шекспировской безликости, у них есть свои характеры), так это то, что они вызваны. Но кем и куда? Они друзья Гамлета. Но почему и за какие заслуги? Сплошные вопросы, и не зря игра в ответы подобна в мире этого фильма теннису – настолько же она стремительна и захватывающа. Жизнь, которой мы живем, близка к правде, как бельмо на глазу, и когда вдруг кто-то изменяет ее — начинается гротеск Что же предлагается зрителю? Мы будем следить за их поисками, попутно рассматривая причудливую историю, которую вроде бы знаем. Гротеск, выбранный Стоппардом в качестве модели повествования, вовсе не бьет по глазам, не заставляет морщиться от бесконечного «чересчур». Все в меру, тонко и даже изысканно, но при этом вполне в духе избранного изначально произведения. «Гамлет» как комедия? Это вполне возможно. Раздолбай Розенкранц (Гэри Олдман) и серьезный Гильденштерн (Тим Рот) не дают зрителям скучать. Смеяться можно долго, а думать над их поступками – еще дольше. Глубинная философия вопросов жизни и смерти перемежается с поистине мастерски выполненными вставками «открытий» Гильденштерна, доказывающими один из главных посылов всей картины – выбор всегда лежит на плечах человека, а не рока или судьбы. И пусть не настало еще время гамбургеров или теории всемирного тяготения – попытка все равно засчитана. Интересная интерпретация изначального «быть или не быть», рассказанная через персонажей, рожденных Шекспиром исключительно для того, чтобы умереть, во многом представляет иначе и саму пьесу. Особым достоинством картины стал актерский состав, радующий обилием ярких имен. Выделять стоит либо всех, либо никого, но все же звездами этого авторского кино по праву считаются Тим Рот и Гэри Олдман. Бывает так, что между определенными актерами возникает своеобразная химия, которая соединяет их в дуэт: у Рота и Олдмана этот процесс достиг своего апогея. Они и впрямь не представляются один без другого, они постоянно в конфликте, своеобразном диалоге – и это смотрится притягательно. Мы актеры! Противоположность людей (с) Театральное построение фильма тоже вносит свою изюминку в общий концепт. Труппа бродячих актеров, которые в пьесе упоминались лишь как достижение целей Гамлета, здесь предстают целым организмом, который играет в жизни героев весьма важную роль. Ответов они не дают, но вот вопросы помогают задавать чуть более правильные, чем изначально. Вывод этого удачнейшего из этюдов на тему Шекспира довольно неожиданный и заставляющий серьезно задуматься. Для Гамлета весь мир представляет собой тюрьму, со своими правилами, законами, ограничениями, в которых ему душно. Розенкранц и Гильденштерн дают несколько другую трактовку – они бы желали себе тюрьму в качестве мира, потому как таким образом не нужно ничего решать и каким-то образом принимать на себя ответственность. За ними позвали – они явились для получения дальнейших приказаний. Их, в отличие от оригинальной пьесы, дальше не последовало, и как результат – растерянность, необходимость принимать собственные решения. Стоппард попытался порассуждать, что будет, если мелкий человек озадачится проблемами Гамлета, и как результат этих рассуждений – Розенкранц и Гильденштерн пришли к тому же, к чему и в оригинальной пьесе, к своей глуповатой смерти. Однако фраза, брошенная Гильденштерном о том, что « наверно был какой-то момент где-то в начале, когда мы могли сказать нет!, но мы его явно упустили» уже дает понять, что даже мелкий человек, несмотря на то, что постоянно оступается, может все же найти правильный выход. Немного сумасшедшее, ироничное и, что в нынешнем кинематографе встречается не так уж часто, умное кино о свободе выбора, пусть даже выбор этот делается с петлей на шее. А относительно самой задумки автора снять такой фильм можно ответить словами его же героя: «Половина сказанного им имела скрытый смысл, а другая вообще не имела смысла».Приятного просмотра. 9 из 10

Многие утверждают, что для полноценного восприятия этого фильма нужно знать первоисточник, то есть самого шекспировского Гамлета. С этим трудно не согласиться. Но обращает на себя внимание сам факт настойчивого подчёркивания такого малозначительного момента. Ведь если бы у нас была нормальная система образования, то сам вопрос: 'знаешь или не знаешь Гамлета Шекспира?', просто не возникал бы, был бы несущественным. И вот в этом выходе на первый план малозначительного и несущественного уже проступает основная идея 'Розенкранца и Гильденстерна' Стоппарда. Стоппард гениально почувствовал направление духа времени: не просто внимание к маленькому человеку, как это было ещё в 19 веке, и не борьба за права маленьких людей, как это было в первой половине века 20, а становление маленького человека как нового центра вселенной, как самому себе и бога, и чёрта. Ничтожество не становится великим: оно просто становится всем, что есть. Кроме ничтожества, нет ничего, поскольку всё на свете оно воспринимает через свою собственную призму. Но, в конечном счёте, и самого ничтожества нет, и всякому предстоит убедиться в этом точно так же, как Розенкранцу с Гильденстерном ощутить на своём горле затягивающуюся верёвочную петлю... Стоппард не случайно выбрал Гамлета Шекспира - общепризнанную вершину не только мировой драматургии, но и эталонный образец так называемой 'жизненной философии', глубоких духовных исканий, вызванных конкретной жизненной необходимостью. Самая возвышенная и глубокая трагедия классики гуманистического реализма фантазией Стоппарда превращается в низменный балаганный фарс постмодернизма, в котором всё, что было прежде трагичным, становится смешным и нелепым, и чем трагичнее, тем смешнее и нелепее. Не могу согласиться с рецензентом 'Tesaurus-REX', который пишет: 'Я был поражен, насколько Стоппарду удалось «подружить» антиматерию абсурда и комичности с материей величественно-возвышающей Трагедии всех времен'. От трагедии здесь не остаётся и следа, и этим мы обязаны не Стоппарду, а самой жизни, в которой для трагического просто не осталось места, поскольку не вмещается оно в узкий просвет нашей измельчавшей ничтожной души. Нынешние герои - это не трагический Гамлет и даже не его дядя-злодей, а именно никчёмные Розенкранц и Гильденстерн, которые живут просто потому, что родились - как будто проснулись в одно прекрасное утро без планов на будущее, без памяти о прошедшем, и наблюдают жизнь как умеют - с изрядной долей любопытства, но без усилий и не извлекая никаких уроков, и играют словами потому, что 'у них нет ничего, кроме слов'. Они смешны и нелепы в своей никчёмности, но зато бесконечно реальны... Отдельно стоит сказать о роли театра в пьесе и фильме Стоппарда. Здесь Театр - не Актёр, не его труппа, а именно сам Театр! - выступает в самостоятельной важной роли. Это не тот театр, который в пьесе Шекспира просто помогает Гамлету вывести короля-убийцу на чистую воду. Театр Стоппарда - это некий потусторонний арбитр, находящийся над повседневной реальностью, но и всегда рядом с ней, одновременно олицетворяющий Правду и Судьбу. Только в Театре ничего не понимающие Розенкранц и Гильденстерн могут увидеть реальное отражение происходящего (в том числе и свою судьбу) и получить шанс задуматься по-настоящему. Причём Театр даже показывает им, как это нужно делать: в эпизоде, когда актёры сидят и смотрят на кукольное представление своего собственного спектакля, который они сыграют завтра. Театр у Стоппарда - это волшебное зеркало и спасательный круг для беззаботных ничтожеств типа Розенкранца с Гильденстерном. И не его вина, что эти последние так ничего и не поняли... Согласен с большинством рецензентов, что актёрские состав и игра в фильме на высоте. Особенно понравился Тим Рот, которого я, в принципе, не слишком люблю, но здесь он безусловно хорош. Понравились также актёры, играющие второстепенные роли (у Шекспира - наоборот) Гамлета и короля Клавдия. Вообще, по моему мнению, правильный выбор актёров - важнейший признак таланта и мастерства режиссёра. И уже здесь Тому Стоппарду хочется аплодировать! Вместе с тем жаль, что опущены некоторые сцены, имевшие важное значение в первоисточнике: например, сцена, когда Гамлет предлагает Гильденстерну флейту, прося сыграть на ней, а тот отказывается по причине неумения, в ответ на что Гамлет выдаёт свою знаменитую сентенцию. Впрочем, возможно, что Стоппард сознательно избегал любых драматических моментов. В любом случае - 9 из 10

Нужно быть тем еще смельчаком чтобы осмелиться переиначить классическую пьесу Шекспира. Но начинающий драматург Том Стоппард плевать хотел на потенциальную критику и в 1967 году выкатил свою дебютную пьесу, которая в том же году обрела свое воплощение на сцене. И в экранизации, режиссером в которой Том Стоппард так же выступал, видна вся эта 'театральщина'. Рецензировать эту киноленту как обычный фильм крайне сложно. Ощущения после просмотра совершенно не похожи на те, что я испытывал при просмотре любой другой картины. Чем это можно объяснить? Ну во-первых, конечно же, тем что изначально 'Розенкранц и Гильденстерн мертвы' это пьеса и такой формат делает действие гораздо более коридорным, каким-то тесным и искусственным. Но в этом фильме все эти факты играют только на руку режиссеру. У меня, как у зрителя, это вызывало неподдельное напряжение, хотя с другой стороны диалоги между главными героями располагали к весьма спокойной и более менее размеренной обстановке. В этом смысле, фильм собрал в себе кучу контрастов. Каким-то образом тут совмещается психодел Девида Линча и мультяшный юмор Монти Пайтона, бешеный темп диалогов из комедий сороковых и колкости диалогов Квентина Тарантина, неподдельное уважение к оригиналу и его откровенное высмеивание. Возможно от этого, а так же от того что главные персонажи порой выступают в роли наблюдателей и приходит это странное ощущение присутствия. Главные герои, Розенкранц и Гильденстерн, сами не понимают, что происходит. Парни, будто просто по умолчанию друзья, хотя они оба не знают, кто из них Розенкранц, а кто Гильденстерн, но что им остается делать? Поэтому они просто следуют событиям пьесы, где-то ходят, размышляют на различные темы и просто тусуются в ожидании события. Мы так же становимся зрителями этой театральной постановки, так же пытаемся понять что происходит и рассуждаем вместе с героями и будто становимся их третьим компаньоном. В следствии, восприятие действа на экране становится каким-то аттракционом противоречивых чувств, в конце которого тебя выгоняют с карусельки, оставляя с множеством вопросов и размышлений, которые еще некоторое время могут тревожить неподготовленного зрителя. Но оно того стоит. Хотя, лучше конечно все-таки немного приготовиться и хотя бы Гамлета почитать.

«Розенкранц и Гильденстерн мертвы» - экранизация Т. Стоппардом собственной пьесы, постмодернистского прочтения «Гамлета». Режиссер и драматург использует шекспировский текст выборочно, подробно реконструируя некоторые сцены, иронически смещая их смысл и добавляя эпизоды с участием Розенкранца и Гильденстерна, выдержанные в духе «театра абсурда». Именно эти персонажи, бывшие второстепенными у Шекспира, у Стоппарда становятся основными, он берет на себя смелость домыслить их характеры, представив Розенкранца как задумчивого интеллектуала, а Гильденстерна как наивного простака. Их диалоги, построенные на вербальной игре, каламбурах и жонглировании значениями слов, отстраняющие действие, подчеркивающие его условность, поначалу кажутся забавными, но по ходу фильма начинают раздражать своей комической однотипностью. Стоппард стремится создать барочную структуру со множеством зеркальных отражений, обозначить двойничество персонажей, выстроить композицию-матрешку. На первый план в фильме выходит игровое начало, мотив «пьесы в пьесе», присутствующий в «Гамлете», здесь становится основным. Бесстрастные созерцатели действия Розенкранц и Гильденстерн вовлекаются в сценическое представление режиссером театральной труппы, но с самого начала ощущают себя неуютно, вынужденные выполнять неясное им задание. Замысел Стопарда постепенно приобретает экзистенциальное измерение, постмодернистская игра оборачивается антропологическим высказыванием: человек заблудился в интертекстуальном лабиринте, вынужден играть роли в кем-то написанной пьесе. Отношение к смерти в такой системе координат становится особенно пессимистическим: тотальная ирония выполняет функцию анестезии, конец человеческой жизни воспринимается как абсурдное завершение карнавализированного представления. В таком мире все – подделка, игра, условность, кроме смерти, и в финале герои понимают это с мучительной откровенностью. Т. Рот и Г. Олдман блестяще справляются с образами марионеток в гигантском театре жизни, их герои – симулякры, похожие и различные одновременно, они дополняют друг друга как грани одной шизофренической личности. Режиссер использует резкий монтаж крупных планов на диалогах, почти незаметную операторскую работу и подчеркивает условность экранного пространства, чтобы усилить комизм ситуаций в диапазоне от иронии до мрачного сарказма. Еще одной стилистической особенностью ленты является сильный контраст между естественным существованием в кадре Розенкранца и Гильденстерна и преувеличенно эмоциональным, манерным, нарочито актерским поведением Гамлета и остальных персонажей. Наконец-то издержки театрализованного представления Шекспира удостоились заслуженного осмеяния. В целом, картина Стоппарда несколько вторична по отношению к экранизациям Шекспира: несмотря на не лишенное оригинальности постмодернистское прочтение классического текста, она не вполне удачно подтрунивает над его трагическим содержанием, обесценивая тем свои эстетические и концептуальные компоненты.

Грядут новые битвы, в которых сторонние наблюдатели пострадают больше, чем участники. О. Уайльд Когда очень печальный и очень бледный принц потерял веру в этот цветник мироздания под названием земля, и в этот необъятный шатер воздуха с неприступно вознесшейся твердью под названием небо и в это чудо природы, в красу Вселенной, в венец всего живущего под названием человек, «безутешные» родители пригласили послушных друзей развеять его царственную тоску… да и вообще - держать в курсе. А в результате к шести покойникам, схлопотавшим кто мучительную, кто благородную и возвышенную, кто занятную, но в общем-то справедливую и понятную смерть, прибавилась еще парочка тех, кто и жил и умер будучи словно и «ни при чем», как бы «по ошибке», без пространных монологов, истерик, красивых поз, разбитых иллюзий и обманутых надежд, без слез и сострадания, без знания «зачем» и «почему». Их убил Гамлет (кого он только ни убил!), а также воля автора и сила Искусства, которое, как известно, пешек не щадит и не ценит. Потешный Розенкранц, серьезный Гильденстерн. Вэлком в Эльсинор, бедняги! Кудах-тах-тах! Принц Гамлет уже приготовил вам сюрпризы. Но вы не бойтесь. Том Стоппард, шкодливый наследник Вильяма Шекспира, остановит вековую несправедливость – прерывать ваши молодые жизни как бы на полуслове, между прочим, незаметно для зрителя. Теперь вы умрете, как положено героям, трагически, на вершине искусства, на пиковом острие самой мрачной в мире английской драматургии, в самом сердце постмодернизма (ну или мировой бессмыслицы, если хотит). Вы не возражаете? Пощекотать нервы? Переиграть самого Гамлета? Отнять у него зрительские сердца? Теперь что бы он ни делал, к каким бы уловкам ни прибегал: «загадки, каламбуры, отговорки; потеря памяти, паранойя, близорукость; миражи, галлюцинации; наскакивание с ножом на стариков, оскорбление родителей, презрение к возлюбленной; появление на людях без шляпы, дрожащие колени, спущенные чулки, вздохи, как у мучимого любовной лихорадкой школьника…» и проч., - все внимание зрителей будет приковано к вам. И только к вам! Гэри и Тим! Гэри! За Вами посылали! Кто? А какая разница? Вы же все равно уже здесь. И все так интересно и непонятно, что даже хочется пожить еще. Но нельзя. Постмодернизм – это не шутки)) Он играет без бисов, в нем воскрешение никого не ждет и - как жизнь и смерть - всех обманывает. …Раньше мне казалось, что Розенкранц и Гильденстерн вообще одно имя (ну все равно как Бобчинский и Добчинский у Гоголя, помню, как учительница в школе мучила просьбой выявить их индивидуальность… Да кому она … в результате сошлись на разнице темпераментов). С тех пор я думаю, что пешек всегда должны звать одинаково. И посылать тоже... …За нами посылали? Кто? Куда? Зачем? Почему? С какой целью? Где карта маршрута? Где инструкция (по выживанию)? Где метки на полях? Хм… Ребята, зачем играть в вопросы? Вы не читали Шекспира? Или забыли свою роль – мимоидущих? Так вот – он думал, что вы должны оттенять игру принца, короля и королевы, придавая действу интриги и занимательности. Вы забыли, что пешке не запомниться, не остаться, не совершить поступка (самостоятельного судьбоносного хода), не «возглавить» партию, не кончить игру… Все так... Но только не в стоппардовской постмодернистской ситуации, которая звучит и выглядит как ситуация экзистенциальная. Не хуже Кафки, честное слово. Один Шекспир только и может спорить. Да вот зачем? Ведь Стоппард гениален (даже в своей безнадежности и неспешной театральности). И, как его великий предшественник, он тоже показал время. Не шекспировское, естественно, - свое. Показал и героя своего времени. Который, в отличие от Гамлета, наблюдатель, а не участник – мимоидущий. Он прежде чем понять, что является «квинтэссенцией праха», никогда бы не вспомнил, что был «чудом природы» и «красой Вселенной»… Героя, который заблудился между сценой и жизнью и в упор не видит душный «железный занавес» искусства, потерял ориентиры (где фальшь? где настоящее?), сбился с пути, перепутал письма (т. е. жизненные Задания) и вляпался в притаившийся гротеск. В этом фильме есть все – от Шекспира и Кафки до дзэн-буддизма, практики шаманов и прочих мифов народов мира. От странно ведущих себя предметов (как вам горшки?) до компьютерной вариативности (сюжета, героев, характеров, сцен). В этой пьесе играют все. И герои и автор. И не только в великую литературу. Но в то, что стало приметой эпохи заката постмодернизма (правда, далеко не все еще верят в этот закат), а именно: в пустоту, фикцию, симуляцию (игра в симуляцию – как звучит)), а?!), в абсурд, в хаос (без этого никуда), в изнанку, в пародию, в оксюморон, в виртуальность, наконец. Стоппард умен и трезв, несмотря на все свои безумства и милые шалости. Он остается таким, даже непрерывно жонглируя цитатами, смыслами, словами и предметами, даже непрерывно роняя их, роняя не случайно, как Розенкранц, а намеренно. Он не дискредитирует Шекспира, вовсе нет. С его помощью он дискредитирует жизнь (которая в искусстве давно приелась и устарела, да так, что от нее скучает даже бумага), пользуясь тем, что с охотой дарит постмодернизм всем своим «сообщникам», - вседозволенностью. Не до такой степени, конечно, чтоб превратить Офелию в мальчика или проститутку, а Гамлета в собственную мать (у него, слава Большой Литературе, есть вкус). Стоппард - умелый игрок, мастер иронического выворачивания мира наизнанку (карнавализации то бишь, когда шут - в одеждах короля, а жизнь - в одеждах смерти…). Его «виртуальный мир» пьянит без всяких мухоморов (привет певцу пустоты Пелевину) и прочих стимуляторов. Он ласкает интеллект прежде всего виртуальной (воображаемой) литературой - пьесой, жанр которой «страшный сон Шекспира вряд ли в летнюю ночь» или «бред разумный». Вот такая вот смерть автора, товарищи. Хорошо хоть Слово вечно, да же? И хорошо, что между нами нормальных нет.

Вряд ли я вообще узнал об этом фильме, если бы не участие в ней двоих моих любимейших актеров, то есть Тима Рота и Гари Олдмана. Да вдобавок еще веселенькое и труднопроизносимое название. И вот я его посмотрел и остался доволен. Наверное, я очень мутный и недалекий человек. Но «Гамлета» не читал (да и не особо хочу), мое знакомство с творчеством Уильяма Шекспира закончилось примерное на 30-й странице «Ромео и Джульетты», когда мне надоело переводить стихи в нормальную речь (к поэзии я равнодушен тоже). Так что львиная доля фильма мне была не совсем понятна, хотя где-то к концу все стало довольно ясно без чьей либо помощи. Сценарий гениальный. Несмотря на то, что сюжет практически отсутствует. Точнее он как бы есть, но за весь фильм мало чего происходит. Просто приехали наши герои по чьему-то приказу в какой-то странный замок, и ходят, бродят по нему и разговаривают. Единственное развитие событий наступает под конец, но его секреты я раскрывать не буду, так как для меня это стало полной неожиданностью. Но, несмотря на нудноватый сюжет, это конкретный фарс, на который как минимум без улыбки не взглянешь. И это именно фарс, а не комедия. Просто тут довольно много серьезного, и в то же время смешного и даже глупого, а такая странная смесь и превращает данное творение в фарс (в самом хорошем смысле). Но больше всего порадовали гениальные диалоги, особенно между главными героями, чего только стоит их разговоры про смерть. И что самое удивительное, во всем этом деле еще и есть глубокая смысловая часть. Но как человек, не читавший «Гамлета» я вывел для себя две основные мысли данного кинопроизведения: «Жизнь это театр» и «Смерть это тоже часть нашей жизни» . Режиссером является Том Стоппард, он же и автор одноименной пьесы, по которой поставлен фильм. Я его знаю в первую очередь как превосходного сценариста. Ведь его перу принадлежат такие шедевры как «Бразилия», «Империя солнца», «Энигма», «Влюбленный Шекспир» и многие другие. Это его первая и пока что единственная режиссерская работа. Я всегда был уверен, что лучшие фильмы снимают авторы их сценариев. И я в очередной раз убедился в этом. В данной картине сценарий не отделим от режиссуры, все сделано именно так как надо. Из недостатков отметил бы только некоторую затянутость повествования. Актеры сыграли гениально. Гари Олдман великолепен, удивляюсь его таланту перевоплощения, у него нет одинаковых или даже похожих ролей. Тим Рот сыграл гениально, зря его многие недооценивают, это одна из его лучших ролей. Про Ричарда Дрейфуса я слышал не очень много, да и не видел других его работ, но здесь он сыграл гениально. Видеоряд простенький, нет в нем ничего необычного, но и не нужно. Все очень напоминает спектакль, записанный на видео очень хорошим оператором. Саундтрек отличный и очень необычный, замечательно соответствует фильму. И вполне слушается отдельно. Вывод: отличный экспериментальный арт-хаус. Торжество абсурда, фарса и в то же время глубокого смысла. Всем советую! Оценка: 10 из 10

Постмодернизм — это когда переиначивают нечто известное, и, чтобы насладиться трансформацией, нужно обладать не только долей цинизма, но и знать первоисточник. Чтобы понять фильм, необходимо перечитать 2 пьесы, которые легли в основу: «Гамлет» Шекспира и «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Стоппарда. Том Стоппард и сценарист, и режиссёр фильма по своей книжке, что встречается, согласитесь, крайне редко. И в каждой своей ипостаси он мастер. Вы наверняка смотрели фильмы с подзаголовком «часть 2/3/4…7», ждали новой экранизации любимой книги, подсчитывали дни до «сиквела/приквела/римейка»? тогда вы поймёте, зачем нужен постмодернизм: с некоторыми героями совсем не хочется расставаться. Хочется новых историй с прежними действующими лицами. Что же нового сделал Стоппард? Кровавую трагедию мести (умерли все действующие лица «Гамлета», помните?) он превратил в трагикомедию, перенёс центр тяжести, сделав главными героями третьестепенных персонажей. Стоппард же — сценарист оскароносного «Влюблённого Шекспира», так что, поверьте на слово, своё дело он знает. Своевременная смена сцен, остроумные диалоги, уместность гэгов и метафор. Актёры великолепны: Тим Рот (доктор Лайтман из «Обмани меня», мистер Оранжевый из «Бешеных псов», Винсент Ван Гог из «Винсента») и Гэри Олдман (злые гении в его исполнении — ярчайшие в истории кино — вспомните наркобарона из «Леона», Зорга из «5-го Элемента»). Но восприятие развращено блокбастерами и перестроиться на просмотр фильма без спецэффектов, взрывов и кровавых драк непросто. но стоит того. чтобы вместе с молоденькими Ротом и Олдманом (им там в пределах 29—32 лет) задумываться о том, жив ты ещё или уже мёртв, куда идёшь и зачем, можно ли доверять орлянке свою жизнь и что делать, когда вокруг театр абсурда. Пролистала ворох критической литературы, чтобы понять, — зачем вообще в пьесе «Гамлет» нужны Розенкранц и Гильденстерн и можно ли было обойтись в этой камерной пьесе без третьестепенных персонажей. Но шестёрки умирают первыми, и они были введены в текст, чтобы умереть вместо Гамлета (помните историю с подменой писем по пути в Лондон?), весь смысл их существования был в том, чтобы умереть. Отсюда и заголовок — «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». 10 из 10

Как ни странно, я в восторге от этого фильма. Во-первых, меня поразила интересная авторская задумка. Режиссёр помещает делает совершенно разных людей (собственно, Розенкранца и Гильденстерна) участниками шекспировской трагедии 'Гамлет', где они играют роль друзей и советчиков принца. Роезнкранц и Гильденстерн не помнят, кто из них кто. На протяжении всего фильма они бродят по вымышленному миру, ведут философские беседы, периодически жестоко подкалывая друг друга, можно сказать, играют друг с другом в непонятную игру... но, самое главное, они - настоящие детективы, перед которыми очень сложная задача - понять, что же творится в душе юного Гамлета? Безусловно, мне понравился дуэт Тим Ротт - Гари Олдмэн. Как я уже упоминала, они - два абсолютно полярных человека. Гильденстерн (Т. Ротт) - изысканный, утончённый, образованный, но нервный молодой человек. Именно на его плечи легла основная работа - отгадывать загадки и решать проблемы. Розенкранц (Г. Олдман) - пытливый и любознательный, но немного туповатый парень, которому свойственна очень странная черта. Сам того не замечая, он делает великие открытия в области физики и техники, однако же реализоваться ему мешает Гильденстерн, которому выходки Розенкранца мешают сосредоточиться на основной задаче - расколоть Гамлета. Насчёт 'открытий': все моменты с участием Розенкранца насмешили меня до слёз, будь то история с монеткой или же небольшое происшествие в яблоневом саду. Очень понравился Гамлет - чем-то напоминает мне нынешних подростков, которые ещё не выпали из детства. Ещё зацепил момент в таверне (или где там, не помню уже), когда разыгрывалось очень интересное представление. Боже, как красиво это было сделано! Пожалуй, в такой театр я бы ходила ежедневно. Запомнилась мне и игра наших друзей в риторику. Было забавно наблюдать, как они с азартом перебрасываются словами через волейбольную сетку. Хотелось бы отметить и игру Ричарда Дрейфусса. Я до этого не знала ничего об этом актёре и не видела ни одного фильма с ним. И он меня, признаюсь, покорил. Почему-то мне не верится, что фильм был снят в 90м году... кажется, что снят он совсем недавно... и я не могу объяснить, чем вызвано это сомнение. Короче говоря, смотреть всем! Но почитайте прежде 'Гамлета'. 10 из 10

Томас Стоппард решил сам экранизировать свою пьесу, как это делал Ингмар Бергман с «Седьмой печатью». Конечно, автор лучше кого-либо знает, как перенести произведение на экран, но в случае с «Розенкранцом и Гильденстерном» отсутствие режиссерского опыта определенно навредило картине. Не потому, что от фильма веет театром – долгое время советский кинематограф не мог избавиться от признаков «сохи», - а потому что снят он очень слабо. Классическая пьеса Шекспира, в которой героям Розенкранца и Гильденстерна отводилась роль всего лишь придворных, была вывернута Стоппардом наизнанку и превращена в попытку математически и логически препарировать духовные искания принца Датского. В результате чего рассуждения Гамлета о «вывихнутом веке» кажутся бредом сумасшедшего – эдакое «Горе от ума» глазами Фамусова, Скалозуба и Молчалина (людей по-своему неглупых и достойных, но явно уступающих по достоинству «сумасшедшему» герою - Чацкому). Псевдофилософские размышления Розенранца и Гильденстерна, физические опыты, попытка психологического анализа – это те действия, которые меньше всего подходят к произведению о духовных исканиях. Проблема бездуховности и безнравственности, прикрываемых маской логики, проходящая через произведение Шекспира, используется в «РиГ», как нечто верное. Поэтому пародия на Принца выглядит гнусно, а фарс неуместным и притянутым. Для размышлений о том, что смерть актера явление обыденное, что существует некоторая судьбы, а все относительности и двойственно, подложка из классического произведения не была необходимостью. Скорее только привлекающим внимание элементом. «РиГ» портит операторская работа и монтаж. Кадр выстраивается таким образом, что лицо или фигура играющего актера может быть срезана, или на протяжении одного плана демонстрируются затылки актеров. Положение камеры зачастую тоже выбрано неудачно, отчего кадры выглядят чрезмерно любительскими и постановочными. Если бы в картине не снялись такие актеры, как Гари Олдман, Тим Рот и Ричард Дрейфус, то можно было предположить, что это непрофессиональная любительская постановка по мотивам некоторой пьесы. Набивший оскомину монтаж, когда в кадре строго говорящий, когда смена кадров и планов происходит неоправданно быстро – в сценах с минимальным действием этот недостаток проступает особенно ярко. Как Моцарт пенял Вагнеру на обилие лишних нот, так и в «РиГ» много лишних кадров и актеров в кадре. За двадцать лет до «РиГ» был снят «Монти Пайтон и священный Грааль» (или «Монти Пайтон в поисках Священного Грааля»). В фильме Терри Гиллиама и Терри Джонса используется прием, суть которого заключается в следующем: герои скачут на невидимых лошадях, а цокот копыт озвучивается при помощи половинок кокосовых скорлупок. В «РиГ» подобный прием был применен в сцене поединка на шпагах. Обойтись без сравнения «МПисГ» и «РиГ» очень трудно, потому что обе картины – чистой воды фарс с пространными размышлениями и логикой абсурда. Юмор Стоппарда более клишированный и не изобретательный, за исключением, пожалуй, сцены поединка вопросов по принципу игры в теннис. Актерский дуэт Гари Олдмана и Тима Рота – лучшее, что есть в картине. Интересные характеры, сыгранные актерами в свойственной им манере, не смогли испортить ни операторская работа, ни монтаж. Органичную связку дополнила труппа во главе с Ричардом Дрейфусом, раскрыться которым в полную силу не дал употребленный не к месту динамичный монтаж. Взаимодействие Розенранца и Гильденстерна между собой и с труппой бродячих актеров, которые чем-то напоминают актеров из «Воображариума доктора Парнасса» (вновь перекличка с фильмом Гиллиама, теперь в обратную сторону), смотреть намного интереснее, чем любую сцену, в которой задействованы главные герои пьесы Шекспира. ИТОГ: слабая, но занятная экранизация пьесы Стоппарда в исполнении автора. Построен фильм, как и первоисточник, на попытке отыскать логику там, где ее искать не стоит (- Темно! – Так ночь! – Сейчас и днем бывает темень!) и псевдофилофоских размышлениях. Как и выступление труппы Дрейфуса – скорее развлечение для пабов.

Сначала была пьеса. И пьеса эта была «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Пьеса в переводе И. Бродского с английского Т. Стоппарда. Имя Стоппарда на странице ничего не говорило. Имя Бродского говорило все. В сборнике было много стихов и тех самых, любимых, и новых странных до непонятности. А вот в разделе «Переводы» – На, тебе такое вот! Нестандартное чудо! Про «пятых подползающих» персонажей Шекспировского Гамлета! Неожиданно. Необычайно Поспешно. Более чем. Даже с иллюстрацией, кажется. Невероятно. Подозрительно. Заставляет задуматься. Пьесы вообще читать очень тяжело, особенно если не занимаешься их последующей постановкой или хотя бы экранизацией. Очень мало в тексте личного, живой конкретики, точных описаний – сплошная схема и слова, слова, слова, вопрос – ответ…и еще монета, с нее то все и начинается. Она то и есть маркер невероятности событий, условности среды, виртуальности героев. Бесконечная односторонняя орлянка – игра с судьбой, обстоятельствами и неумолимым автором, заготовившим своих персонажей на заклание. Злодейский план, не правда ли? Вызвать из небытия, материализовать героев, одушевить, и бросить их в пучину шекспировской трагедии, заранее, уже в названии, обозначив их же неминуемую смерть. И вот они трогательные и беззащитные начинают свой односторонний путь навстречу своей судьбе. Они действительно персонажи чистой воды, у них нет ни прошлого, ни будущего, им даже толком ситуацию не удосуживаются объяснить – одни догадки и слова, слова, вопрос – ответ. «Вся наша жизнь – она так правдоподобна, что вроде какая-то пленка на глазах, – но случайный толчок, и перед тобой черт знает что!» Автор не церемонится со своими героями, а вот как быть читателю, а еще хуже зрителю, который УЖЕ успел их полюбить? Монета ВДРУГ перевернулась – то верный проигрыш! А они УЖЕ свои, родные, близкие, а как же ИХ возможно потерять – уму непостижимо?! Возникнув в условном кино-пространстве, два «гениальных разгильдяя», наивно и отчаянно включаются в смертельную игру. Спрашивается, сколько упущенных научных открытий, чистых помыслов, нерожденной поэзии и философии, неосуществленных возможностей и невозможностей сколько? Розенкранц и Гильденстерн, Гильденстерн или Розенкранц? Какая разница! Это только имена, которые можно поменять местами, а вот как быть с кусочками души, уже поселившейся в их телах. И как-то по-детски, зажмурившись, уже с петлей на шее, они на что-то надеются - «В другой раз мы будем умнее». Так человек хочет верить в реинкарнацию, проживая жизнь как черновик, все еще надеясь на последующие коррективы. Театр в кино. Умирая, герои проваливаются в театральную повозку-декорацию (?), гроб (?) или походный фургон (?) доктора кукольных наук - Карабаса-Стоппарда? Театр в театре. Где куклы играют для актеров, играющих королей, которые, в свою очередь, играют в «реальных людей» - персонажей пьесы, на самом деле. «Next!» - говорит Розенкранц, и это отсыл к еще одному культовому произведению – одноименному английскому мультфильму Барри Пурвиса, Где кукольный Шекспир за 5 минут разыгрывает для придирчивого режиссера, сидящего в зрительном зале, все свои пьесы. Его игра гениальна, в финале он уподобляется Богу! Но для Главного режиссера, (а это и есть сам Господь), даже гениальный Шекспир всего лишь человек. Со времен сотворения мира чрезмерно актуален вопрос - «Кто на новенького?». «Next!» «Следующий!» Густо замешано, круто заверчено. В свое время сама пьеса наделала шума, не говоря уже о фильме. Сделанный в 90е, он словно вне времени, сам по себе, свой собственный, особенный, очень любимый… А еще удивительно органичный. Все составляющие - сюжет, режиссура, актерская игра, словно на одном дыхании, в одном ритме сердцебиения существуют. Актерский дуэт Гарри Олдмана и Тима Рота невероятно хорош. Для Рота, на мой взгляд, это вообще самая лучшая роль (из всего мною виденного – ждем-с новых!) Здесь уж не скажешь, (как обычно), Тим великолепен, но фильм ему определенно жмёт. Или – он, буквально, вынес на своих плечах это «унылое давно». Или – что он ВООБЩЕ здесь делает, как его сюда занесло? Фильм Стоппарда – это тот самый счастливый момент, когда актеры, режиссеры, сценаристы, операторы и т.д., забыв о своих непомерных личных амбициях, в едином порыве делают нечто, имеющее прямое отношение к искусству. Трындец - зрителю! Потеря потерь…в финале. А что делать? «Единственный вход: рождение, единственный выход – смерть. Какие тебе еще ориентиры?» И верно – какие ЕЩЕ ориентиры?!

Пьесы Шекспира были необычайно популярны в своё время – почти как сериалы сейчас. Поэтому «Розенкранца и Гильденстерна» можно назвать эдаким спин-оффом с запозданием на пару веков. Времена меняются, меняются и интересы к человеческим судьбам… Фильм, где главными героями являются те, кто у Шекспира и в титрах-то не был указан, мог выйти только в наше время. Двое придурковатых на вид молодых людей взирают на мир с неким недоумением и остаются в стороне от всех «великих» событий. Происходящее задевает их так же, как пушечное ядро, проломившее дыру в одной стене их каюты и выкатившееся из другой, никоим образом не нарушив сон. Над всеми драмами и тяготами наши герои пролетают легко, как бумажный самолётик. Пока Гамлет задаётся вопросами, кто виноват и что делать, Розенкранц и Гильденстерн аукают в темноту: «Где я?» и «Кто здесь?» Весь шекспировский трагизм и запутанность сюжета выглядят в итоге не лучше вульгарных спектаклей, выдаваемых на-гора труппой путешествующих актёров. «Мы можем показать вам любовь и кровь без философствований, кровь и философствование без любви, но мы не можем дать вам любовь и философствование без крови. Нет-нет, без крови мы никак не обойдёмся». Рецепт успеха. И пусть Розенкранц и Гильденстерн участвуют в пьесе на правах почти что статистов, им не убежать от своей смерти. -И шесть трупов в конце! -Не шесть, а восемь. Довольно необычный фильм, пронизанный тонким английским юмором и держащийся на бесподобной актёрской игре. Так как сюжет режиссёр переместил далеко на задний план, все два часа приходится наблюдать за эдаким воображаемым теннисным сэтом между Гэри Олдманом и Тимом Ротом, где в роли волана – иронично-философствующие реплики. Забавно. К середине фильма, правда, немного устаёшь. Но, считаю критерием того, что фильм удался, было моё желание взять и вычеркнуть из повествования ВСЕ сцены с Гамлетом и другими актёрами, оставив только Олдмана и Рота в синем лесу, подкидывающими монетку вот уже 89-й раз…И каждый раз орёл!

«Вкус - это эстетическая совесть» (с). А Том Стоппард - это исключительно «совестливый» драматург. И создал он, воистину,… (О! как б не повториться?!). .шедевр. А еще - это эксперимент, очень сильный, очень стильный, и в основе его – феноменальная, эстетически-утонченная, просто филигранная игра с антитезой. Никакая иная «подложка» этого просто не выдержала бы, а «Гамлета» вершина … (выше Джомолунгмы!) А, собственно, я вот о чем… От великого до смешного всего один… возглас ребенка из толпы в сторону проходящего мимо и не совсем одетого Его Величества. Это мы знаем. Это знали и до нас. Это так изящно раскрыл в «Приготовительной школе эстетики» «широко известный в определенных кругах» современник Бонапарта Жан-Поль: с комичным, смешным парадоксально уживается и сосуществует все что угодно, даже грусть-тоска (да-да! за что купил!), не сочетается только одно – возвышенно-величественное. На границе перехода возникает смысловая «аннигиляция». Я был поражен, насколько Стоппарду удалость «подружить» антиматерию абсурда и комичности с материей величественно-возвышающей Трагедии всех времен. Как можно было так поиграть с фарсом, что иной раз мурашки по.. корке головного мозга. Кощунственно, дерзко, необыкновенно эстетично. Просто, полагаю, у того, что сделал драматург, есть вкус и интеллект. С первого слова (и кадра)... Какая очень тонкая ирония автора на диалектику «закономерного и случайного», на так знакомое нам в жизни суеверие, предопределяющее выбор. «Орел» зловещим предзнамением упрямо кажет свой лик, словно призывает (так и хочется (типа!) по-шекспировски): «Ваш изначальный путь – предательства предвестник!…» Но нет. В оценке происходящего «Рози» и «Гильди» все как-то спокойно, почти индифферентно: что-то там про обезьян, но так ни к чему и не пришли.. Ну и продолжилась бы мистика необъяснимого. Так, нет же! «Работают» все законы физики, чисто без сбоев, наглядно… не работает почему-то только сущая мелочь – теория вероятностей. И ведь имеем дело с как бы «амнезирующими» оболтусами, но не дебилами же! Один из них так академично внимателен и наблюдателен, а оба просто логичны и блистательны в риторике. Но что-то в себе они, видимо, «отключили» - пусть не мешает… и вновь готовы подбрасывать монетку, ничуть не удивляясь «естеству» невозможного. Одно подтверждает реалистичность происходящего, другое сводит все это на нет… Не вижу смысла (и оснований) повторяться. Поэтому ограничусь резюмирующим следующим.. Два обстоятельства предопределили очевидность моего «хай левел» - интеллект дерзкой идеи и пресловутая игра так многими ценимого актерского тандема. И еще две реплики, как бы обращаясь к предыдущим рецензиям: 1). … «не так-то просто…» («…сделать из фильма шедевр при нединамичном сценарии») - не тождественно фатальному «невозможно» даже в пределах одного замка. Это я к тому, что именно как кинематографическому произведению я поставил «РиГ’у» все-таки «9». 2.) Я бы все-таки отдал предпочтение игре Гарри Олдмана. Тим Рот все-таки несколько раз красиво «подвисал», демонстрируя мимическую велеречивость (в таких паузах легкой апелляции актера к гипотетическому свидетелю немой сцены сейчас принято вставлять некогда удачно изобретенные склейки - «овация-смех»). А Гари!... Так и хочется по-шекспировски (типа!) закончить, восхищаясь тем, как он преподнес своего персонажа: «…Да Винчи гения не ведал прежде он, и Блез Паскаль ему - не друг и даже сэр Исаак Ньютон ему… «пацан сопливый»...