отзывы и рeцензии

Охота: отзывы и рeцензии

Трудно найти фабулу более социально заостренную, чем та, что вращается вокруг темы педофилии. Но с учетом того, что никакой педофилии в фильме нет, об обостренной социальности (или специальной социальности) этого кино говорить как-то не хочется. Возможно, педофилия в «Охоте» - это что-то сродни хичкоковскому макгаффину, а «McGuffin is nothing at all». Альфред Хичкок называл макгаффин дыркой от бублика, некой непроясненностью и добавлял еще: «Не важно, что это за вещь; главное, что все хотят ею обладать». Странно, но в этом кино все хотят, действительно все хотят. Всем важно, чтобы педофилия (о которой нам с самого начала известно, что она дырка от бублика) на самом деле имела место. И пока им – всем – это важно, режиссер разоблачает и обнажает, рвет и мечет, дерется и плачет, молчит и кричит, блюёт обидой и истекает кровью вместе с главным героем. Почему им всем важно, чтобы педофилия была? Потому что поверить в нее рациональнее, безопаснее, логичнее, спокойнее, справедливее даже, чем не поверить. Социальная справедливость, закон, порядок… - такие ширмы прекрасные. Можно даже не будучи собой, не будучи и наполовину человеком, красоваться под их прикрытием, самому себе нравясь, мол, правый я, справедливый, честный, не мелкий и не ничтожный, хороший, как все… Так проще, чем, ковыряясь в бедной душе, искать поводы и силы простить, поверить, понять и защитить того, на кого объявили законную охоту. Впрочем, по большому-то счету, в чем вина тех, кто устроил охоту на ведьму, линчевание невиновного? Что отталкиваются от спорных убеждений: ребенок всегда прав, дети не лгут, такое нельзя выдумать в столь нежном возрасте? Что не проверили все досконально, научно, бережно? Что не поверили старому другу, товарищу, соседу… да и элементарной логике? Что в акте предательства и травли зашли слишком далеко?.. В чем вина? Не вижу ее. И задаю другой вопрос: в чем беда? А беда очень большая, повсеместная, сродни тем бедам, о которых любит, переходя то на крик, то на хохот, то на личности, рассказывать друг Винтерберга Ларс фон Триер. Назовем ее, пожалуй, «мировым злом» (со вкусом апокалипсиса, конечно же). И определение этого зла не педофилия (как страшно звучит, да же?), а непонимание, недоверие, разъединенность (звучат спокойно, обыкновенно. Привычно!). А почему, собственно, спокойно? Почему обыкновенно? Куда делся инстинкт правды, который рождает понимание и доверие, правды, что так проста и пряма (и так доступна юному сыну героя)? Почему чем больше мы пытаемся вникнуть в правду другого, тем больше погружаемся в свою - правильную? Почему соображение правды (мысль о том, какой она должна быть для всех, как выглядит приличнее, приемлемее, законнее) важнее инстинкта правды, что держится, как известно, не на целесообразности, норме и не на справедливости и законе даже, а на милосердии, любви - самом иррациональном, что есть в нас (Толстой назвал бы это «поэзией христианства»)? В дневнике молодого Толстого от 17.II.1858 читаем: «Есть правда личная и общая. Общая только 2 х 2 = 4. Личная – художество! Христианство. Оно всё художество». Общая правда сбивает в стаю, отбирает право принимать решение, освобождает от ответственности и выбора своей усредненной простотой, своей прохладностью, очевидностью, выветренностью… Она как рельсы для «всеобщего расписания» жизни. Катись и не думай. «Все люди закупорены, и это ужасно» (Л. Толстой. Дневники. 9.XI.1901). Герои фильма, живущие в рамках «всеобщего расписания» жизни, в рамках логики и строгой структурированности отношений (2 х 2 = 4), «в строгом соответствии с установленной процедурой» (буквальная цитата из фильма), в простеньких рамках «общей правды» - всегда выветренной и расхоложенной, уже потому что общей, эти герои не способны понять и принять любовь и поэзию правды главного героя, ее нерасчетливость, нелогичность, жертвенность, неподконтрольность, спонтанность… (как мы не способны понять, почему он остался, живет там и через год, после перенесенного позора. Да потому что простил! Потому что любит. Потому что верит. И девочку несет на руках бережно, и не страшно ему…). «Мое дело проживать жизнь так, чтобы это была жизнь, а не смерть», - писал Толстой. В фильме Винтерберга, как и во всех почти фильмах Триера (особенно в «Догвилле» и «Меланхолии»), поставлен ребром, острием, ружьем… вопрос о том, кто мы – мертвые или живые. И какой мир вокруг нас – мертвый или живой. Ведь человек – это всегда весть о нем, о мире. Живая или мертвая. В человеке совершается судьба мира. И пока мы не видим, в упор не видим и не чувствуем того, что сильнее, чем общая целесообразность и справедливость и общая, как 2 х 2 = 4, правда, ни понимание, ни единство не установятся, и кто-то всегда будет под прицелом, возможно, мы все... P.S. А дети, маленькие копии нас, будут лгать общей ложью, чтобы скрыть боль и страх мертвого – одиночества, непонимания, нелюбви…

Воспитатель (учитель) в небольшом датском городке живет одинокой жизнью после развода с женой, борется за то, чтобы встречаться с сыном, находит работу в детском саду (да-да - это нормально для Европы). Но маленькая девочка Клара уже затаила на него обиду, и маленький мир Лукаса будет разрушен... Пожалуй, столь широкого социального анализа не знало европейское кино уже лет 10. Речь, в первую очередь, о наборе идеологем и штампов о современной Европе. Вот то, что приходит на ум уже при просмотре: торжество политкорректности, заведшей в тупик Европу, обратная сторона европейской глубинки, вечная и неиссякаемая необходимость козла отпущения (каждая сцена выстроена просто гениально - тонкий шантаж и домысел, выдаваемый за правду), отношение к детям как к цветам жизни, а не как к людям, открытость и доступность порно, желание затравить зверя, которым оказывается человек, причем по-прежнему беззащитный. И, наконец, мифы в отношении западной демократии, вовсе не избавившей Европу от механизмов подавления отдельной личности, даже если государство берет под защиту этого человека. Речь о коллективном бессознательном, которое склонно переписывать свои грехи на кого-то одного - и тогда никакой закон, никакие права человека не значат уже ничего. Какие грехи? Вот тут передаем привет психоанализу и современной психологии вообще с ее механизмами вытеснения, соседствующими с чем-то вроде христианской морали. С родителями все очевидно - даже когда девочка во всем признаётся, им по-прежнему удобно скинуть вину на бедолагу Лукаса - за свою неустроенность, пьянство отца, скандалы и итоговое равнодушие к маленькой дочери... Воспитательница Грета? Немолодая малосимпатичная женщина, работающая в детском саду с неясными семейными делами. Какие чувства может вызывать у неё одинокий красивый атлетичный мужчина 42 лет? Фрейдисты многое могут сказать... Брат Клары? Ситуация вытеснения - 'это ж не может быть преступным - показать порнокартинку маленькой девочке?!' Значит, она не врёт про Лукаса. Занятно выстроен эпизод начала 'борьбы за правду'. Стоило девочке вскользь выговорить своё подсознательное, как тут же зацепились остальные - пара наводящих вопросов и... вот способ отомстить не в меру хорошему человеку. А заодно оправдать своё насилие, глупость, агрессию, комплексы... Поразительны два наиболее важных конструкта в фильме - способность к сопротивлению главного героя (высшее проявление борьбы за права человека) и финальная сцена в храме - не то всеобщее покаяние, не то - всеобщее притворство... Скорее, второе - лицемерие в любви к ближнему, трусость в признании своих ошибок и вины... Сцена превращается в фарс, когда отец Клары произносит: 'Я вижу это по его лицу'. А дети поют Аллелуйя. Винтерберг вряд ли случайно помещает эту ключевую для фильма сцену в церковь, проецируя на свою историю евангельские ситуации про Христа и фарисеев... И это не считая зависти к человеку, который любит и вызывает любовь к другим (бывшая супруга особенно 'старается' на этом поприще). А еще психологически точно выстроенные сцены, в которых дети - всего лишь объект манипуляции взрослых. В отличие от тех они и врут то неуклюже. Потому что ещё неспособны выдавать ложь за правду. А 'держаться вместе' в словах отца? Ведь даже несмотря на двукратное признание девочки (даже троекратное) по-прежнему удобно считать Лукаса изгоем за грехи наши. И фильм превращается не в первое, но уже подзабытое напоминание о том, что человеку проще поверить в чужую ущербность, чем в свою собственную. Людей не интересует истина - ими движет не христианское всепрощение (вот он символизм храмовой сцены и хоровода взрослых и детей), а отмщение - архаика и комплексы. Несмотря на кажущийся правильным конец, уже виден новый виток репрессий, видный в обряде инициации Маркуса и... но это уж слишком очевидный спойлер. Надежду на человечество оставляют лишь друзья и сын. 'Если веришь человеку, то надо верить ему всегда' - это их лозунг, пусть и прозвучавший впервые в другом фильме в другом жанре, но суть та же.

Эта история о том, как детское воображение может сломать человеку жизнь. Итак, речь идет об обычном воспитателе детского сада Лукасе, он добрый и светлый человек любящий свою работу, и самое главное детей. Пытаясь помочь своим соседям и разрешить назревший конфликт он провожает их дочь в детский сад. После чего маленькая девочка Клара привязывается к Лукасу и дарит ему сердце, но по ее мнению он холодно отреагировал на подарок и, скорее всего, даже не подумав ляпнула про своего большого друга гадость. Она рассказывает воспитательнице о том, что Лукас показывает ей свой половой орган и в этот момент вся жизнь героя идет под откос. Это очень эмоциональная драма, раскрывающая проблемы современного общества. Человек, которого любил весь город в один момент теряет все - друзей, девушку, уважение. Маленькую Клару можно понять, ведь перед этой историей ее старший брат показывает ей сцену из порно фильма и комментирует ее, тут у девочки в воображении и сложилась картина...Позже, как мы видим, об 'инциденте' узнают и остальные дети в детском саду и начинается 'Эпидемия' лжи. Родители просто не хотят принять тот факт, что сами не досмотрели за своим ребенком и конечно же нужен виновный, который покроет равнодушие и неосмотрительность. Человека буквально 'сжирает' весь город, его просто ненавидят, кидают камни в окна, не пускают за едой в магазин и сжигают волчьими глазами. Только сильный духом человек смог бы такое выдержать и не упасть. Таким и оказывается главный герой, он терпит все страдания и боль с таким холодным спокойствием, что даже становится не по себе. Люди чувствуют себя сильными во многом из-за толпы, обезумевшей толпы, жаждущей несправедливой расплаты. Ведь намного проще осудить другого человека, чем покапаться в своей голове с вопросами - может все-же не правы мы?. Некоторым тяжело признаться в неправильности своих действий и решений, здесь гордыня и самолюбие берут верх. Обидно понимать, что наше с вами общество услышав что-то (правду, ложь) в отношении человека зачастую не проявляют должного понимания ситуации, 'несут языками' что хотят, а от этого как мы видим можно и не отмыться. Сломать жизнь может даже некорыстная ложь ребенка, что тут говорить о том что делают взрослые, 'понимающие' люди. P.S Огромное спасибо за роль Мадсу Миккельсену - Фантастика! 10 из 10 Браво

Томас Винтерберг, прославившийся в 1998 году своей работой «Торжество», которая удостоилась приза на Каннском МКФ, довольно долго оставался в тени. Сняв свой новый фильм на, к сожалению, актуальную для современной Европы и западного мира тему педофилии и массовой паранойи на этой почве, режиссер вызвал массовое одобрение критиков, получив номинацию на «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля и другие номинации и награды от Европейской и Британской киноакадемии. Актуальность темы подтверждается тем, что педофилия – это, на данный момент, одно из самых страшных и будоражащих западный мир явлений, которое, помимо строгого табу, еще и породило у «прошаренных» во всех сексуальных вопросах западных детей моду на шантаж взрослых и прочие детские шалости, способные серьезно навредить состоятельному человеку. Сюжет разворачивается в пасмурной осенней Дании в небольшом городке, где все его жители друг друга хорошо знают. Воспитатель местного детского садика Лукас (Мадс Миккельсен) налаживает как свою жизнь после развода с женой, так и отношения со своим сыном Маркусом. Однажды мрачным ноябрьским днем Лукас будет обвинен в сексуальных домогательствах до одной из маленьких воспитанниц. Как теперь восстановить свое доброе имя, если некогда лучший друг внезапно объявляет тебя врагом семьи, а весь город требует твоей головы на тарелке? Возможно ли светлое будущее у человека, на которого с легкой детской ручонки был повешен столь ужасающий ярлык? «Охота» чем-то напоминает знаменитый «Догвилль» датчанина Ларса фон Триера схожим психологическим анализом безликой агрессивно настроенной толпы, готовой без суда и следствия растерзать человека, толком не разобравшись в ситуации. На экране предстают ужасы коллективного сознания, порожденные детской обидой на какой-то пустяк и щедро сдобренные извращенными домыслами толпы в виде запущенного адского механизма с точкой невозвращения, о разрушительных последствиях чего само дитя, разумеется, и не могло догадываться. Так, при просмотре, и после него, неволей и вспоминаются какие-либо грязные слушки, пущенные про себя когда-либо и неприятные воспоминания о том, как все это приходилось опровергать и насколько мерзкое и липкое это клеймо, которое тяжело отстирывается. Мадс Миккельсен в роли несправедливо пострадавшего Лукаса просто не может не вызвать к своему персонажу сочувствие и чувство обиды за вопиющую несправедливость. Актер, удостоившийся серебряной премии в Каннах, сыграл превосходно, заставив ненавидеть весь этот мрачный город тупых линчевателей, не имеющих собственного мнения, и легко подхвативших чих с другого конца деревни. Весь этот позор и гонения буквально проживаешь вместе с Лукасом, а не наблюдаешь со стороны, из-за чего данный фильм очень тяжел для восприятия и вряд ли вызовет желание повторного просмотра с подобным погружением в шкуру главного героя, которое тут просто неизбежно. Этот жуткий социально-психологический эффект, способный возникнуть в маленьких городах имеет разрушительные последствия, и, даже после выяснения и расставления всех точек над i, еще долго способен давать о себе знать, что было отражено в символичном финале картины, который «добивает» пораженного всем предшествующим действом зрителя окончательно. Особенно убило то, что маленькая виновница не понесла никакой (!) ответственности за свое деяние, фактически полностью уничтожившее репутацию и очернившую всю жизнь «любимого» воспитателя Лукаса. В общем, после просмотра этой по-северному ледяной, жесткой, и неприятной картины, не определиться, кого больше ненавидишь – безнаказанных и неприкосновенных детей в лице этого маленького монстра, которые «никогда не врут» и не отдают себе отчета о том, на что способна их болтовня, или толпу взрослых, так же не способных проявлять хоть немного сообразительности и благоразумия… P.S. Дети никогда не врут… В двух словах: Острая, как нож, холодная и жесткая скандинавская драма о бессилии индивида перед безликой толпой, бьющая в самое сердце. 8 из 10

Спустя почти пятнадцать лет после ошеломляющего «Торжества» Томасу Винтербергу было суждено снять свою самую популярную картину, по крайней мере в России она заслужила рейтинг культовой – это, конечно, «Охота». Хотя, если разобраться, в этой ленте нет почти ничего кроме содержания, чтобы стать шедевром: вылизанный под Голливуд глянцевый видеоряд, сдержанно-клишированное актерское исполнение (да, и Миккельсена в том числе), хотя пунктирное присутствие импровизации в поведении актеров – та самая дань «Догме», которая и сообщает фильму живости. Что же касается содержания, то да, злободневно, бьет прямо в цель, но признаем, что даже выбор темы и некоторое болезненное ее воплощение в реальность, в плоть фильма выдают в данном случае арт-мейнстримовый прицел, а отнюдь не тихое дыхание шедевра, чурающегося обезумевшей толпы (перефразируя название следующей картины Винтерберга – экранизации романа Томаса Гарди). «Охота» демонстрирует, что режиссерские возможности Винтерберга были реализованы в ней вполсилы с наметкой на резонанс, но скорее социальный, чем художественный. Безусловно, интерпретация данного фильма, предложенная одним известным православным священником и большим поклонником данной ленты, как портрета развращенного мира, не щадящего даже детей и преследующего невинных, имеет место быть. Однако, мне думается, что зритель в данном случае имеет дело скорее с «догматическим» подходом к проблеме: это портрет не столько развращенного мира, сколько изнанки буржуазности вообще. В этом отношении травля, или, как сейчас говорят, «буллинг», может начаться буквально на пустом месте, и в этой связи «Охота» - буквально пророчество об эре Me Too и тотальном харасменте. Другое дело, что бубня один и тот же мессидж со времен «Торжества» и «Дорогой Венди», Винтерберг мог по крайней мере сделать фильм не столь голливудским, не столь причесанным, не столь классицистским. В то же время стоит отметить, одну затронутую «Охотой» тему, которую редко встретишь в современном кино, – тему нравственной дезориентации детей в нашем мире. Вообще то, что касается детей, образа маленькой Клары и всего, что с ней связанно, то детские характеры получились в картине многомерными, амбивалентными, сложными. Дети, как показывает их в «Охоте» Винтерберг, совершенно не понимают, где добро, где зло, что хорошо, что плохо, взрослые их ничему не учат совершенно, оставляя расти самим, как сорняки в поле (блестящим поэтому получился символ дезориентации – квадраты на полу). Дети подставляют взрослых именно потому, что целиком отданы на откуп своей фантазии, своим обидам и представлениям о добре и зле на уровне пещерного человека (в этом смысле, конечно, нельзя не отметить игру маленькой Анники Веддеркопп). Это дезориентированное существование детей показано в фильме удивительно точно (могу как отец подтвердить). Также в «Охоте» прослеживается тема защиты прав животных: мол, если ты, человек, устраиваешь охоту на зверей, скоро устроят охоту и на тебя. Мир, показанный Винтербергом, совершенно волчий, дикий, социал-дарвинистский, здесь друзьями становятся лишь на время, а врагами навсегда, потому финал так слащаво неправдоподобен – в жизни так просто не бывает. Подводя итоги анализа, можно сказать, что «Охота», как социальный мессидж, как жест антибуржуазной критики удался, однако, в своих выводах и претензиях к обществу данная лента откровенно дублирует «Торжество», уступая ему по стилевым и художественным параметрам целиком и полностью – фильм получился плакатнее, примитивней и гораздо более плоским, чем полнометражный дебют Винтерберга. Ведь для того, чтобы снимать хорошее кино, совершенно необязательно работать в Голливуде (ведь там Винтерберг снял «Все о любви»), снимать плакатные ленты (вроде «Дорогой Венди») или кино о наркоманах-аутсайдерах («Субмарино»), для этого лишь надо достичь баланса формы и содержания, что и было в «Торжестве», но не в «Охоте».

Честно говоря, при просмотре 'Охоты' возникает сразу множество параллелей с великим многообразием фильмов 'Человек против общества', первыми из которых выплывают Триеровский 'Догвилль' и, находящийся ещё на слуху, недавний 'Джокер'. Однако, довольно любопытно наблюдать за критической разницей в философии режиссеров, ведь 'Охота' нам будто говорит подставлять вторую щеку, напоминает об истинной силе и мужестве, не подбадривая фантазию униженных и оскорбленных красивыми формулами мести. Тем и уникально творение Винтерберга - это притча о настоящем человеке, умеющем простить и, осознавая все риски, совершать достойный поступок, не оглядываясь на прошедшее. Во многом впечатляющий эффект был достигнут за счёт аутентичного и, в лучших традициях северной части Старого Света, 'брутального' каста. Тем убедительнее освещается конфликт бывших неразделимых друзей, викингов, готовых, казалось бы, вместе покорять новые земли. Уверен, что игра и образ Миккельсона не нуждаются в каком-либо комментарии, потому что, смею заверить, комментарии тут неуместны. Кроме одного. Ох, до чего же этот его образ похож на Охлобыстинав классических его амплуа, эта мысль слишком часто врывается в голову во время просмотра, разрушая весь созерцательный процесс, ну, homo sum. Из недостатков лично мне хотелось бы отметить слишком незначительный фокус на переживаниях главного героя во многих местах, что в самые интересные и увлекательные моменты переводит внимание на нечто менее значимое. Также кажется слабой визуальная часть картины: ничего не выражающие ракурсы, скучный свет, умиляющие и банальные подёргивания камеры в нервные моменты, классика. Все это только до обидного дразнит, находясь в контрасте с обворожительной картиной датской осенней природы. Однозначно хотелось бы порекомендовать любителям размеренного нарратива, что с чувством высокого достоинства смотрит пренебрежительно на экшн-сцены и бессмысленную болтовню. Такой зритель с большим удовольствием оценит тихое изящество и, увы, прочувствует всю коварность положения оклеветанного человека. Охотник не промахивается. Он напоминает о бремени проклятия жертвы.

Маленькая Клара (Анника Веддеркопп) - очень серьёзная и правильная девочка, она не шалит с другими детьми в детском саду и всегда говорит правду. Ещё совсем невинное и совестливое дитя. Никто не знает, что на самом деле творится в душе у этой тихони. А в душе её творится великая любовь к 42-летнему воспитателю Лукасу (Мадс Миккельсен), которую тот, разумеется, решительно отвергает, пытаясь направить чувства ребёнка в соответствующее возрасту русло. Скоро Лукас узнает, что не стоит недооценивать детскую любовь - даже в самой замечательной маленькой девочке уязвлённое чувство может пробудить желание отомстить. Клара сама не понимает, какие последствия может вызвать её крохотная поначалу ложь, а когда поймёт и раскается - будет уже поздно, правду никто не захочет слышать. Фильм Винтерберга о том, как на хорошего глубокого интеллигентного человека, христианина, ополчились почти все вокруг, как началась охота и жертву загнали в ловушку, а бедный Лукас, как затравленное животное, даже не понимает, что толком происходит: почему и за что его подвергают остракизму? И все его попытки вразумить окружающих не только оказываются бесплодными, но заставляют героя ещё больше погрязнуть в этой ситуации, ведь что бы он теперь ни делал, всё против него: хочет объяснить свою позицию - оправдывается; хочет поговорить с Кларой - стремится оказать на ребёнка психологическое воздействие; отвечает ударом на удар - псих и извращенец. Как в 'Повелителе мух', в 'Охоте' общество очень быстро съезжает с цивилизованных рельсов в кювет первобытных инстинктов. Мирное сообщество превращается в стаю, которая готова растерзать жертву. Причём, в отличие от 'Повелителя мух', люди в стае не теряют человеческий облик, они руководствуются благими намерениями, в основе которых лежит вполне оправданный защитный рефлекс - страх за детей. Этот страх парализует мышление и совесть, и вытесненный из подсознания, он обрушивается на совершенно невинного человека. И получается, что никто, даже лучшие, не застрахованы от того, чтоб не стать жертвой массовой истерии. Миккельсен в роли Лукаса нереально хорош. За участие в этом фильме он получил на Каннском фестивале приз - за лучшую мужскую роль. Его герой, глубоко положительный, внимательный, добрый, отзывчивый, мягкий (много вы видели мужчин, работающих в детских садах?), но при этом вовсе не мямля, а человек, способный постоять за свою честь, его даже принимают как своего в брутальной мужской компании - среди охотников. Когда беда обрушивается на Лукаса, у Миккельсена он выглядит сперва растерянным, озадаченным, затем подавленным, а когда ситуация доходит до ручки - разгневанным. Но он всегда остаётся собой, не теряет человечности, и в этом его сила и слабость одновременно. Фильм цепляет зрительский нерв и заставляет лишний раз вспомнить, в какое нездоровое время мы живём. И как оно так получилось? Ведь когда мы были детьми, учителя ещё не боялись гладить нас по голове. Что-то в нас, наверное, испортилось... 9 из 10

Киднеппинг, жестокое обращение с детьми, педофилия – разные головы одного дракона, обнажавшего чудовищный оскал в немалом количестве фильмов от «Гнева» и «Тревожного вызова» до «Подмены» и «Милых костей». Евросоюз же последние годы впереди планеты всей по борьбе за права ребенка. Ломая ячейки общества железным каблуком закона, гайки стали закручивать так остервенело, что система кое-где дошла до абсурда. Ибо процесс исцеления шкодливого чада ремнем по жопе у нас называют воспитанием, у них – преступлением. Грань между поучением и насилием размылась до неприличия, а тему педофилии расчесали так сильно, что она превратилась в гноящийся волдырь. В искренней любви к детям научились видеть непременный сексуальный подтекст, и это отлично иллюстрирует обратную сторону горделивого европейского свободолюбия. Тема настолько болезненна и неудобна, что кинематографисты всего мира традиционно обращаются к ней вскользь и с большой неохотой, опасаясь подлить масла в огонь. Редко кто взглянет на проблему под прямым углом, и потому она рассеивается и искажается, проходя сквозь призму авторских трактовок и актуальных трендов. «Сомнение», например, в свое время приковало внимание растиражированными клерикальными стереотипами о любвеобильных церковнослужителях. На пикантной теме смело проспекулировал Дэвид Слэйд, своим провокационным триллером «Леденец» нанеся любителям несовершеннолетней клубнички мощный мужененавистнический удар в пах. Винтерберг оказался честнее всех. Он не стал искать окольных троп и вуалировать остроту затронутой темы эпатажем, побочными смыслами и избыточной жанровостью под псевдохудожественной мишурой. Он снял образцово европейскую социальную драму о воспитателе Лукасе, гиперреализм которой упирается в неразрешимое противоречие, возникающее на стыке общественной морали и психологии толпы. Неловкая история слухов и домыслов начинается с чуть-чуть привравшей белокурой малышки и злополучного эрегированного члена, в актуальность бытия которого, словно в чайник Рассела, невероятным образом начинает свято верить весь честной народ. Режиссер рассказывает об испуганных заложниках собственных заблуждений так убедительно, что даже зритель начинает сомневаться в истине, которую, казалось бы, знает наверняка. Главный герой уже сам готов поверить в то, что махал концом перед всей детсадовской группой. Интернациональный ключ к фильму – вселенское заблуждение о том, что дети никогда не врут. Крошки-сыновья, а тем более крошки-дочери все реже приходят к отцам за разъяснениями о том, «что такое хорошо, а что такое плохо». Одну маленькую ложь охотно подхватывают и другие малыши. Вымышленные домогательства и подробные описания несуществующего подвала – не то распущенность и вредительство, не то просто разыгравшаяся детская фантазия. Первостепенный же вред – в паранойе взрослых, их нежелании и неумении прислушаться, разобраться, понять. Социальные службы, попутно запугивая родителей, работают так усердно, что, кажется, чувство собственной безнаказанности закладывается в новорожденных европейцев генетически. Помножим это на миграционный кризис, расцветший на почве зашкаливающей толерантности, и получим подростков сегодняшней Франции, Германии, Скандинавии, на которых все сложнее найти управу. Было бы иначе, не вышли бы на экран с поразительной синхронностью «Последний урок», «Бен Икс» и оба «Класса» (французский и эстонский). Взглянем на эмансипированную Европу Винтерберга с другого угла и увидим: пугающе часто одного голословного обвинения женщины (даже если она очень-очень маленькая) хватает, чтобы оклеветать человека только за то, что у него есть… правильно, член. Лукас не может беспрепятственно отстоять право видеться с сыном и работать в детском саду, ему без суда и следствия бьют морду, потому что он – мужчина. В слезах Маркуса, отчаянно тянущегося в отцовские объятья, – едкое напоминание о том, что в вопросах семьи и брака государство почти всегда оказывается на стороне супруги, так уж повелось. Хотя обиднее и страшнее то, что настоящие преступники-педофилы, в том числе женщины, максимально осторожны, хитры и неуловимы. «Охота» повествует об изъянах человеческой психики, уходящих корнями вглубь звериных первобытных инстинктов. И социальный облик государства, и национальные особенности, и гендерные аспекты – всё отходит на второй план перед первозданной жаждой уберечь себя и свое потомство, подсознательной агрессией к кому-то, кто чем-то не похож на тебя и может нести потенциальную угрозу. «Зверь среди нас!» – сигнал к действию, пробуждающий те же рефлексы, что и тысячи лет назад. Страх этот, мгновенно распространяясь, говорит о том, что европейская глубинка мало изменилась со времен Средневековья, а отечественный зритель благодаря Винтербергу убеждается в том, что есть и другие места на Земле, где живут не по закону, а по понятиям. Охота на ведьм, по сути своей, никогда не прекращалась, меняя лишь форму выражения и объекты преследования. Что изменилось? Люди научились вместе сидеть за столом и мило улыбаться друг другу. Неважно, где – на заседании ООН или в охотничьем клубе на просторах лесистой датской провинции. Факт в том, что улыбки легко стираются пулями, свистящими у виска.

«День, когда человечество все-таки найдет способ читать мысли другого, будет днем, предшествующим его апокалипсису…» Прошло лет десять, как я услышал это от человека, от которого, к слову сказать, менее всего ожидал бы услышать подобное. И это только усилило эффект внезапности зловещего предостережения, которое так осязаемого «царапнуло» мозг выстрелившим вдруг жалом ядовитой очевидности.. Спустя десять лет еще один выстрел в финальных кадрах такого же внезапного предостережения от Томаса Винтерберга высек, словно янтарной каплей мгновенно вскипевшей смолы принявшего свинцовую метку дерева, боль и отчаяние в глазах Лукаса и… неожиданное завершение сентенции: «Но лишь апокалипсис одного человека всегда будет неизбежен там, где скрыты его подлинные мысли и переживания и подлинные мысли и переживания тех, кто отверг ближнего своего и предал его анафеме в захлестнувшей всех и сковавшей их волю и разум волны ненависти и страха». И даже не ненависти, но страха. Да, именно, страха (что первичнее), но такого разного в преломлении каждого! От иррационального страха жертвы как чрезмерного и устойчивого переживания излишней тревоги до страха разоблачения латентных «педо» и прочих «филов», испражняющих продукты девиантных мозговых «секреций» давно и глубоко пораженного сознания в ночной сосуд зловонного сладострастия, скрытый «настройками приватности». Именное то второе, тот страх, мгновенно трансформируется в испепеляющую ненависть без возможности реверса, без права на реабилитацию объекта незаслуженного остракизма, без надежды последнему на выживание. Вплоть до расстрела у сосны.. под аккомпанемент короткого щелчка перезаряженной винтовки и тихий шелест ницшевского благословения: «Если нам приходится менять о ком-либо свое мнение, то мы жестоко вымещаем на нем то неудобство, которое он нам этим причинил». Но, как ни странно, все гораздо фатальнее и трагичнее в отношении первого, качественно иного страха. Ибо там след перерождения. Томас Винтенберг как будто бы даже не акцентировал, но вглядитесь… Что там?.. по ту сторону зрачков, зияющих черными сполохами того студенистого, напалмоподобного «агрегатного» состояния человеческого сознания, которое за короткие мгновения адреналинового захлеста выжигает и устилает серым пеплом все то, что формировало красоту и гармонию внутреннего бытия долго, годами, всю жизнь? И уже ртутные шарики нетерпимости и злобы, а не обогащенные кислородом осознания собственного величия и благородства эритроциты, снуют по кровеносным сосудам. И уже выползло на выжженную территорию то самое, присыпанное пеплом уничтоженной человечности, существо, извлеченное из нас «ситуацией реального выбора». Прошу прощение за самоцитирование, но слишком очевидна аллюзия на Ларсовский «Догвиль». И я бы настаивал на том, что предыдущее «датское» предупреждение было более жестким и без надежды на катарсис. Томас Винтенберг дал человечеству шанс (excusez moi, кончено, за пафос). Хотя, полагаю, дал его далеко не всем. По крайней мере не тем, кто парадоксальным образом изловчился прочитать в его картине концептуально-имманентную апологию педофилии. К слову сказать, в этой связи, то, что сотворила милая кроха, - отнюдь не просто издержки слишком ранней гендерной самоидентификации маленькой женщины. Провокация получилась разрушительной, и вина ли в том пятилетней девочки, «подготовленной» к слишком точно и тонко отыгранному акту мести реальностью мира окружающих ее взрослых? Вопрос без ответа для всех. Каждый выбирает..

«Охота» Томаса Винтерберга демонстрирует зрителю достаточно явную метафору, полностью оправдывая название картины. Действие фильма, действительно, сродни охоте, только не на зверя, а на человека. Одинокий воспитатель детского сада Лукас (Мадс Миккельсен) становится жертвой достаточно сложных обстоятельств. Его воспитанница и дочь близкого друга Клара (Анника Веддеркопп) находит в Лукасе что-то очень близкое для своего сердца и выражает это в поцелуе и подарке в виде сердечка. Воспитатель реагирует в меру строго и объясняет девочке, что так делать непозволительно. В ранимом ребенке поселяется обида, которая выплескивается в виде обвинений в домогательстве, после чего жизнь Лукаса превращается в ад. Помимо элементарной детской обиды существует еще как минимум две причины этого поступка, как очевидная, так и неявная. От глаз зрителя не скроется факт того, что в семье Кларе уделяется мало внимания, родители часто ссорятся, а старший брат, не отдавая отчета в своих действиях, однажды показывает девочке фрагмент из порно. Ребенок предоставлен сам себе и единственный человек, который понимает девочку — воспитатель детского сада. Клара видит в Лукасе очень близкого человека, он провожает ее в школу, пока родители в очередной раз выясняют отношения, а также, когда у девочки возникают проблемы с хождением по тротуарной плитке. Здесь мы подходим к одной неочевидной проблеме — у Клары, вероятно, есть психические расстройства. В поведении девочки проявляются признаки обсессивно-компульсивного расстройства, а также конфабуляции. Клара не может наступать на стыки тротуарной и интерьерной плитки, эта мысль настолько поглощает ее, что она теряется на улице, либо вообще не может пройти по полу в помещении. Признаками же конфабуляции являются ложные воспоминания, основанные на действительных событиях, а также потери памяти. Когда психолог спрашивают Клару о происшествии, она отвечает, что не все помнит. Вероятно, действительно, не помнит, а потом заполняет пробелы в памяти ложными воспоминаниями, основанными на ее обиде к Лукасу, и пережитыми событиями из жизни. Из-за этих домыслов и происходит вся трагедия. Основная проблема, поднимаемая Винтербергом в этом фильме — доверие детским словам, режиссер прямо говорит: «Дети врут и сочиняют небылицы». Сценарист киноленты Тобиас Линдхольм в одном из интервью ясно дает понять, что Лукас невиновен, иная точка зрения недопустима. Обе позиции однозначны. Горожане, которые оказались между ребенком и воспитателем находятся в самом худшем положении — невозможно определить, действительно ли, Лукас, человек, которого все вокруг хорошо знают, является педофилом. Отец Клары и близкий друг Лукаса Тео (Томас Бо Ларсен) поначалу еще не знает, как воспринимать произошедшее, но все же отдает предпочтение мнению дочери. Остальные жители города, кажется, даже не рассматривают возможность ошибочного обвинения. Начинается травля, или, как обозначили это сценаристы — «охота» на невиновного человека. Российская императрица Екатерина II утверждала, что лучше оправдать десять виновных, чем осудить одного невиновного, и зритель с радостью с ней согласился бы, но это всего лишь кино, здесь мы можем увидеть общую картину, в отличие от реальной жизни.

За полчаса до концовки данного фильма со мной произошел забавный случай, гнев переполняющий меня стал неконтролируемым и я ударил кулаком по клавиатуре вскрикнув: 'Нафига такое вызывающее кино снимать', неподалеку сидящий отец предложил вызвать неотложку, я же в свою очередь предложил ему посмотреть самому данный шедевр и посмотреть насколько он останется сдержанным. Ведь это в действительности один из самых сильнейших по эмоциональному накалу и провокационных фильмов просмотренных мной за все время, но своей гениальной концовкой утихомиривает бурлящий пыл и заставляет задуматься. Этот фильм сравним разве что с его очень похожим аналогом Триера 'Догвилль', вот только по мысли заложенной в этих двух собратьях - Винтенбергу больше симпатизируешь, поскольку Триер своей бескомпромиссностью оставляет лишь провокацию, к тому же для психически-неустойчивых это уж слишком вкусное лакомство, о чем в принципе сам Триер в последствии жалел, думая что возможно он подтолкнул одного из самых чудовищных массовых убийц 21 века - Андреса Брейвика. Выбор режиссера в направлении под названием 'Догма-95' абсолютно оправдан. И этот фильм уже можно считать, как один из главных образцов данного направления, поскольку подобным минимализмом Винтербергу удалось стереть грань между реальностью и вымыслом, в результате чего история воспринимается как что-то недавно случившееся в твоей жизни, в коей ты сам будто бы был свидетелем этого происшествия! Как я уже говорил, что фильм не оставляет следа негативных эмоций и этому способствует идеальный образ протагониста - его каждый шаг, каждое выражение тщательно продуманно. Лукас не приемлет конформистского образа жизни и ведет свой, с толерантным подходом к обычаям и не подверженный предрассудкам относительно роли мужчины в социуме. Поражает его невероятная сила духа, после всего перенесенного суметь простить и вновь влиться в когорту окружения. И это несмотря на то, что Лукас по-сути сам сравнялся с тем же благородным оленем, который будет до конца жизни под прицелом. Его терпение в наше время в действительности выглядит невероятным. Несомненно создатели намеревались сделать одного из самых положительных протагонистов в кино, по образу разве что сравнимый с Иисусом Христом и это им получилось на ура. К тому же лично для меня Лукас останется самым положительным героем. Можно ли фигурирующих в данной истории действующих лиц назвать людьми? Уж точно нельзя, более подходящим было бы - биологический вид в человеческом обличье. И с этим ничего не поделаешь, ибо уже весь мир тонет в потребительских ценностях из-за моральной опустошенности, отсюда собственно и вытекает превалирующая тенденция - биться за свое место в жизни. С родительским воспитанием еще хуже, поскольку из-за нашей повседневной суеты и просто безразличием, дети вырастают заблудшими овцами, подобно родителям, а уход оказывают посторонние лица в детском саду, впрочем чем это оборачивается фильм отлично демонстрирует. Прибавить к этому конформизм масс и вот она - преисподняя 21 века! Самое печальное, что homo sapiens нужны такие тихони как главной герой, дабы вымещать агрессию, злобу, обиду и все остальные смертные грехи. И эта маленькая ложь, повлекшая за собой сплетни, стала герою обузой на всю жизнь, так как общество надев на него один раз определенную маску - не снимет больше никогда, несмотря на всю оправданность героя в данной ситуации. Хотя удивительно почему подобного раньше не случилось, так как чаще всего бывает, что обществу нужен всего один повод для гонений на всю жизнь. Впрочем самое главное пожалуй, что создателям удалось показать превалирующие тенденции современности: либо ты доминируешь, либо прогинаешься - третьего не дано. 10 из 10

Небольшой городок в Дании. Наши дни. У Лукаса совершенно обычная жизнь: он работает воспитателем в детском саду, ругается с бывшей женой, встречается с их общим сыном, заводит отношения с девушкой. Но в одночасье все меняется. Томас Винтерберг берет за основу фильма целую россыпь щекотливых тем, о которых зритель перед просмотром не задумывается, либо они скрыты глубоко в подсознании. Маленькая, но смышленая не по годам девочка говорит, что дядя- воспитатель ее домогался. Она напугана, ничего не хочет рассказывать, однако, факты приводит реалистичные. И как здесь не поверить? Вопрос педофилии не принято тщательно обсуждать, ведь чаще всего ситуация однозначная. Действительно, большинство из нас свято верят давно заложенной истине: ребенок не может врать. Но увы, реальность показывает, что это далеко не всегда так. С уверенностью можно сказать, что без Мадса Миккельсена картина вышла бы совсем другой. Он не просто органично вписывается в свой не самый простой образ, но и заставляет зрителя сопереживать Лукасу и на протяжении повествования испытывать не ненависть и разочарование, а надежду. Особая ценность картины заключается не только в обличении современной личности, которая не думая, идет за толпой. Винтерберг умело давит на нужные точки, играет с чувствами смотрящих, раскрывая в концовке ужасающую правды: справедливости нет. И если ты думаешь, что опасности нет, жди выстрела в спину. Если смотреть на ситуацию, сложившуюся в завязке сюжета, отстранено, применяя ее к реальности и рисуя в воображении себя среди подобного социума, то становится понятно, что далеко не каждый человек способен на справедливые поступки. Быть может, идеей автора было не допустить подобного впредь? Наступает осознание того, насколько полярным стало наше общество. В угоду толерантности мы забываем о нравственности, в погоне за расположением окружающих мы предаем истину. И здесь уже современное человечество предстает не просто как серая масса, а как некая мерзкая субстанция. И если Томас Винтерберг сумел обратить внимание именно на те пороки, о которых мы не задумываемся, то невольно задаешься вопросом: а не пора ли что-то менять? 9 из 10

Многообразен и причудливо удивителен калейдоскоп нашей жизни. Иногда кажется, что ее механизм не поддается никому изучению, и мы вынуждены безоговорочно принимать правила игры Ее Величества. Серый, жестокий мир окунает своих безропотных обитателей в пучину мрака и отчаяния. Так ли это на самом деле – вопрос риторический, и немного поразмыслив, понимаешь, что не все, что мы воспринимаем, является истинным. К сожалению, психология человека такова, что он в последнюю очередь признает себя виновным – да, и зачем, собственно, если всегда можно убедить других и себя в обратном? Люди! Остановитесь! Оглянитесь назад, посмотрите в зеркало! А в ответ только тишина, как бы это прискорбно не звучало – именно в этот момент чувствуешь, что находишься в вакууме, который буквально сжимает в тиски все существо и захватывает остатки кислорода… Лицезреть поток нашей жизни с каждым отрезком времени становится все труднее, но еще больших «затрат» требует усилие быть ее частью, когда желание и мотивация совсем отсутствуют. А причин, чтобы отгородиться от этого потока все больше – все у человека стало слишком просто. А может быть, наоборот – теперь уже нельзя быть абсолютно в этом уверенным. Мы слышим то, что хотим услышать – незначимый момент принимаем за значимый, очень малый символ принимаем за знак, нам адресованный или того хуже – как сигнал к действию. Ложь, лицемерие – спутники нашего жизненного пути, а навешивание ярлыков и бесконечные стереотипы прочно укоренились в сознании, как нечто целое, важное, доминирующее. Зачем выслушивать человека, когда, собственно, его вина и так очевидна? Громким эхом мысленно пронесся «вердикт» - «виновен». Теперь мы и судьи, и палачи. Имеем ли мы право быть чем- то высшим и за всех решать? А почему бы и нет! Мы же люди, нам все можно! Достаточно? Нет! Это лишь ничтожная часть всех наших самых низменных свойств и характеристик – вот она, наша реальность, с которой уже, видимо, нужно смириться немногим оставшимся бунтарям. «Что это за бессмысленный поток обвинений в адрес человечества?», - возможно, спросишь ты, дорогой читатель данной рецензии. Нет, это не поток обвинений, это всего лишь скромный запас наблюдений и личный опыт, плавно перешедший в нечто, вроде субъективного взгляда, который, смею предположить, имеет право на существование… Но вернемся к так и не начатой мной рецензии на данный фильм. Через все выше описанные коллизии приходится пройти очень сильному человеку – Лукасу, образ которого, блестяще воплотил Мадс Миккельсен. Нужно ли что-нибудь еще написать о фильме? Честно говоря, надо бы, но этого делать не буду, да простит меня читатель, ведь обычно так не делаю. В свое оправдание скажу, что, как вы могли заметить, рецензия не совсем обычная – мои скромные рассуждения и необычайно большой поток чувств и настроений был вызван данным фильмом, поэтому в этот раз позволю себе отдаться лавине с головой и не буду слушать разум) Скажу так: нужно лишь просто окунуться в эту атмосферу и прочувствовать ту гамму эмоций каждым покровом тела. После просмотра остались самые разные впечатления – но, наверное, веру в людей я так и не обрела, напротив, убедилась в обратном. Но данная картина, несомненно, стоит вашего внимания – возможно, на вас она подействует не так, как на меня, но каждый обязательно найдет здесь как минимум «пищу» для размышлений, а как максимум вулкан эмоций, извергающийся наружу. P.S Музыка шикарна, особенно в последней сцене, а бездонные, полные печали, тоски и скорби глаза Мадса Миккельсена завораживают…

Всё что нужно для просмотра есть в кратком описании фильма, всё остальное что ниже, уже лишнее, мешающие для чистого просмотра мнения людей, которые необходимы дальше, чтобы хотя бы понять состояние болезни общества, не доводя до реакции, подобной мясника, не желающего продавать колбасу, и его неприязнь, кажется имеет основания, потому как нет дыма без огня. Но лучше ничего не читать, а смотреть. Тяжелое кино, но запоминается мелодия, сопровождаемая картинками холодной природы в ноябре, декабре и год спустя. И сильное завершение, начиная с момента, когда Тео приходит ночью к Лукасу поговорить-помолчать, и как потом мальчику вручают оружие, которым надо уметь владеть-обращаться, чтобы стать мужчиной, потом как Клара стоит на пороге преодоления непреодолеваемых черно-белых квадратов, и помочь-пронести может только взрослый человек. И как всё заканчивается-не заканчивается на лице Мадса после выстрела, на котором есть какой-то странный отпечаток, словно какая-то судьба написана на его лице, и режиссер зная, вывел-оставил это лицо на последний кадр. Еще поразило, что такую сложную, неприятную тему, на самом деле, глубокую тему истощения морали, режиссер смог так умеренно показать, так, что её можно нормально, абсолютно без отвращения смотреть. И где не случайны кадры естественной красоты природы - мир прекрасен, но люди сознательно сходят с ума… такое вот кино, и оно не про ложь маленькой слабоумной девочки, а о испорченности воспитателей, когда от забот некоторым некогда не любить, не прощать, когда это надо. И порядком достанется, как нередко бывает, невиновному… А дети говорят всё как есть, они не могут врать, и если они это начинают делать, значит взрослые, будто сговорившись дурными манерами, делают что-то не нужное, когда так надо просто жить и любить. Чего и ждут дети, к чему естественно тянуться, но та действительность, которая заполнена, мягко говоря, непониманием, а грубо говоря, что чуть ли не всё, что в ней есть, есть зло; понять это множество черно-белых клеточек будет сложно. И жаль собаку, потому как, чем больше узнаешь людей, тем больше они нравятся.

Сухие страницы учебников по истории рассказывают нам о постоянных войнах с жестокими татарами, интеллигентными французами, мудрыми японцами или с самими с собой. И всегда мне эти войны представлялись очень расплывчато. Примерно как в военных фильмах: взрывы, стрельба, крики - всё в густом тумане. Та толпа несчастных людей, скрывающаяся за округленными цифрами, всегда мне представлялась крайне несчастными, мечтающими поскорее закончить с происходящим безумием. Конечно, каждый из них думал о том, что война - величайшее из зол и о том, чтобы всё побыстрее закончилось. Перенесемся теперь в пространство этого фильма. Счастье! Наш герой живёт в мирном, всем довольном и обустроенном обществе. Но, подождите. Разве происходящее не напоминает нам всю ту же войну? Невидимую, жестокую войну с образовавшимся врагом. Человеческая гонка в борьбе за справедливость превращается в иррациональную, необоснованную месть, в страшный самосуд. Маленькая, якобы обиженная большим дядей девочка - константа, выбранная обществом, чтобы обосновывать любые свои действия. Одного её слова было достаточно, чтобы сосредоточить всю неудовлетворённую человеческую ненависть на одном человеке. Одного слова было достаточно, чтобы выкинуть его из жизни, лишить всякой надежды на светлое будущее, лишить друзей, любимой женщины, работы и даже еды. Зато при сложившемся раскладе люди совершенно безнаказанно могли совершать любые действия, которые в обычной жизни им не удавалось осуществить. Достаточно лишь вспомнить чистые, но уже немного опороченные глаза маленькой девочки и все грехи моментально прощаются. В людях проснулась та старая жажда, если не убийства, то жестокой мести - оклеветать, побить, наказать. Но всё в рамках общественных законов. Всё ради справедливости. И уже неважно что человек защищает - свою родину, жизнь, семью или маленькую соседскую девочку. Этот фильм заставил меня немного переосмыслить моё восприятие войны. Действительно ли это то, что мы так ненавидим? Осознаём ли мы, что это наша часть, как хищников, вечно искать себе добычу, чтобы удовлетворить свой внутренний голод, ненависть и способ самоутвердиться? А после этого мне стало и вовсе страшно. Ведь каждый из нас думает, что кто-кто, а он-то хороший и ни в чём не виноват. А чем я отличаюсь от них? Неужели и мне свойственны такие вещи? Ужасно не хотелось бы. Поэтому впредь я буду более внимательной к себе и окружающим. Спасибо, Томас Винтерберг. 9 из 10

Здесь прекрасно абсолютно всё — сценарий, его воплощение, операторская работа, саундтрек, игра актёров. И показанная история вовсе не притянута за уши. Напротив, она очень злободневна, жизненна. Человеческая, слишком человеческая история. Её следовало бы анализировать на разных уровнях, т. к. фильм поднимает множество глубоких проблем, ставит серьёзные вопросы. Например, Винтерберг явственно обнажает истинную сущность протестантизма. Ещё лучше, хотя и с другого ракурса, это сделал Андерсон в There Will Be Blood. В Охоте показана вся тщета номинальной веры в Бога, которая зиждется лишь на привычке и конформизме — той веры, которая без дел мертва. Люди этого маленького городка посещают церковь, но не осмысляют веру и делание, мало кто из них сострадает главному герою. Почти никто не способен пойти против общественного мнения и хотя бы попытаться взглянуть на ситуацию непредвзято, взять на себя труд не судить слепо. Постараться чисто по-человечески понять загнанного — и то им затруднительно. Зато легко и просто сидеть на скамье во время службы. Не надо учить латынь, чтобы быть в курсе того, что в церкви происходит — пастор ведь на родном языке служит, слова привычны и понятны. Всё очень удобно, мило, в лучших мещанских традициях — нынче про такое говорят 'казуально'. Если не очень вдаваться в подробности, можно сказать, что в сегодняшнем мире, где ювенильная юстиция, разномастные права-свободы, гласность и прочие либерально-гуманистические чудеса вполне реальны, а порою бывают даже возведены в культ (или в абсурд?), подобные случаи вполне закономерны. Да и во все времена, людям периодически необходимо подвергать кого-нибудь остракизму — это оправдывает их собственные пороки, ханжество и лицемерие, остающиеся до поры в тайне с общего их молчаливого, стыдливого согласия. Чужие позор и уничижение обеляют тебя, поспешно отводящего взгляд. Ты вдруг становишься вполне добропорядочен, внезапно осознаешь, что никому ничего не должен. Даже себе — зачем стараться стать лучше? Не надо смотреть в глубь и по сторонам. Ты уже практически спасён, раз так уверенно побиваешь кого-то камнями. Нужно только найти того, кто подходит на роль козла отпущения. История эта стара как мир. А у главного героя, безусловно, было идеальное реноме аутсайдера. Надо отдать ему должное — держался главный герой достойно. И вот, человеки умывают руки и чувствует себя куда лучше, светлее и чище, когда кто-то другой, не они, порицается, когда этот кто-то несёт наказание и отвечает за их грехи. И здесь не важен даже сам факт деяния, важна его, пусть и выдуманного факта, интерпретация. Факт можно создать на пустом месте — игры человеческого разума, людские законы, чудовищное порождение социума по кличке Статистика — они легко позволят это сделать. Образно говоря, можно легко раздуть из мухи слона, как бы банально это не звучало. А потом уже маховик общественного мнения в тандеме с сарафанным радио сделают всё остальное. Процесс уже нельзя будет остановить, привет Кафке. Машина придет в движение по накатанной. В этот ком соберётся всё окружающее нас зло, все недомолвки, косые взгляды, наветы за глаза и потаенные страхи. Потом комочек тихо булькнет в чашу с цикутой, и кто-то изопьет её до дна. Публика вздохнет облегченно. А если и раскается, то как-нибудь потом. Конкретно эта история примечательна тем, что родители девочки не доглядели за старшим брательником, а оно вон как вышло в итоге. Да и не могли углядеть, когда сами не живут в мире и согласии. Брательник с дружком нахватались из окружаюшего нас медиа какого-то порно — разврат, он ведь на каждом шагу сейчас, в свободном доступе. Да и возраст у них такой, переходный, можно понять, типа. Ну и показали девочке, недолго думая. Ха-ха ведь. А получилось вот так. То, что произошло в голове у девочки, я лучше оставлю за рамками, а то и так много букв уже. Дети — жертвы пороков взрослых. И это самая страшная часть истории. В фильме олени красивые. 9 из 10

Много слышала об «Охоте» еще до того как посмотрела. Обычно мои друзья такие фильмы не смотрят, им подавай что-то вроде комедии «Солнце ацтеков» (фильм не плохой, а даже очень хороший, просто сама история редко встречающаяся), подавай эдакие «карамели», от переедания которых болит желудок и появляются прыщи. Фильм шокировал. Удивило, что картина с таким содержанием прошла Канны, что ее не подвергли цензуре как «Нимфоманку» фон Триера. Порадовала исполнительница роли Клары (как она морщит лицо в первой половине – попробуйте сказать после этого, что дети милые и невинные создания), она еще станет великой актрисой. Порадовала передача атмосферы дикости, нелепости, злости, паранойи родительства. Злость здесь носит характер не приобретенный (обозленный), а врожденный. Если бы эта злость не была врожденной, люди не стали бы избивать Маркуса, ребенка, между прочим, не начали устраивать самосуд, - людям все равно в кого бросать камень, лишь бы бросить в того, в кого уже полетел один. Что-то подобное было в «Догвиле», припоминаете, когда кротость и зависимость только становятся причинами поднятия со дна низменных черт человека? Если оставлять решение за другим(и), все может дойти до «ритма 0». Однако фильм был бы банален, если бы в нем было только про родительскую паранойю. Начавший повествовать о детских фантазиях на тему любви (или псевдолюбви), детской ревности, он выдержан в этом русле. А ключ в концовке, который, на мой взгляд, просто гениален, с выверенной психологической точностью. Фильм оказался близок, он без шаблонов и стереотипов, как я люблю; рассказан и показан без черноты, без надуманности (если вы думаете, что ребенок в 5 лет не думает о сексе, вы сильно ошибаетесь), но интеллектуально и реалистично. Общество всегда так яростно реагирует на тех, кто тоньше их самих, у кого лучше вкус. Общество хочет, чтобы дети росли в чистоте и невинности, поэтому лгут, когда речь заходит о сексе, наркотиках, ненависти, любви, религии, придумывая аистов, капусту и зубных феи… Насчет Лукаса…. Герою сопереживаешь, очень интересный образ мужчины, даже привлекательный: интеллигентный, внимательный, воспитанный, понимающий, во всех отношениях нормальный. Не удивительно, что Клара это заметила, ей помогла в этом интуиция, такая, какая присуща только маленьким хитрым женщинам. Фильм рекомендую всем, кто не боится подхлестывающий реалий. Присутствуют: табу-тема, психология, суровая правда. Отсутствуют: банальность, моменты, вызывающие улыбку, намек на продолжение. 8 из 10

Вряд ли главный герой 'Охоты' мог представить себе, как резко повернется его жизнь из-за одного вроде бы невинного поступка, который вызвал настоящую цепную реакцию в обществе - реакцию, вызванную скорее некой паранойей, страхом, неосведомленностью, чем реальными фактами. Несколько слов, сказанных обиженным ребенком, становятся настоящей бомбой в мгновение ока. Люди восстают, превращаясь в сложно контролируемое стадо, каждая единица которого борется с собой определенное количество времени, думая, стоит ли принимать всеобщую якобы 'правду' за истину. Или же стоит плыть по течению, унося на дно несогласных, ну и, конечно же, тех, кто по роковому стечению обстоятельств оказался посреди этой реки. Но не стадность общества возведена в главную тему картины. Цветок жизни, на который обращают внимание лишь тогда, когда это предвещает очередную 'охоту' - явное отображение реалий современного мира, когда люди с куда большим желанием будут грызться из-за пустяков или лжи, чем бороться за правду и что-то реально весомое. И реально - маленький человечек, придавленный безразличием взрослых, поступил достаточно логично, если судить по окружающей обстановке. И привлечь внимание все-таки смог, создав для самого себя дилемму. Как быть теперь, когда к каждым разом все становится хуже. Как поступить? Именно это и является главным в охоте - тема выбора. Выбора, который сложен из-за страха. Даже ребенок, даже маленький человечек по этой причине и ходит по квадратам на полу, пытаясь найти выход из западни, и тем же заняты и взрослые, ошибочно считающие себя свободными. Как говорилось выше, они тоже борются сами с собой и обществом, присоединяясь к 'охотникам' не потому, что так правильнее, а потому, что так проще. Страх здесь всем правит - страх быть обвиненным, страх быть наказанным, страх быть непонятым. Страх быть белой вороной. Актуальность 'Охоты' - её главная сила, здорово поддерживаемая крепкой режиссурой и отменной актерской игрой, неспадающим напряжением и эффектной концовкой, обрывающей это самое напряжение в воздухе подобно рвущейся струне, натянутой до предела и разносящей, после разрыва, бесконечный гул вокруг. Именно это и должно помочь картине удостоиться 'Оскара' в категории 'Лучший фильм на иностранном языке', обойдя других конкурентов. Ведь тема, которую фильм поднимает, очень важна, и сама подача всей этой истории оказывает сильный эффект, заставляет серьезно вжиться в происходящее на экране, а в финале серьезно задуматься и испытать нечто похожее на шок. Мало какой фильм на такое способен.

Мозг человека-это великая система упрощения. Мы не хотим глядеть в суть, нам нужны образы; мы не хотим обдумывать и искать ответы, нам легче навесить шаблон. С древности, чтобы быть частью общества, нужно было поддерживать его точку зрения. Именно это, а не невинная ложь стало великой трагедией в жизни главного героя Лукаса, чья жизнь только начала налаживаться после развода. Ложь ребенка из детского сада, где работает главный герой, а вдобавок и дочери его лучшего друга приводит к тому, что воспитателя все в маленьком городке начинают считать за педофила. Одолеваемые сомнениями все отворачиваются от него, кроме сына и одного друга. Если не развязка, этому фильму больше подошло бы название «Травля». Именно её мы видим и именно в условиях травли от окружающих безжалостных животных, движимым стадным чувством, главный герой пытается сохранить в себе человеческие чувства. В картине многое рубится с плеча: диалоги, действия, эмоции, прям как срубы, которые часто попадают в объектив. Режиссёр Томас Винтерберг вообще очень чутко поработал с аналогиями. Я могу ошибаться, но сцена в церкви сразу перенесла меня к действию книги «Анна Каренина», когда та, отвергнутая обществом посещает светское мероприятие и натыкается на всеобщее осуждение. Анна, как и Лукас, являются воплощением чего-то аморального. Очень понравился ход режиссёра, когда он решил проверить на вшивость и зрителя, сказав устами крестного Маркуса, что все дети описывали один и тот же подвал… Пауза… И зритель начинает сомневаться в непричастности главного героя, так и не узнав все факты. Именно так и сработало общественное сознание маленького городка. Выбор актёра на главную роль был на 100% точен. У Мадса Миккелсена очень неординарная внешность и он выделяется среди своих друзей по фильму. Я поймала себя на мысли (так как сериал «Ганнибал» я видела до «Охоты»), что образ героя из другой киноработы повлиял и на моё восприятие Лукаса. Но это не было задумкой режиссёра, так как «Ганнибал» вышел годом позже. После просмотра таких фильмов, как «Охота», хочется открыть заметки и набросать новые библейские заветы, или хотя бы постулаты для людей о том, «как нельзя думать». Я очень люблю учиться на фильмах: изучать историю, биографии, повышать эрудицию… Но знаете какое обучение самое ценное? Когда вы выводите для себя постулаты жизненной этики и сами себе говорите, что так не будете поступать или думать. 9 из 10

Посмотрел кино, почитал рецензии, прослезился, прокашлялся и понял. Центральная тема – это, все-таки, милое пятилетнее создание женского полу. Итак, что же произошло? «Не-по-детски» мстительная и расчетливая кроха грамотно сформировала замысел мести и засунула через оба уха в мозг взрослой тетеньки типа разлагающей мыслящую субстанцию «палочки Коха». С коротким инкубационным периодом. Глубоко попереживав ночкой темною и, видимо, отключив к утру окончательно этот самый пораженный мозг, тетенька пригласила дяденьку. (Ну, понятно, тяжело же принимать решение одной!) Тот, будучи по определению глубоко профессионально-деформированной личностью с тайной (явной) страстью к параллельным педофильным переживаниям, ситуацию «закрепил». Благодарно поблевав в сторонку, как бы подтверждая высокий и очень смелый в выборе методов и средств профессионализм недопсихолога, тетенька быстренько и окончательно созрела. Спасать! Всех! «Палочка» стала эстафетной и стремительно начала делиться, проникая в организм неподготовленного к такой инфекции населения тем же вербально-слуховым путем, безвозвратно обрекая его на истерично-активное течение пандемии ненависти и страха. А, что же Лукас? Ну, первая реакция, как у нормального человека (как в анекдоте про безбилетного пассажира, которого, буквально, за десять минут в трамвае выявили, в зал суда доставили, к смертной казни приговорили и последнее слово дали): «Ну, вы, блин, даете!» А потом он уже просто опоздал реагировать адекватно. Только и осталось, что найти место и время, чтобы сделать инъекцию, глаза в глаза, от всеобщей истерии своему лучшему другу. Кстати! Побочным вопросом «вакцины» явно звучит большое недоумение: «Кода же ты, дружище, успел такое в дочурке воспитать? Ну-ка, давай, спасай ее, заодно и себя на далекую перспективу!» А, что же кроха? А кроха, щелкнув внутренним тумблером, быстро переключилась в безопасный для себя режим: «Я ребенок и, вообще, не понимаю, что происходит». Но ровно до того момента, когда вдруг в центрифугу возмездия не затянуло любимого Лукасовского песика. Исправить только было уже ничего невозможно. Даже по-взрослому расчетливому ребенку. Если только не «сдать» своего родного брата, а заодно и обнаружить (и это, вероятно, определило конечный выбор остаться в глазах взрослых все-таки «бестолковой девочкой») в себе такой замечательный «талант». Просто «омен» какой-то. В исполнении Винтерберга. Но, я это вижу так. И еще. Маленький кивок в сторону тех, кто как-то странно разглядел во всем этом оправдательный для педофилии контекст. Это звучит приблизительно в той же логике, как рассуждения типа: «Как можно сверять свои представления о нравственном с теми, у кого даже петухи по утрам после бурной ночи в курятнике (или «петушатнике»?) выдают какую-то нечеловеческую лингву – «Ку-ке-лу-ку»? Но, знаете, «там такое же синее небо, и такая же сложная жизнь».