отзывы и рeцензии

Большая жратва: отзывы и рeцензии

Я хожу по комнатам мёртвых, по улицам мёртвых, городам мёртвых - людей без глаз, без голов; людей с фабричными чувствами и стандартными реакциями; людей с газетными мозгами, телевизионными душами и школьными идеалами. Этот удивительный рассвет, который прямо сейчас растекается сквозь пальцы... Старинный дом переполненный всевозможными историями еще спит и не подает никаких признаков недавней трагедии четырех закадычных друзей решивших на некоторое время попросту отдохнуть от мирских сует. Отдохнуть ли? Об этом знает только сам дом и, пожалуй, несколько второстепенных персонажей. Пролог для всякого зрителя знаменует эпилог для персонажа. И все что остается зрителю – это незаметно приоткрыть старую дверь, которая приведет его на кухню... Марчелло, Мишель, Филипп и Уго с неподдельной радостью встретят вас там. Только посмотрите на этот стол! Жратвы так много, что можно прокормить целый квартал в течение недели! Закуски и всевозможные супы служат лишь в качестве легкого аперитива. Все остальное же будет немного позже. Подождите и заодно послушайте, как Мишель будет петь старую песню для коровьей головы. Через несколько часов должны подъехать летние бабочки и в качестве особого блюда – местная учительница младших классов также пообещала посетить нашу скромную обитель. Все будет хорошо! Наверное… Марко Феррери снял удивительно правдивое кино о существах, которые пожирают сами себя в отчаянной попытке хотя бы на одно краткое мгновение позабыть о прошлом и будущем. В их распоряжении только настоящее и все его неподдельные радости. Нет, не радости. Искренние, животные желания и в этот единственный раз их можно будет воплотить в реальность. «Большая жратва» - это вкусный, пошлый и местами чересчур откровенный фильм, который показывает самые известные, и будем честны – основные пороки человечества. Уникальный отблеск реальной жизни на озере всех мыслимых фантазий и преувеличений, которые Феррери выставил на обозрение зрителю для достижения нужного эффекта. Это история о внешне успешных и самодостаточных подобиях людей коим не хватило банальной смелости для более быстрого и надежного способа навсегда покончить с собственным жалким существованием. Гротескные, фальшивые правила общественных приличий со временем покинут главных персонажей. Недоуменно покачав головой уйдут и шлюхи прихватив с собой значительную сумму. Останется только учительница младших классов, море всевозможной жратвы и печальные воспоминания. С каждой новой главой разваливается на части старинный дом, как и последние остатки здравого смысла. Карикатурные, жуткие и, конечно же, последние часы перед рассветом знаменуют собой вышеуказанный пролог для зрителя обыкновенного. Все на свои места! И не забудьте поросенка! Спектакль, повесть, история или исповедь. Как ни называй этот фильм, но он должен пройти сквозь всякого человека решившегося на его просмотр. Вновь собираем этот чертов дом! И что там насчет Бугатти? Сумели починить эту развалюху? Значит мы все готовы. Будем ждать следующего скрипа этой кухонной двери…

Режиссёр фильма Марко Феррери, который ещё в 1969 году получил мировое призвание благодаря своему шедевру «Диллинджер мёртв», снял очень тонкую, глубоко пронзающую, из-за своей искренности, правды о нашей ненасытной жизни, ленту. Этот фильм, пожалуй, самый скандальный в творческом этапе итальянского классика. Это великое произведение искусства ни один раз упоминалось всемирными знатоками кино, как одно из самых лучших и неповторимых визуальных повествований за всю историю киноискусства. Хотя, пожалуй, этот фильм смогут по-настоящему оценить только истинные любители кинематографа, а обычные любители провинциальной киношки вряд ли смогут понять величину художественных новаторских качеств данного произведения, а тем более из-за некоторых предельно натуралистических сцен обыкновенные зрители точно положительно фильм не оценят (это доказывает скандал на Каннском кинофестивале). Фильм участвовал в основном конкурсе Каннского кинофестиваля – что заслужено, получил там приз ФИПРЕССИ (Международная федерация кинопрессы), и принял одобрительную критику со стороны жюри фестиваля. Но, к сожалению «Золотая пальмовая ветвь» этой трагической киносатире так и не досталась. Большая часть зрителей так и не смогла принять это кино в свою душевную фильмотеку, но некоторые киноманы сделали правильные выводы после просмотра картины – поняли её философскую структуру, её тонкий подтекст, поняли, что картину не нужно воспринимать буквально, потому что картина имеет метафорический смысл (фильм получил неплохую оценку на американском сайте киноманов IMDB.com: 7.20 (из 10), также его хорошо одобрили и на сайте русских кинолюбителей kinopoisk.ru: 7.722 (из 10)). Смысл этой экзистенциальной притчи заключается именно в сатире людского бытия. В том, как низко опускается, из-за своей глупой жадности, человечество. Здесь высмеивается в первую очередь буржуазия, которой всё мало в их и так уже сытой жизни, и есть сатира на обыкновенных людей, которые хотят быть частью буржуазии и в итоге стают такими же брутальными «свиньями» как и они (учительница). По-настоящему фильм шокирует не натуралистическими сценами, а тем как человек себя губит, он знает, что его жадность стремительно перерастет в смерть, знает, что если так будет продолжаться – завтра для него может и не наступить, но всё равно жрёт и жрёт и будет ненасытно жрать до конца, через силу – главное, Всё съесть(!). И большая, всемирная жратва будет происходить до тех пор – пока человечество полностью не вымрет от своей жадности иметь всё, владеть всем (чем вообщем-то и заканчивается картина). Ведь, человек по своей натуре – ненасытный, злой, деструктивный. И когда человек оправдывается, что не он такой, а жизнь такая – это полная чушь. Всё зависит только от нас самих, и только МЫ – общество сможет, если наберём целомудренности, покорить такие вершины, о каких мы даже и не мечтали. Сама по себе жизнь прекрасна, а человечество губит её – превращая в помои, также как и приличный дом в фильме превратился в определённо мерзкий свинарник. Всё зависит только от нас самих, как говорится в «Терминаторе» Джеймса Кэмерона. И если человек когда-либо залезет на вершину истины, чистоты и целомудрия – то с гордостью сможет сказать: «Апокалипсиса - не будет!». 9,5 из 10

Четверо сорокалетних холостяков - пилот гражданской авиации, комментатор телевидения, адвокат и кулинар – собираются на уединенной парижской вилле, чтобы устроить себе праздник чревоугодия. Они завозят в особняк несколько фур с продуктами – тонны говядины, свинины, всевозможных пряностей. Из этих годовых запасов они принимаются готовить всевозможные блюда – отбивные, биточки, зразы, рагу, шашлыки и, запивая все это лучшими сортами французских вин, начинают жрать. Они жрут до тех пор, пока не умирают от переедания. Но перед тем как отправиться в мир иной они еще успеют позаниматься сексом, вволю порыгать и поикать, попукать и побегать в туалет, всякий раз радуясь способностям своих организмов отторгать продукты питания. Но ни что не вечно под луной. Излишества все же убивают одного за другим участников этого безумного празднества. Они по очереди испускают дух, либо утопая в собственных экскрементах или же тихо загибаясь от несварения желудка. А пока для пущего удовольствия приглашают уличных шлюх и школьную учительницу, которую случайно встретят в парке. И если проститутки быстро сбегут, получив пищевое отравление, и не перенеся столь отвратительного свинства, то преподавательнице культуры, как раз наоборот, такая жизнь придётся по вкусу. Она не только останется в доме, но и не на шутку увлечется. Поочерёдно соблазняя всех мужчин, она поможет каждому из четверки «экстремалов» скоротать последние часы этого важного священнодейства, постепенного превращения триумфа еды во все более бессмысленную оргию, а затем и в агонию. В 1973-м этот знаменитый фильм Марко Феррери наделал шороху на каннском фестивале, откуда увез премию критиков. С тех пор он считается чем-то вроде визитной карточки режиссера, или одним из главных его творений. Ветеринар по первому образованию (что просматривается уже в названиях его фильмов – «Пчеломатка», «Женщина-обезьяна», «Сука», «Прощай, самец»), Феррери всегда стремился показать, как функционирует «человеческая машина». Потребление, как процесс, самоубийственный по своей сути, постоянно играл у него ключевую, либо весьма значимую роль. Но на этот раз гастрономические утехи обрели буквальный смысл, преобразовавшись в апокалипсис общества тотального (у)потребления. «Большая жратва» - это не только концептуальное режиссерское кино, это еще и бенефис европейских звезд первой величины - Нуаре, Мастроянни, Пикколи и Тоньяцци. Каждый из них не только не перетягивает одеяло на себя, но столь гармонично вписывается в квартет, что до какого-то момента (по крайне мере до того, пока все еще живы) начинаешь подозревать «худшее»: уж не играют ли они самих себя? Тем более что Феррери хитроумно присваивает каждому из героев настоящие имена их исполнителей… Итальянский режиссёр никогда не шёл на поводу у публики или фестивальной моды, всегда снимая остросоциальные ленты, которые, в то же время, можно назвать и чёрными комедиями, и притчами. La Grande bouffe начинается как хулиганская провокация, превращающаяся затем в фантасмагорию. Но свойственный режиссеру анархизм выгодно принижает критический пафос антибуржуазного бунта. Фильм отражает не столько главные пороки века потребления, сколько печальный итог «цивилизованного» развития. Жратва, по сути своей, мистерия (во французском звучании буквальная), но в финале ее иносказательный подтекст звучит уже трагическими нотами, и их значение становится с годами все более актуальным. Особенно для России начала ХХI века, население которой с какой-то оголтелой радостью превращается в образцовых потребителей.

Двадцать пять лет назад, мировая общественность была взорвана. Свет увидел, едва ли не самый скандальный фильм, эпатажного режиссера Марко Феррери. И вот что интересно, что же явилось главной причиной, того возмущения, которое у многих вызвала эта картина. Банальное отвращение, вызванное вполне объяснимой брезгливостью, или возникший пусть даже на бессознательном уровне страх, оттого что зритель узнает в героях самого себя. Сюжет фильма довольно прост. Четыре друга, вполне себе преуспевающих буржуа, Марчелло, Уго, Мишель и Филипп, отправляются в загородный особняк, где устраивают самую настоящую гастрономическую вакханалию. В фильме задействованы известные итальянские и французские актеры, Мастрояни, Тоньяци, Пикколи и Нуаре, которые не постеснялись предстать перед зрителем под своими собственными именами. Очень ровный актерский состав, сыгравший убедительно, искренне и с огромной долей самоиронии. Главное, при определении того, чем же является данная картина Феррери, решить, что же в ней главное, обычный эпатаж, или же все-таки довольно жестокая сатира на наше общество. Эпатажа действительно хоть отбавляй, да и смотреть на чересчур натуралистичные сцены не очень приятно, но склоняюсь все же ко второму варианту. Несмотря на заявленную трагикомедию, смешного в картине на самом деле мало, во всяком случае, мое воображение отказывается представить себе зрителя, смеющегося над «Большой жратвой». Зато символизма хоть отбавляй. Человеческие потребности у Феррери гиперболизированы и возведены в абсолют. Реальность подается, как отражение в кривом зеркале, ведь иногда именно в таком отображении, можно увидеть ее в совершенно другом свете. Даже любовь, а в картине нашлось место и ей. Но такой любви, как у персонажей Филиппа Нуаре и Андреи Феррел, Вы скорее всего никогда еще не видели. «Большая жратва» представляет собой, философскую притчу, рассказывающую о том, как четыре товарища, настолько устали от окружающей их жизни и настолько сильно разочаровались в ней, что решили покончить жизнь совместным самоубийством. Способ для этого правда выбрали довольно необычный. Но фильм, разумеется, не о самоубийстве, как таковом. Описываемая в фильме последняя пирушка героев, является по большому счету аллегорией, которая отсылает нас к нашей собственной жизни, которую она по сути своей и представляет. Ведь если посмотреть на нее уж совсем скептическим и циничным взглядом, то чем же мы в ней занимаемся, кроме того, что рождаемся, жрем, занимаемся сексом и умираем? Не нравится такое изображение окружающей нас действительности? Тогда можно подумать о том, к чему же на самом деле стремится прогресс, который общество с таким огромным трудом достигает. Жесткий, злобный, временами, в силу своей излишней натуралистичности, отвратительный, но настоятельно рекомендуемый к просмотру фильм. Эмоции у всех вызовет разные, предсказать их практически невозможно, но равнодушным «Большая жратва» не оставит никого.

«Большая жратва» - самый одиозный и оттого наиболее известный фильм Феррери, сейчас он покажется даже в чем-то банальным и неумным: действительно, что особенно глубокого в веселом карнавале, постепенно превращающемся в серию смертей. Кому-то данная картина кажется метафорой консюмеризма, кому-то просто бесцельным эпатажем. Но каково было первым зрителям картины в 1973 году, когда кино еще не понизило порог чувствительности публики настолько, что даже какие-нибудь «Мученицы» Паскаля Ложье уже никого не шокируют? Феррери в «Большой жратве» разворачивает перед нами настоящий гастрономически-эротический апокалипсис, развивая тему инфантильности современных мужчин, впервые затронутую им в фильмах «Гарем» и «Диллинджер мертв». Смена настроения в этой ленте происходит незаметно: вот еще герои веселились, пожирая окружающий мир, всецело предаваясь плотским удовольствиям, и вот никого уже нет в живых. Феррери почти в духе аскетической христианской литературы показывает взаимосвязь сексуальности и чревоугодия: пресыщенные герои то и дело бросаются в эротические приключения, все больше уподобляясь животным. Даже проститутки в итоге не выдерживают всей этой чрезмерности и в ужасе бегут прочь, однако, дородная учительница почему-то остается. Ответ стоит искать в ее габаритах, формах и роли, которую она играет для мужчин. Это роль матери (недаром в финале она предлагает герою Нуаре десерт в форме женской груди), да, с ней спят все четверо, но воспринимают ее как саму Природу, в которой они хотят раствориться. Как и у героя «Диллинджер мертв», у всех четырех происходит психологическая регрессия на оральную стадию развития, оттого они часто и ведут себя как дети. «Большая жратва» - кино о том, что жизнь бесцельна, когда все есть, именно в этом отношении она представляет собой критику консюмеризма, но не более того, ведь, как обычно это бывает у Феррери, это кино о взаимодействии мужского и женского начал. Никакой особой антибуржуазности здесь нет, зато есть размышление о плотской ненасытности, желании пожрать окружающий мир и подчинить его себе. Когда-то мужчины были охотниками и воинами, завоевателями новых пространств, теперь это обжоры, алчно превращающие внешнее во внутреннее. Феррери как всегда беспощаден к зрителю, отчего его фильм может выглядеть мерзким и гнусным, но как иначе, какими иными средствами кроме предельно физиологического натурализма рассказать историю о коллективном суициде? Проблемы современной цивилизации и культуры, по Феррери, в том, что это антицивилизация и антикультура, ибо она поставило все на карту тотальной эмансипации человеческих инстинктов. Мужчины в этой ситуации стремительно инфантилизируются и отступают на второй план, отдавая без боя власть над миром женщине. В этом отношении «Большая жратва» идеально вписывается в контекст размышлений о крахе мужского начала: неслучайно, герой Мастроянни бунтует против своих друзей и их «предприятия» после того, как не может овладеть женщиной. Пресыщение чрева поначалу хоть и будит сексуальное желание, но потом приводит к половому бессилию, если объедение становится систематическим. Для меня до сих пор загадка, как Феррери удавалось привлечь в свои кинохулиганства столько известных актеров и актрис (с некоторыми он дружил, это понятно, но не со всеми же). В данном случае четыре кинозвезды согласились у него сняться в довольно рискованных для их репутации и разнузданных эпизодах (что касается колоритной Андреа Ферреоль, то эта роль сделала ей имя, так что сам Фассбиндер потом пригласил ее в «Отчаяние»). В «Большой жратве» Феррери удалось почти с фрейдовским мастерством доказать взаимопереплетение Эроса и Танатоса: все плотские наслаждения умерщвляют человека, когда они чрезмерны, и уже непонятно, к чему его тянет – к жизни посредством чужой плоти или к смерти. Кроме того лента Феррери, снятая в копродукции Франции и Италии, и сейчас шокирует своим кощунственным изображением гурманства, как изощренного буржуазного извращения. Франция, так кичащаяся своими изысканными блюдами, здесь посрамлена, как вывеска цивилизованности, скрывающая прямое скотство. Ну и конечно, Феррери после этой картины можно считать смелым прогнозером эпохи постмодерна, как непрекращающегося праздника-карнавала, к принуждению к участию в котором изгаляются культура, искусство и СМИ. «Большая жратва» - кино о принуждении к веселью, которое скрывает почти суицидальный погребальный тон. «Веселись, развлекайся, предавайся порокам», - вещает постмодерн, забыв, что излишества во всем рано или поздно приводят в объятия смерти. Уже с самого начала этой картины в кадре звучит гениальная румба Филиппа Сарда, возникающая потом впоследствии неоднократно (этот печальный мотив запоминается на всю жизнь, так, например, автор этих строк впервые посмотрел «Большую жратву» году этак в 2007-2008, с тех пор музыка из фильма то и дело вспоминалась). Не знаю, кого теперь эта картина может шокировать, разве что откровенных ханжей, которые были и будут всегда. Важно другое, что ее беспросветный финал и мощные последние полчаса убедительно доказывают, что перед нами – не что-то гедонистическое, а некий некролог окружающему безумию (в свое время фильм понравился таким разным людям, как Луис Бунюэль и Жак Лурселль, что указывает на просчитанность его концепции и структурную целостность), безумию антиметафизического карнавала, низводящего человека до уровня животного. В этой связи весьма показательная отвратительная, но необходимая сцена, когда звук испускаемых газов глушит печальную фортепьянную мелодию. «Большая жратва» показывает мир чрезмерностей, принуждения к веселью, которое своей систематичностью и тотальностью становится поперек горла даже у таких отъявленных гедонистов, как герои этого фильма. Так попытка пожирания мира оборачивается поглощением жизни смертью.

Один из самых скандальных фильмов мирового кинематографа, созданный знаменитым кинохулиганом Марко Феррери («Диллинджер мертв», «Плоть»). Едкая сатира на общество потребления, главные герои которой решают уйти из жизни, испив до дна чашу удовольствия — обожравшись и перетрахавшись до смерти. Главных героев, не меняя собственных имен, сыграли выдающиеся актеры Марчелло Мастроянни, Уго Тоньяцци, Мишель Пикколи и Филипп Нуаре. Итак, четверо друзей — летчик Марчелло, повар Уго, хореограф Мишель и судья Филипп, пресытившись радостями жизни, все повидавшие, все имевшие и ничего более не желающие, решают отойти в мир иной весьма необычным образом. Они запираются в загородном особняке Филиппа, закупив несколько грузовиков неописуемых деликатесов и пригласив компанию веселых проституток. Они планируют предаваться радостям плоти, пока последний из них не откинет тапочки. Фильм вызвал громкий скандал и одновременно получил премию FIPRESCI за режиссуру на Каннском МКФ. Номинация на Золотую пальмовую ветвь.

Типичный герой Марко Феррери чудак, нередко придурковатый и со странными увлечениями – вплоть до влечения к смерти. Возьмем «Человека с пятью шарами», прелюдию к «Большой Жратве». Одержимость шарами являет собой какой-то интерес к элементарным формам жизни: например, к эмбриональной стадии в матке матери. Показательна поза главного героя, когда он самозабвенно кладет свою голову на коленки любовницы – и принюхивается, уже прикидывая отходные пути. Более откровенно и абсурдно Феррери вернулся к этому мотиву в «Истории обыкновенного безумия», где мужчина истерично пытается залезть во влагалище женщины. Это инволюция в чистом виде, регресс отдельного индивидуума на фоне общества потребления. «Большая жратва» – другая вариация на тему «влечение к смерти» и «вырождение цивилизации». На этот раз идея фикс заключается не в надуваемости воздушного шарика, а в наполняемости человеческого живота. Снова маячит перед глазами предел возможного, оспариваемый трансгрессией. Параллельно запускаются аналогии с ненасытным капитализмом и эксплуататорской пищевой цепочкой. Это социально-экономическая подоплека эксцессивного пира. А показанная жратва бесцеремонна и натуралистична: за аппетитом следует пресыщение, несварение, вздутие, тошнота, раскаты метеоризма – муки организма. Не переварить – не пережить. Разве это не повод для катарсиса, пусть и со значительной долей отвращения? Участники квартета чревоугодников, состоящий из Марчелло Мастроянни, Мишеля Пикколи, Филлипа Нуаре и Уго Тоньяцци, неоднократно снимались в фильмах Феррери и в этот раз играют самих себя. Это восхитительно и говорит о том, что у данных актеров с самоиронией все прекрасно. Они воплощают радикально-издевательский замысел, любезно предоставив свои тела для сатирической порки. В какой-то момент даже кажется, что смотришь некролог кинозвезд. Чего только стоит кладовая, постепенно пополняемая телами кумиров. Декаданс Четыре едока Апокалипсиса со своей дамой сердца изживают высококалорийный грех чревоугодия – как и все смертные грехи, это популярный мотив для сатиры, которым обильно пользовались с древних времен. При всем безобразии Феррери как будто поучительно поднимает палец: любой форме (безумия) положен предел, а дальше – прорыв дерьма, потоп как неминуемая стадия очищения. Да и в целом итальянский режиссер постоянно держит руку на спусковом крючке туалета – следуя девизу: смыть с лица земли и начать с новой цивилизации. Феррери изображал современного человека всегда со знаком минус – порой полностью перечеркнутого этим минусом. Можно предположить, что буржуа потеряли вкус к жизни и теперь с жиру бесятся. Если пойти другой тропой толкования, то происходящее смахивает на осмысленный трансгрессивный акт. Чревоугодники вполне понимают, что творят, комментируют свои страдания и открыто говорят о своем желании умереть на праздничной ноте. Для шеф-повара Уго жратва – это «поэма из дерьма», для Марчелло – мотор мужского самолюбия, который уже не заводится с ходу; для судьи Филлипа – любовь всей его жизни, не подлежащая суду и пересудам; а для «тонко чувствующего» Пикколи – неотвязная мелодия, написанная композитором Филиппом Сарде специально для фильма. Несколько раз Мишель наигрывает ее на фортепиано; она является всем полюбившимся аккомпанементом к оргии. Элегантная и меланхоличная, композиция напоминает вечернюю прогулку по французской набережной, пока дует морской бриз и фланер обреченно смотрит в синюю даль. Правда, чревоугодникам не до прогулок, поскольку это может улучшить их пищеварение. Дело нужно довести до конца, прорвав замкнутый круг. Роскошно и с китчем обставленная усадьба располагает и местом для любовных игрищ – китайской комнатой. Нередко интерьеры Феррери напоминают музейные экспонаты; китайская комната и вовсе смотрится награбленным колониальным трофеем. Также возникает ассоциация с опиумным притоном. А тут уже рукой подать до эстетики декаданса, французского художественного направления, для которого характерны эстетизм, эксперимент, имморализм и уже упомянутая трансгрессия – эксцесс, оргия, большая жратва. Да, действующие лица не представители богемы, а обеспеченные буржуа, что является превосходным условием, чтобы сполна насладиться упадком вдали от посторонних глаз. Преимущественно статичные планы изящны и декоративны: если абстрагироваться от прожорливого квартета, то многие кадры выглядят как натюрморты. Четыре сырые туши в заключительном кадре фильма, оставленные псам на растерзание в саду, можно при желании отождествить с квартетом едоков – даже разглядеть в них полотно в духе Фрэнсиса Бэкона. Все это довольно инфернально. Однако данный оммаж декадансу определенно лишен опиумного дыма, через который душа может уйти в мир иной, спастись, так сказать, не тронутая ничьим желудочным соком. Душа в «Большой Жратве» скорее просится наружу, как экскременты. Ведь Феррери изображает мир, который прикован к земле и обязан органическому круговороту. Никакой трансцендентности, и этим он кардинально отличается от своего друга и коллеги Пьера Паоло Пазолини, который, будучи атеистом, в своем модернистском проекте не чурался сакрального религиозного чувства – обильно обогащая его чувственностью. Кроме того, мир «Большой жратвы» строго имманентен обществу потребления, стремительно проедающему себе путь словно Pac-Man. Известно, что в этой культовой игре последний уровень не может быть пройден из-за ошибки переполнения, приводящей к «экрану смерти».

Замученный Уго выходит из лавки LE BISCUIT A SOUPE, забирает свои кровные ножи, и готовится к встрече со своими друзьями. Сам Уго — любитель высокой кухни, повар со стажем и мягкотелый подкаблучник: похоже, что тирания его жены Мадлен никогда не закончится. А вот и Мишель — разведённый отец-неудачник, который ведёт идиотские телешоу для домохозяек, развлекаясь натягиванием резиновых перчаток на руки. А это — холёный Марчелло, видавший в этой жизни всё, что только можно, с высоты птичьего полёта и уставший от суеты мирской — капитан самолёта. Филипп же, нянеНькин сынок, который в свои 43 так и не перестал придумывать себе оправдания, как пятилетний мальчик. С одной стороны, все они — показательные воплощения порочности. С другой же, все четверо находятся на финишной своего противостояния с мирскими бренностями: жизнь им наскучила уже окончательно. Режиссёр и сценарист фильма, Марко Ферерри, привык вкладывать в фильмы частичку своего бытия. Сарказм и высмеивание постиндустриального общества сделали из Ферерри специалиста по чёрным комедиям. Хоть Ферерровская «Жратва» может показаться дерзкой, но всё же она остаётся по-детски доброй зарисовкой, в сравнении с жестокой суровостью Пазолининской «республики Сало». Второплановым шёпотом доносятся и отголоски ветеринарного прошлого режиссёра: обилие животных — от бегающих по двору и лающих до свежезамороженных и хорошенько прожаренных. Животные… Как близки они человеку… И как далеки они от людей… Животные… Им скучно. За свою жизнь они успели разочароваться во всём. Желая покончить со своей бессмысленной жизнью, герои решают умереть от переедания, собираются в старом особняке Филипа и устраивают последнюю большую жратву. На самом деле, название фильма переведено на русский язык не достаточно сочно: ведь «La grande bouffe» — по смыслу ближе к «величественной, грандиозной жратве», что подчёркивает вовсе не количество блюд и размах мероприятия, а эпичность и значимость повода, ради которого всё это затеяно. Первый «завтрак» проходит под слайдшоу обнажённых женщин различной свежести. «Ну, хоть кто-нибудь хочет мою колбаску?», «Попробуй немного моих почек!», — наперебой галдят мужчины, затыкая друг другу рот едой. Им всё ещё скучно. И дабы скрасить предсмертное пиршество, герои зовут трёх дам почасово-оплачиваемого поведения. Но жемчужиной вечера станет учительница младших классов, Андреа. Но всё ещё скучно. Даже секс на раритетном Бугатти 1926-го года выпуска не приносит желаемой феерии. А достичь веселья оказалось просто, ведь что может быть приятнее и радостнее, чем забрасывание нагого женского тела тортом и кремом? «Кроме жратвы — всё суета. Ешь», — говорит Мишель, засовывая индюшиную ножку в рот своей одноразовой подруге. И всё же, Андреа. Путаны не выдерживают такого количества калорий, им хочется диету, платье и ничего не решать. Они уходят. Андреа более стойкая и надёжная женщина: оставшись с суицидальными гурманами — учительница смогла и покинувших дам заменить для всех четверых, и ела как десять голодных свиней. А тем временем, одна и та же мелодия Филиппа Сарда всё звучит и звучит через каждые десять минут, словно несвоевременный похоронный марш. Каждый раз напоминая зрителю, что вот-вот, скоро уже всё кончится… Скоро… И страх овладевает зрителем всё сильнее и сильнее, с каждой клавишей пианино, с каждым поступком героев, как рыболовный крючок, достаёт из нашей памяти мысли, поступки, желания, которые, возможно, хоть и не воплощались в жизнь, но всё же мелькали в наших беспечных головах… Да и по сути — что мы ещё делаем, помимо того, что едим, занимаемся сексом и спим? Да… делаем ещё кое-что. Но и это мимоходом упоминается в фильме, когда Марчелло стал жертвой взорвавшегося унитаза, оставив шлейф запаха и привкуса, вплоть до последнего кадра… Любовь. Высшее из чувств рождается в этом последнем пристанище просаленного разврата и греховного торжества. Любовь светлая и несвоевременная, как след сливочного крема на монашеских губах во время строгого поста… Да, Филипп и Андреа испытывают нечто большее, нежели инстинкты размножения. И он решается на самую последнюю ложь в своей жизни: обещает жениться на ней, понимая, что это уже никогда не произойдет. Но и Андреа осознаёт, что это ложь: на её глазах умирает Марчелло, а потом и Мишель доходит до ургентного состояния. Кажется, женщина уже понимает, что тут происходит, но это её не смущает. Она достойно воспринимает действительность и остаётся до конца с человеком, которого полюбила, чтобы даже после его смерти было кому открыть врата для нового фургона с очередной порцией жратвы. Положительный ли фильм? Вполне: после его просмотра ещё несколько дней вам не захочется есть, так что пару килограмм можно будет сбросить и без всяческих глупых диет.

Римский сатирик Петроний Арбитр отдавал концы с присущими ему роскошью и изяществом. Он собрал в своем дворце друзей, устроив банкет с музыкантами, поэтами и каруселью из шлюх, наслаждался изысканными явствами и винами, слушал гостей и сам декламировал стихи, возлежа на пиршественном ложе. Потом роздал прощальные подарки, выпорол напоследок рабов для порядку, прочитал пакостный памфлет про Нерона и вскрыл себе вены, довольный и пьяный, сведя последние счеты с опостылевшими эпохой и государем. Герои «Большой жратвы» наверняка читали в своих гимназиях и лицеях эту известную историю, решив, подобно древнему римлянину, распрощаться со скукой земного существования в окружении лакомств, выпивки и плотских утех. Правда время уже не то, дым пожиже. Вместо дворца - уединенный особняк, вместо быстроногих гетер – несколько заезжих девиц легкого поведения, да скучающая соседка-учительница. Но в плане обилия и качества еды с выпивкой все устроено не хуже, чем у самого растленного патриция. Дом ломится от заготовленных впрок туш всех съедобных божьих тварей, винный погреб вполне способен утолить жажду целого гусарского полка. Все это, принимаемое регулярно и в огромных количествах должно рано или поздно, по замыслу персонажей, отправить их на тот свет самым достойным и приятным образом. А почему бы и нет? Жизнь хороша и с комфортом закончить ее - тоже искусство. Франция времен семидесятых - время расцвета наконец отошедшей от военных треволнений буржуазии, демонстративной роскоши, наслаждения плодами растущей экономики. Бури волнений революционных студентов давно отгремели, да и доносились ли они в тихие, сытые, благопристойные пригороды? Можно уютно устроится в тени раскидистого каштана, вдалеке от красных капелл, маоистов и прочей левацкой нечисти и просто кушать, ну или обжираться - дело то житейское, приличное и не стыдное - благо на дворе эпоха потребления, вот и остается потреблять. Это вот растленное безвременье и породило в европейском кино целый вал антибуржуазных фильмов. Конформист Трентиньян без толку наматывает мили по скошенным мостовым, терзаясь от собственной ненужности и пытаясь прицепиться к набирающему скорость фашистскому поезду, бесчисленные герои Мастроянни, зависшие в своем безделье между небом и землей, Пикколи у того же Феррери, разряжающий со скуки и безнадеги старый револьвер в свою жену. Буржуа здесь - 'ненужный человек', ничего не создающий, пользующийся плодами, созданными чужими руками. Ему ничего не остается, кроме как уныло фланировать, следуя немудреным светским ритуалам, ну и потреблять. Прошлое забыто, будущего нет, так как его нельзя потрогать, оценить, или скушать, есть только опостылевшая реальность. Конец буржуазного мира по Феррери это не Большой взрыв, а большой чпок, как у пережравшего кадавра из книжки Стругацких. Более жирный крест на целой культуре и классе представить сложно, по крайней мере до «Деликатесов» Жене, где безудержное обжирание перерастет в банальный каннибализм. В контексте «Жратвы» можно вспомнить и другой, снятый парой лет позже, фильм-памфлет, не менее категоричный и скандальный. Уединенный большой особняк, четверо его обитателей, решивших в своей пресыщенности отведать очередного смертного греха, упившись им до беспамятства, что-то это напоминает? Ах да - 'Сало' Пазолини. «Жратва» и «Сало» - суть близнецы-братья, зеркально похожие, смотрят друг на друга, обмениваясь греховными улыбками. И там и там - по четыре главных героя, не человека, а маски, типажа, функции, типичного представителя своей социальной страты. И там, и там для симметрии к мужскому коллективу приставлены растленные средневозрастные дамы. Беспокойными табунчиками в обоих фильмах в кадр заглядывают дети - надо ведь сеять отравленное семя в душах будущих поколений. Два греха, два фильма - что хуже - восхитительное ультранасилие или животные обжорство и похоть - решать зрителю. А можно решить в духе кэрроловской Алисы - 'Оба хороши'. Не стоит преждевременно плеваться после просмотра фильма, может лучше просто задуматься? Люди не самые сложные головоломки и к каждому можно подобрать свой волшебный ключик, перерастающий, со временем, в могильный крестик. Пускай это будет не дом, заставленный кушаньями, хотя для кого-то и он покажется хрустальным ларцом. Секс, алкоголь, наркотики, деньги - главное найти стимул, а дальше человек сам, как мышка из эксперимента закончит дело, безмерно упиваясь своим персональным фимиамом. Ведь на дворе эпоха потребления и остается только пожинать ее сладкие плоды, закармливая себя ими, как герои 'Жратвы', до самой смерти. 8 из 10

У Канта человеческая жизнь подобна маятнику. Она раскачивается между удовольствием и страданием. На этом императиве построено большинство драм, триллеров и нуаров. Герои из ситуации комфорта переносятся в кризис и вся интрига построена на том, как этот кризис они преодолевают. Но есть и другой взгляд на вещи. Например, у Шопенгауэра жизнь - постоянные колебания между страданием и скукой. Людям скучно и сложно. А если в их жизни отсутствуют другие значимые вызовы, то начинается 'La grande bouffe (большая жратва)'. Феррери очень четко описал состояние коллективного кризиса. Четверо мужчин осознают, что их жизнь не соответствует их представлениям. И они считают важным ее раскрасить в более подходящие тона. Или избавиться от лжи. Можно предположить, что эти четверо - невзрачные самоубийцы. Но как мне кажется Феррери не столько их осуждает, сколько показывает, что эти без сомнения деятельные люди не нашли себе в обществе более интересных целей. При таком взгляде лента критикует не столько буржуазию как класс, сколько буржуазное общество как явление... И на эту тему, благодаря самому фильму можно еще рассуждать достаточно долго. Феррери создал очень выразительную метафору разложения и бесцельности жизненного пути. Значимо, что известные актеры исполняют роли персонажей со своими именами. Будто Марко заставил их сделать карикатуры на самих себя, для большей правдоподобности. Чего только стоит замороженный Марчелло... Шедевр 10 из 10

Бытует мнение что фильм наполнен образами и метафорами но, то ли я глуповат, то ли многие видят символы на пустом месте. К примеру, в финальной сцене многие усматривают аллюзию на четырёх всадников апокалипсиса, только из-за присутствия четырёх мясных туш. Но в той сцене присутствуют ещё семь собак и одна баба. С такой же уверенностью можно сказать что это аллюзия на Белоснежку и семь гномов. А без метафор фильм превращается в обычную комедию Энджой Мувис с шутками про пердёж, только более европейскую. То есть с обилием ненужной и неэстетичной обнажёнки. Не поймите меня превратно, я не против эротики в кино, но здесь она вообще ни на что не влияет. Собственно у фильма только два плюса. Первый - это идея и посыл. Но идею про очень оригинальный способ самоубийства загубили монотонным и скучным повествованием, а посыл кажется притянутым за уши. Второй плюс - игра актёров. Марчелло Мастроянни это наверное единственное, из-за чего стоит смотреть данное кино, хотя остальные актёры тоже играют великолепно. Самая же главная ошибка фильма в том, что он не вызывает никаких эмоций. Только из-за идеи и актёров: 5 из 10

Герои фильма 'Большая жратва' - четыре буржуа в возрасте, которые затворяются в особняке, подобно четырем героям романа Маркиза де Сада '120 дней содома' (который, кстати, экранизировал тоже итальянец Пьер Паоло Пазолини, причем выход фильма 'Сало, или 120 дней Содома' произошел всего спустя два года после фильма Феррери). Марко Феррери часто обращается с теме буржуазного взгляда на мир, которым обладает каждый человек. Тема самоубийства проходит не в одном его фильме, и несет образ уничтожения человечества самого себя, через существование одними животными инстинктами. Герои фильма жрут, жрут и жрут! Лишь похоть и голод одолевают ими. Они будут жрать до своей смерти... Как тонко заметил кардинал в рассказе Ивана Карамазова в романе Достоевского - люди готовы отдать свободу любому, кто даст им хлеб насущный. Людям не нужна ни свобода, ни вечное счастье... Гротеск Марко Феррери настолько точно отображает картину мира, особенно современного, что становится действительно страшно за человеческую душу. Последний кадр фильма (мясные туши в саду) - это образ ада, который приближается все ближе, а несут знамя его 'всадники Апокалипсиса' - люди готовые съесть их в любой момент, чего бы им это не стоило. 9 из 10

Этот фильм многое изменил в моей жизни. Я смотрела многие фильмы о пустоте в душе, но это - апофеоз. Это самая большая, самая всеобъемлющая пустота, которую мне доводилось видеть. Четыре богатых человека, добившихся в жизни успеха, четыре роскошных мужчины совершают длинное, сознательное самоубийство. В фильме нет ни одной сцены с морализаторством. Никто не отвечает на вопросы почему или зачем. Все едят, едят, занимаются сексом, пошлят и веселятся. Только вот смотришь и почему-то едва не плачешь от жалости к ним, к тем, кому совсем себя не жалко. И понимаешь, что есть единственный способ не растить в себе пустоту - не ставить эксперименты над собственной душой. Пошлость, извращения, обжорство, эгоизм, цинизм, подшучивание над важным, предательство - всё это выглядит невинным и простительным в собственных глазах только до определённого момента, потом становится незачем жить. 10 из 10

Особого восторга картина у меня не вызвала. Хотя она лучше, чем 'Делликатесы' Жан-Пьера Жене и Марка Каро. Думаю основная проблема таких картин как 'Скромное обояние буржуазии' и 'Большая жратва' в слабости развития конфликта. Он поставлен с самого начала и не развивается, а так сказать смакуется. Все наши ожидания связаны лишь с интересом о том кто и как. Это фильмы для критиков, а для широкого зрителя врядли составят огромную ценность. Да идея конечно гениальная, показать сатиру на потребительское отношение к жизни. Но все показано как-то слишком по итальянски. Уж очень фильм итальянский. Присутствует дух итальянского кино. Картинка какая-то серая и мрачная. Ну может это режиссерский ход. Актеры кнечно маститые, но особой игры они не показали. Марчело Мастрояни вообще мне не нравится как актер. Фильму только за гениальную идею 7 из 10

Главный редактор одного провинциального кулинарного журнала посвятил свою колонку разбору этого фильма. С одной стороны, как человек с высшим гуманитарным образованием, автор упомянул и про остросоциальный контекст, и про значение этого произведения для мировой культуры в целом и для него, автора, в частности. С другой стороны высказал искреннее сожаление тем фактом, что постановщик фильма выбрал объектом насмешек старую как мир культурную традицию – хорошо и вкусно поесть. То есть специалист безошибочно определил авторский объект насмешки. Шедеврам современности про общество потребления несть числа, это вполне сформировавшийся отработанный штамп в искусстве нашего времени. Если эту тему с успехом берёт на вооружение рекламный бизнес, то о чём ещё здесь можно разговаривать? Между тем, это старое кино остаётся вневременной классикой. Ведь здесь Феррери, действительно, (как верно определил специалист) издевается над потребностью культурного человека культурно покушать. Стремлением, возведённым в абсолют. Определяя умение насладиться изысканной трапезой как одну из основополагающих либеральных ценностей, он доводит этот атрибут культурного человека до абсурдной изнанки. Гурманистический ритуал превращённый в ритуальный суицид. И это, по-моему, очень важный раздражающий фактор этого фильма. Феррери, изучавший в юности животных, не уподобляет им своих героев, а, скорее, противопоставляет. Для зверя еда – возможность поддержания жизненных сил, а не способ самоидентификации или познания мира. Современный homo sapiens отвратителен не в силу животности своих инстинктов, но в силу их отсутствия. Следовательно – нежизнеспособности. Герои Феррери не способны даже к размножению не по вине природы, им просто это лень. Они – культурные люди, ни в чём и ни в ком не нуждающиеся, не имеют ни одной мало-мальски значимой зацепки за жизнь. Человек разумный превращается в человека заброшенного. Жизнь, развивающаяся по законам сложения, современного культурного человека из себя вычитает.

Очень глубокий и трогательный фильм, несущий с собой философский смысл. Четверо друзей, которым надоели их толстые жены, их уже не радуют деньги, решили окунуться в мир наслаждения и похоти. Фильм о том как в этой жизни может все надоесть, потерять смысл.

В европейском кино можно назвать трех самых жестоких 'обличителей' буржуазных нравов. Но там, где Луис Бунюэль лишь саркастически улыбается, а Микаэль Ханеке бесстрастно констатирует, Марко Феррери - открыто, откровенно и предельно реалистично издевается. Сюжет этого, в полном смысле слова фильма ужасов, прост - четверо друзей изобретательно и изощренно пытаются умереть от переедания, сексуальных излишеств и т.д. И это им удается. Только благопорядочная мадам, школьная учительница, на равных с мужиками участвующая в обильных застольях и совокупляющаяся со всеми одновременно - не только выходит из этой катастрофы живой и здоровой, но похоже, нисколько морально не страдает. Но не сам сюжет поражает. А то, с какими ироничными улыбочками входят в кошмар 'Большой жратвы' герои. Они знают, что делают, они сознательно идут на самоубийство. Феррери предельно жесток - он не показал ни выхода из иронии, ни даже надежды на наличие такового. Из иронии выхода не существует, констатирует режиссер, ирония рано или поздно убивает человека, если он впускает ее в себя. Считаю, что смотреть фильм надо. Я всегда его пересматриваю в моменты, когда окружающий мир заставляет относиться к людям циничнее, чем обычно. Помогает. Я считаю Феррери невероятно смелым человеком - не за внешнюю скандальность фильма, а именно за то, что впервые так просто и доходчиво разъяснил, насколько опасна ирония. 10 из 10 P.S. В своем цинизме и реализме Марко Феррери зашел слишком далеко. Вплоть до того, что мена у героев и актеров совпадают. Марчелло, Уго, Филип и Мишель заставляют поверить в реальность происходящего, несмотря на его кажущийся абсурд. Кстати, в фильме Мишель первым находит труп Марчелло, и в реальной жизни Мишель Пикколи первым обнаружил мертвого Мастроянни в его парижской квартире.

В 1973м году в Каннах прошла премьера фильма Марко Феррери «Большая жратва». Марчелло Мастроянни, Мишель Пикколи, Филипп Нуаре и Уго Тоньяцци в нем рыгали, пукали, плескались в фонтанчике дерьма, имели дам и несварение, совершенно того не смущаясь, даже под собственными своими именами. Скорее всего, они на что-то хотели намекнуть. Говорят, в 73м это вызвало скандал. Прошло сорок лет. Экранной физиологией уже никого не удивишь, хотя приятным это находят по-прежнему немногие. А вот намек остался актуален. «Зачем есть, если ты не голоден?» - с отвращением замечает проститутка. Если даже все двухчасовое действо затевалось только ради этой одной гениальной издевки, в своей лаконичности пронзающей насквозь уже не первое поколение капиталистов, оно того стоило. Жрать, чтобы жить, или жить, чтобы жрать? – вопрос для поклонников желтого дьявола всегда актуальный. «Но если ты не будешь есть, ты не умрешь!» - восклицает один из них в середине «Большой жратвы» и ставит все с ног на голову. Фарсом это назовут только все те же проститутки, которые не замедлят удалиться, когда смекнут, что к чему. Им-то умирать не хочется, у них, наверняка, есть, ради чего жить. Однако, для общества с «нормальным весом морали» все предельно серьезно. Хотя есть, ради того, чтобы умереть – идея и правда парадоксальная. Но тут приходит на помощь мастерство режиссера. За какие-то десять минут условного предисловия Феррери обрисовывает жизнь и характер каждого из основной четверки как нельзя точнее, отбросив все ненужное, оставив только важное. У одного - злая жена, у другого - неучтивая дочь, у третьего - любвеобильная няня, у четвертого - слишком много на все готовых стюардесс. Все герои образованные, с прекрасными манерами и престижными профессиями господа. У всех пресыщенный вид. Пара-тройка метких фраз и поступков – и вот оно: друзья боятся смерти до безумия, но не могут больше жить. Не могут и не хотят, у них нет больше целей, нет возможностей, нет интересов, нет эмоций. Есть только Андреа – чувство голода и похоти, непрерывное стремление к насыщению. Андреа! Она - ангел буржуазной смерти, демон буржуазной жизни. Она взгромоздит на тебя свое «кустодиевское» тело, когда ты будешь изнывать от переедания. Она возвопит «Я хочу есть!», когда твой друг будет помогать тебе выпустить кишечные газы. Она заливисто засмеется, когда услышит за трапезой трубные звуки напасти гурмана. Она ляжет со всеми твоими друзьями, когда ты вдруг снова захочешь жить. Она нежно погладит тебя по спине, когда ты будешь давиться своим последним куском. «Большая жратва», безусловно, сатира. Сатира злая и прямолинейная, сократившая всю жизнь потребителя до короткого пролога и одной пирушки. Пирушки мерзкой и с предрешенным концом. Великие актеры, участвующие в этой вакханалии с невозмутимостью паштета, отождествляют себя со своими персонажами по средствам имен. Нетрудно догадаться, до какой степени жалкими на этом фоне чувствуют себя простые обыватели, особенно учитывая, что досталось тут всем праздным, коих современность рождает с четкостью и последовательностью Инкубатория. Сергей Кудрявцев сравнивает разбросанные по саду в финальной сцене четыре мясные туши с Всадниками Апокалипсиса, возвещающими скорую кончину поедающего себя человечества. Но можно сравнить их и с самими четырьмя героями. Это же мясо первого сорта, а его не доели, более того, его, считай, выкинули: развесили на ветвях деревьев, разложили в издевательской композиции на крыльце. Это отличное мясо, если верить сокрушающемуся поставщику, но оно не пойдет впрок, оно сгниет среди вычурной архитектуры частного особняка, также не используемого, приобретенного по прихоти и сохраняемого для статуса. Здание, еда, люди – все в этом фильме идет не во благо, а во вред, все превращается в яд. Буржуазия забыла о том, что такое естественный порядок вещей, зачем нужно есть, как нужно любить, она даже самоубийство превращает в извращенный и помпезный спектакль. И хочется как-то намекнуть, подсказать, насколько нелепы ее идеалы и устремления. Создатели «Большой жратвы» намекнули. «Кушайте на здоровье!» - сказали они, отбросив всякую вежливость, и заставили зрителя задуматься о значении этой фразы.

Большая жратва Итальянский режиссер Марко Феррери был тем еще провокатором. Его фильмы часто вызывали скандалы в общественной среде. Апофеоз безумия случился именно тогда, когда этот безумный итальянец выпустил провокационный шедевр “Большая жратва”. Ему хватило наглости привезти этот фильм на Каннский кинофестиваль. Когда этот фильм посмотрели в Каннах, то люди просто плевались в лицо Феррери, когда он шел по красной дорожке, а он хулиган улыбался в ответ и посылал всем воздушные поцелуи… Сюжет у этого фильма просто гениальный. Четыре гедониста закрываются в большом особняке и вызывают трех проституток. Один из этих гедонистов приглашает в этот дом школьную учительницу, потому что он видимо, не хочет иметь дело с проститутками. Потом эта учительница, кстати, будет спать со всеми подряд. Ну а все оставшиеся время герои будут кушать (жрать) еду, заниматься грязным делами с проститутками и самое главное портить воздух очень сильно. Возбуждает правда! Хе-хе итальянец Феррери знал, куда нужно копать. Он показал лицо всех обыкновенных людей. Конечно, можно тут размышлять и говорить, что этим людям надоела жизнь вот они и нажираются до смерти. Можно говорить, что Феррери обыкновенный провокатор (например, как Ларс фон Триер), но на самом деле Феррери снял настоящую правду про то, что люди сами себя поедают. Как это не печально, но данный фильм Феррери особенно актуален в наше время, когда весь мир загибается с каждым годом. А как же еда, секс и испражнения, то это всего лишь часть нашей жизни и ненужно тут морщить нос. Жалко, что поймут фильм Феррери только взрослые люди, которые разбираются в хорошем кинематографе, а молодым подросткам тут ловить нечего. Разве только посмеяться можно будет, когда несчастный человек умирает, но кушает еду, а девушка ублажает его руками. Ха-ха! Безоговорочный шедевр.

Такой фильм еще поискать. Прошло ровно полвека от его выхода на экраны. После 2010-го года такое снять бы уже точно никто не позволил. Настоящая золотая жила из полного упадка и decadence. Триумф. Йорг Бутгеррайт вместе с Гаспаром Ноэ однозначно бы оценили этот фильм наравне с австрийским Angst (1983). Извращение, помноженное на разложение, и все это возведено в куб. И так в каждом кадре. Сюжет закручивается как тугая спираль, и в конце возникает только один вопрос – что это было? Это было действительно круто. Поставить такую цель, и дойти до нее, что то есть в этом от Римских трагедий, не даром режиссер Итальянец. Актеры справились великолепно. Тот нечастый случай, когда культовые звезды играли в фильме явно за еду, но все остались невероятно довольны. Хотя конечно где то на 50-й минуте просмотра я невольно стал испытывать рвотные позывы. Все таки два часа наблюдать за высшей и конечной формой чревовещания физически неприятно. Эстетство наоборот (как название романа Гюйсманса). Приглашенные в первой половине фильма проститутки не дадут мне соврать. И среди этого буйства увядания появляется роковая женщина, скромная учительница по профессии. Послужившая мощнейшим катализатором смерти. Редко в каком фильме сознательное доведение до гниения заживо обсасывалось бы с такой дотошностью, поистине с гастрономическим смаком. Роскошные интерьеры, вкуснейшая еда, машины стоимостью в состояние - и в какой то момент натуральный фонтан из нечистот, что залил всю эту роскошь. Никто не стал предпринимать ничего. В фильме нет ни одного яркого кадра, все тона блеклые, приглушенные. Мертвый сад с битыми вазами создает нужную атмосферу. Серое свинцовое небо так и не развеялось, даже под конец. Насмешки четырех друзей друг над другом перемежаются с наступающим паническим страхом перед близкой смертью, что не отпустит никого. Надо только жрать, иначе ты не умрешь. The end.