отзывы и рeцензии

Настоящая боль: отзывы и рeцензии

Драма под классическую музыку с Кираном Калкиным и Джесси Айзенбергом от Джесси Айзенберга и по сценарию Джесси Айзенберга. Наверное, во всём этом что-то есть из личного Джесси Айзенберга. Нудноватая история о раздражающих братских взаимоотношениях, с семитским фоном и не внятным посылом. Хотя, вроде как посыл довольно простой, но зачем так было растягивать ради этого происходящее и к чему этот фон, не особо понятно. С другой стороны, фон есть фон и если воспринимать его, только как контрастную форму, то идея, которую я увидел, говорит о человеческом безразличии в современном обществе. Люди готовы выражать свои чувства о прошлом, следуя определённым традициям, но не видят тех, кому действительно нужна помощь прямо сейчас. Или видят, но заглушают это понимание, чтобы не беспокоится. Сюжет. Два брата едут в Польшу. Их предки - польские евреи, пережившие холокост. Или не пережившие, я так и не понял. Сами они живут и выросли в США. Они едут на экскурсию по еврейским местам, посетить Холокост и дом, где жила и умерла их бабушка. Герой Джесси дефолтный умеренно зажатый представитель среднего класса. Герой Калкина, наоборот - не устроенный в жизни, инфантильный, импульсивный и с явными психологическими проблемами. Он вызывает то интерес и симпатию, то раздражение и возмущение. С одной стороны вносит движение и разнообразие в эту жизнь, с другой некоторые его действия выходят за рамки нормального поведения. Между братьями отношения, полные любви и ненависти из-за прошлых обид и пережитых радостей. И вот, мы весь фильм смотрим, как эти братья общаются друг с другом и с окружающими людьми, что довольно однообразно и ждём какого-то сюжетного поворота, которого не происходит. Кино сделано и сыграно не плохо, но сюжет похож на личную экспрессию Айзенберга. Выглядит, что фильм он снял больше для себя, а не для зрителя. Калкин получил Оскара, Глобус, приз Британской киноакадемии и Гильдии актёров, за роль второго плана. Хотя, по сути его роль была, скорее первого плана. Ну, наверное вполне заслуженно. Сыграл он действительно хорошо. Ещё, пару премий получил сценарий. Вот это уже не особо понятно. Хотя, может читать такое было бы интереснее, чем смотреть. Но критики фильм обласкали вдоль и поперёк.

Посмотрела второй фильм Джесси Айзенберга, нашумевший сильно громче первого (с Джулианной Мур, что автоматически добавляет его в список к просмотру, хотя он да, слабее, но уютен и очарователен и стоит потраченного времени). 'Настоящая боль' показывает нам неделю из жизни двоюродных братьев, приехавших в Польшу почтить память бабушки в рамках тура посвященного холокосту. Есть фильмы - как монументальные полотна, стремящиеся донести все мысли автора в деталях, а есть - маленькие наброски, с одной стороны не претендующие на исчерпывающее высказывание по теме, с другой тонко охватывающие столько разных слоев, сколько зритель готов унести и дорисовать уже сам. Айзенберг работает во второй парадигме и ступает очень осторожно на тонкий лед еврейского наследия, используя его как слой, как фон для проявления персонажей. А на переднем плане два брата-ровесника: Дэвид (Джесси Айзенберг) - человек с 'нормальной' жизнью: ответственная работа, семья, дочь, Нью Йорк. Медитирует, принимает таблетки - все как положено - вписывается в общество. И Бенджи (Киран Калкин) - фрик, живущий в подвале у матери, без определенной занятости, покуривающий травку, ходящий босиком по фонтану и рыдающий после экскурсии в концлагерь. Они были близки, но теперь потеряли отношения и с собой, и друг с другом. Нет. Со стороны все нормально, как водится. Разговариваем, общаемся, но настоящей близости нет. Для этого вводится трагичный еврейский фон, 'реальная боль' которого как будто не ощущается группой приехавшей в тур: они формально смотрят памятники, кладбища, свидетельства ужасов и как нормальные взрослые люди никак на это не реагируют. Так же формально, без неловких моментов и неуместных проявлений проживают свою жизнь. Все, кроме Бенджи, взывающего их к чувствам. То есть Бенджи это такой ребенок в теле взрослого, прямолинейный, иногда очаровательный, иногда раздражающий и очень неудобный. А Дэвид, судя по всему, такой же по природе, но закрывший себя полностью в роль адекватного взрослого. Жить жизнь непросто (об этом расскажет мой восьмилетний сын, который регулярно плачет, что хочет быть умным, но не хочет учиться - почему бог такой плохой и все так криво устроил) и ни невротичный подход Дэвида ни инфантильный подход Бенджи не дают готового сценария жизни, свободной от страданий. Мне нравится рассматривать братьев, как две стороны одной личности: одна детская и живая, вторая приличная и 'взрослая'. Одна чувствует, другая контролирует и думает. И так как Бенджи очарователен, влюбляет в себя и 'освещает любое помещение в которое заходит' (и получает Оскар) фильм манифестирует большинству из нас, которые идут по пути закрывшегося и испытывающего неловкость даже от просмотра видео с собственным ребенком Дэвида, не забывать про свою свободную, чудаковатую, отпускающую все контроли сторону - в ней жизнь.

Два брата, Дэвид (Джесси Айзенберг) и Бенджи (Киран Калкин) едут из США в Польшу по предсмертной просьбе своей еврейской бабушки, чтобы посетить ее дом и понять что-то важное, чего они до этого понять не могли. Их путешествие становится погружением в историю своих корней, а именно, польских евреев, которые бежали из Польши, спасаясь от гитлеровский войск. Едут они в тур по памяти Холокоста, как ни парадоксально это звучит. Джесси Айзенберг положил в основу сценария фильма историю своей семьи, и, как раз, увидя объявление, что существуют туры в Польшу по памяти Холокоста с посещением концентрационных лагерей, он сначала возмутился пошлостью этой задумки, а потом решил использовать ее в своем сценарии. Несмотря на, казалось бы, всю тяжесть сюжета, в этом фильме много юмора и самоиронии. И с этим виртуозно справляется Киран Калкин. Оскар за лучшую роль второго плана – это, такой своего рода компромисс, так как роль у Калкина здесь вовсе не второго плана, асамого что ни на есть первого, но переплюнуть Эдриена Броуди с его космическими глазами, в которых собрана вся скорбь еврейского народа, думаю, невозможно никому. (Броуди получил Оскар за лучшую мужскую роль в фильме «Бруталист»). По этому поводу есть черная шутка, что Эдриен Броуди единственный в мире человек, кто дважды пережил Холокост. (в «Пианисте» и в «Бруталисте»). В фильме «Реальная боль» есть важная фраза, где герой Джесси Айзенберга (Дэвид) говорит, что первое поколение бежало, и в невозможных условиях создало какой-то фундамент, для того, чтобы следующее поколение выжило и стало уважаемыми людьми, второе поколение – учились, работали, стали известными врачами, юристами, профессорами, а третье поколение - проводит все свое время в подвале дома, куря марихуану. Я считаю, что это фраза – абсолютно описывает все, что происходит в мире сейчас и является ключевой в этом кино. Немного про сюжет. Само название «A Real pain» - выбрано донельзя точно. В фильме мы видим двух кузенов, таких разных, которые волею судьбы вместе поехали в странное путешествие. Да, у них есть общие воспоминания детства, причем воспоминания эти абсолютно разные – каждый помнит лишь другого в этих воспоминаниях, и кажется, что совсем не помнит себя. Бенджи – просто странный эксцентричный чувак, смешной, заводной, эмоциональный, явно с чем-то вроде биполярного расстройства, а Дэвид, сдержанный, правильный, скучный до зуба костей, скованный, который даже ни разу не разглядывал свои стопы. При этом, у первого, Бенджи – души компании – нет ничего, а у Дэвида есть семья и ребенок. Каждый из них где-то в глубине души хочет быть похожим на другого. И вот они, едут по просьбе бабушки в Польшу, не для того, чтобы исполнить дань уважения, хотя и это тоже, но им важнее, узнать друг друга заново, и может даже, слегка изменить свой обычный мир (это больше касается Дэвида). У каждого из них – своя боль, какая – мы узнаем, лишь посмотрев фильм. И обе боли, нельзя недооценивать. При этом, фильм смотрится на одном дыхании, здесь много юмора, легкости, шаловливости и человечности. Даже странные попутчики становятся на какое-то время «гребанной семьей», особенно для Бенджи, у которого, кажется, есть все, но нет ничего. Возможно не случайно на роль Бенджи был приглашен Киран Калкин, так как его герой в «Наследниках», где он потрясающий, я считаю, тоже показывает придурковать и поверхностность снаружи и глубочайшую драму внутри, причем, все это мы замечаем постепенно, наблюдая трансформацию героя. Айзенберг изначально хотел сам сыграть роль Бенджи, но потом видимо понял, что он – настоящий Дэвид, такой вудиалленовский невротик, проблемный интроверт, с невидимым на первый взгляд нервным психическим расстройством. Вообще, я считаю, что Джесси Айзенберг – это такой новый талантливый Вуди Аллен, начиная со смешных, но порой бессмысленных и утопических долгих диалогов своих фильмов, заканчивая образом интеллигентного нью-йоркского невротика из хорошей семьи. Это очень интересный харАктерный актер и режиссер, который в основу своих фильмов и сценариев использует автобиографичные истории и сюжеты. Например, прототипом бабушки, стала тетя его отца, Дорис, которая родилась и проживала в Красныставе, вплоть до 1939 года, а потом вынуждена была срочно эвакуироваться. Те родственники, что не успели - все погибли в Польше. В фильме «Настоящая боль» нет амбициозной мысли на великую картину про Холокост и память еврейского народа, но вся боль и реальность происходящего проявляется именно в простоте восприятия того же самого Бенджи, когда он прерывает гида на еврейском кладбище и, грубо говоря, дает ему понять, мол, заткнись, чувак, дай нам поскорбеть молча. Или в том, как он искренне начинает в голос рыдать в автобусе после посещения концлагеря, или в том, что он считает неэтичным ехать в концлагерь в первом классе поезда, и как он всем этим выносит своим попутчикам мозг. Вся эта история про двух братьев и их личные переживания, на фоне мирового горя, показывает, что иногда то, что внутри каждого из нас – здесь и сейчас – больнее, и как важно, если рядом окажется человек, который вовремя распознает твою боль и утешит ее… Очень жаль, что именно этот фильм не получил Оскара за лучший сценарий, так как даже «Бруталист» с его монументальностью – не так «настоящ», если можно так выразится. Если можно легко и с юмором снять фильм о Холокосте, при этом не опошлить и не очернить память, то Джесси Айзенбергу это удалось. #рецензиибеллы #настоящаяболь

Двоюродные братья, после смерти своей любимой бабушки, решают почтить ее память отправившись в тур по местам холокоста в Польше, откуда та смогла бежать во время войны. Один из них - невротичный, тревожный, замкнутый и скучный паренек, второй - разговорчивый, открытый, энергичный, который быстро становится душой любой компании, в которую только попадает. Этот экскурсионный тур должен стать для них первой встречей за долгое время - ведь у одного семья и работа, а у второго…ни того, ни другого. Весь фильм вращается вокруг столкновения двух братьев, противоположностей по характеру. Мы можем видеть, как они по-разному реагируют на одни и те же моменты, как по-разному относятся к одним и тем же местам, и со временем начинаем узнавать их получше и понимать их поведение. Второй слой картины - демонстрация ужасов холокоста, напоминание о страданиях, через которые прошел еврейский народ во время войны и насколько тяжело было мигрантам, бежавшим в другие страны. Таким образом получается конфликт чудовищной травмы прошлого и беззаботного настоящего, что не дает покоя одному из героев. Главная проблема картины в том, что Джесси Айзенберг, который одновременно является и режиссером и главным актером, снял слишком личный фильм, по сути рассказав свою историю, историю своей семьи, показав, что терзает его и других потомков еврейских мигрантов. Вся история, за исключением посещения концлагеря, не вызывает никаких чувств у кого-то, кроме богатых американских евреев. Оба актера сыграли своих персонажей слишком хорошо, но как будто они выступали в роли самих себя: Джесси Айзенберг - привычно растерянный невротик, Киран Калкин - привычно клоун с внутренним надломом. В итоге фильм вышел слишком аккуратным, предсказуемым, стерильным и как будто в нем идей и мыслей на короткометражку, а не на полноценное художественное высказывание. 6 из 10

Фильм размышление от Джесси Айзенберга, который рассматривает человека и как личность, и как часть истории семьи, и как глобальную часть истории. Человек проживает свою жизнь и вправе распоряжаться ей как считает нужным, что для одного прожигание, то для другого естественное ее течение. У каждого может возникать недопонимание к устоям других людей и гиперчувствительность к своим проблемам, и каждый справляется с этим как умеет. Со стороны жизнь другого кажется сплошным счастьем, а своя чередой счастливых и несчастливых моментов, причем зачастую с излишней концентрацией на несчастливых. Джесси предлагает рассматривать жизнь человека под разными призмами, при этом с пониманием относясь к каждому. Еще вчера твой предок буквально боролся за жизнь и радовался возможности работать хотя бы уборщиком, а сегодня ты считаешь тяжелой и скучной свою рутинную спокойную жизнь, и можешь страдать от этого, и даже не задумываешься как далась возможность просто жить твоему предку. Но такова была реальность для каждого из этих людей, и они испытывали эмоции от своей жизни, и рутина действительно поглощает. Это совместное путешествие двух братьев эмоционально бросает зрителя из стороны в сторону, они переоценивают свои мироощущения, сначала ты считаешь мысли одного абсолютной истиной, а второго сумасшествием, но потом задумываешься и понимаешь, что они оба задевают тебя за живое. Интересное путешествие со спокойным и в то же время захватывающим повествованием. Приятного просмотра!

Фильм рассказывает о двух кузенах, которые отправляются в путешествие по Польше — родине их бабушки, эмигрантки, чудом пережившей Холокост. Фильмов об этой трагедии снято немало, каждый из них говорит о ней с разных сторон. Здесь же мы слышим не голоса очевидцев, а размышления потомков, что, безусловно, смягчает восприятие. Несмотря на мрачные темы, с которыми соприкасается сюжет, фильм получился удивительно светлым. Его легко смотреть — теплое, почти уютное изображение, приятный саундтрек, узкие польские улочки, залитые солнцем поля. Мы словно становимся частью этого роуд-трипа. Но при этом фильм заставляет задуматься: а уместно ли сожалеть о чужих страданиях вот так? Для меня это центральная тема — кто имеет право испытывать боль? Может ли человек сам решать, когда ее прекратить, или он обязан учитывать чувства окружающих? Что вообще уместно, а что — нет, когда речь идет о сострадании? Почему нам так сложно выражать свои эмоции, находить для них правильные слова, время и место? Почему мы всегда говорим недостаточно, а потом, однажды, уже не успеваем сказать ничего? Название фильма словно само задает вопрос: что такое настоящая боль? Боль миллионов погибших людей, которых ты никогда не знал, в стране, где никогда не был? Боль человека рядом, который не может с ней справиться? Или твоя собственная боль, разъедающая изнутри? Фильм не дает ответов, и для меня это особенно ценно. Он лишь ставит вопросы, оставляя нас искать на них свои ответы. Интересно, что даже герои фильма воспринимают их по-разному — как будто предлагая зрителю выбрать сторону или, отталкиваясь от их размышлений, сформулировать что-то свое. Очень хочется отметить концовку, но сложно передать ее силу без спойлеров. Могу лишь сказать, что это неожиданное завершение такого роуд-трипа — в хорошем смысле. Нам привычны совсем другие финалы, но здесь концовка попала в самую точку. Отдельного внимания заслуживает актерский дуэт Джесси Айзенберга и Кирана Калкина. Они отлично смотрятся вместе и прекрасно оттеняют друг друга. Но если Айзенберг просто хорошо справился со своей работой, то Калкин поразил меня куда сильнее (тем более что раньше я его нигде не видела). Он потрясающе отыграл внутренний слом — человека, застрявшего между беззаботным счастьем и всепоглощающей болью, мешающей ему нормально существовать. В итоге могу сказать, что фильм мне очень понравился. Он в нужные моменты медленный и молчаливый, в нужные — легкий и бодрый. А еще он длится всего полтора часа — и для меня это отдельный плюс. Не все умеют рассказать такую сильную историю, не растягивая ее на два с лишним часа. Это всего лишь второй фильм Джесси Айзенберга как режиссера (первый я не смотрела), но этот у него вышел отлично.

Оценка: 8 из 10 “Real Pain” – это фильм, который бьёт в самое сердце. Он о том, что значит быть чужим среди своих, о непростых отношениях между близкими людьми и о том, как сложно найти понимание даже в семье. Это кино не просто рассказывает историю – оно заставляет зрителя глубоко прочувствовать одиночество, ранимость и вечное стремление к признанию, которым живёт главный герой. Два брата, две реальности. В центре сюжета – два брата, отправляющиеся в совместное путешествие. Один из них – сдержанный, рациональный, привыкший подавлять свои эмоции и воспринимать мир сквозь призму логики. Другой – чувствительный, импульсивный, живущий на пределе эмоций. Их противоположность проявляется во всём: в диалогах, в манере поведения, в реакции на окружающий мир. Это история не только о семейных связях, но и о том, как разное восприятие жизни делает нас чужими друг для друга. Киран Калкин в роли Бенджамина невероятно точно передаёт тонкости характера героя, который словно постоянно балансирует на грани. Его эмоции меняются стремительно – от радости и воодушевления до глубокой печали и полного опустошения. В его поведении легко узнаются черты людей с пограничным расстройством личности: постоянные перепады настроения, стремление к самоуничтожению, поиск любви и принятия в самых неожиданных местах. В нём есть что-то трагически знакомое для тех, кто когда-либо сталкивался с ощущением внутренней пустоты. Визуальный язык и атмосфера фильма. Режиссёр очень умело использует визуальные образы, чтобы передать внутреннее состояние героев. В фильме много сцен, где Бенджамин оказывается в окружении множества людей, но при этом он кажется совершенно одиноким. Особенно сильный момент – его пребывание в аэропорту. Здесь он становится частью толпы, сливается с ней, теряет свою индивидуальность. Это мощный символ, который отражает его стремление быть незаметным, спрятаться от реальности, раствориться в безликости. Музыкальное сопровождение тоже играет важную роль. Оно не пытается доминировать, не навязывает эмоции, но тонко подчёркивает моменты отчаяния, тревоги, уязвимости. Саундтрек словно пропитан ощущением неуловимой печали, от которой невозможно избавиться. Эмоциональное воздействие. “Real Pain” – это не просто фильм, это опыт. Он не пытается понравиться всем, не ищет лёгких решений. Он честен в своём изображении боли и пустоты, которые испытывает человек, не находящий своего места в мире. Это кино, которое может заставить задуматься, а может – ранить, потому что в нём слишком много правды. Я смотрела этот фильм, и мне казалось, что я вижу отражение себя. В Бенджамине – его попытках удержаться на плаву, в его страхе перед одиночеством, в его желании быть услышанным – я узнала собственные переживания. Это редкое чувство, когда кино перестаёт быть просто историей на экране и становится чем-то очень личным. Некоторые сцены буквально доводили до слёз. Особенно моменты, когда он пытается найти контакт с окружающими, но сталкивается с невидимой стеной. Когда его эмоции слишком громкие, слишком живые, слишком настоящие – а мир вокруг остаётся глухим. Когда его любовь к жизни моментами кажется искренней, а в следующий момент он снова проваливается в пустоту. Всё это слишком знакомо тем, кто хоть раз чувствовал себя потерянным среди людей. Заключение. “Real Pain” – это мощная, глубокая и трогательная драма, которая не оставляет равнодушным. Она о человеческой хрупкости, о поиске смысла, о том, как сложно быть собой в мире, где все привыкли носить маски. Этот фильм – не для всех. Он требует вовлечённости, он заставляет проживать эмоции вместе с героями. Но если вы готовы к такому опыту, он может оставить неизгладимый след в душе. 8 из 10 за честность, эмоциональную глубину и потрясающую актёрскую игру.

В этой драматичной комедии о Холокосте, боли личной и боли общественной, о современных проблемах и невыраженных чувствах Джесси Айзенберг выступил сценаристом, режиссером и исполнителем главной роли. Получилось интересно, узнаваемо, немного недосказанно, местами смешно, но в целом грустно и бесмысленно. История о двух двоюродных братьях — Дэвиде (Джесси Айзенберг) и Бенджи (Киран Калкин), которые нечасто общаются в жизни, но после смерти бабушки, польской еврейки, пережившей Холокост, едут в Польшу, чтобы почтить ее память, совершив групповой тур по мемориалам Второй мировой и бывшим нацистским лагерям. Братья совершенно разные по характеру и темпераменту, которые несомненно друг друга любят, но порой и невероятно бесят, в течение этой недели восстанавливают свою некогда близкую связь. И хотя роли в этом фильме можно назвать несколько карикатурными за счет того, что персонажи обладают нарочито усиленными чертами, благодаря мастерской игре актеров это не делает их плоскими. Напротив, этот прием позволяет в какой-то момент смеяться над ними, а затем резко проникнуться их болью. Персонаж Кирана Калкина — непринужденный, забавный, обаятельный, иногда настоящий сумасброд. Например, еще в начале фильма он отправляет себе самолетом травку в отель, в который летит, и на ресепшене, как ни в чем не бывало, забирает не так уж и старательно замаскированную посылку. Но в то же время Калкин делает Бенджи не просто «забавным раздолбаем», а человеком, которого боль и внутренний хаос толкают к саморазрушению. Со своим обаянием он одновременно проблемный и непостоянный: может устроить сцену, докопаться до гида или на ровном месте начать вести себя по-свински. Сам Дэвид говорит о нем: «Я люблю его и не ненавижу. И хочу убить. И хочу быть им, понимаете?» Дэвид же — рациональный, «правильный» человек, семьянин, ведущий стабильную жизнь в мегаполисе. Тем не менее с ним тоже не все в порядке: он зажат, испытывает трудности в общении и принимает таблетки от ОКР. Их взаимодействие создает взрывоопасную и любопытную химию. Постоянно заставляя своего брата выходить из зоны комфорта, Бенджи не только его бесит, но и вынуждает пересматривать свою точку зрения, что в конечном счете ведет к взаимному сближению и пониманию. Вся эта смесь юмора, раздражения, теплоты, взаимного непонимания с последующим принятием делает фильм живым и не похожим на другие. Это фильм-эмоция. Но при всем уважении — недостаточно сильная, чтобы признать его выдающимся. Необычен выбор в пользу фортепианной музыки Шопена, звучащей на протяжении всей картины. С первых кадров кажется, что классика совсем не вписывается в банальную обыденность происходящего. Потом думаешь, что это еще один художественный прием, основанный на контрасте. В конце понимаешь, что, скорее всего, это был просто прагматичный выбор. Шопен — во-первых, композитор польский, а во-вторых, его главная тема — это тема родины, ассоциирующаяся с чем-то личным и внутренним. Но это не делает музыку и картинку в кадре гармоничными, а скорее создает ощущение «замаха на рубль». Каким получился удар — судите сами. Во многом это зависит от целей фильма. Если рассматривать его как попытку исследовать причину боли, то задача, конечно, амбициозная, но, как оказалось, неподъемная. С другой стороны, если фокус был направлен на то, чтобы показать нерешаемое уравнение, то это было удачно, но все равно бессмысленно. Да и на фоне посещения концентрационного лагеря Майданек, с синими следами на стенах, оставленными ядовитым газом «Циклон Б», понимаешь, что все наши современные страдания невозможно сопоставить с опытом, пережитым предыдущими поколениями. Так что же тогда понимать под настоящей болью? Возможно, ответ в том, что настоящая — это та, которая сильнее и реальнее для тебя. Она не проходит и остается с тобой даже после череды радостных и волнующих моментов. Как в последние 30 секунд этого фильма, запечатленные на лице Бенджи. Но я ведь и так это знал. 6 из 10

«Настоящая боль» режиссера Джесси Айзенберга рассказывает историю двоюродных братьев Дэвида и Бенджи Каплан. Не видевшись какое-то время, Дэвид и Бенджи отправляются в тур по связанным с холокостом местам в Польше, чтобы почтить память любимой бабушки. Однако накопленные за долгие годы обиды и противоречия постепенно дают о себе знать. В одном из своих интервью Стивен Спилберг признался, что будучи рожденным в Америке и слушав о пережитых еврейских народом ужасов лишь от слов родственников, он никогда не считал себя евреем и стыдился того, что является евреем. Однако именно работа над «Списком Шиндлера» позволила ему полностью ощутить весь ужас пережитого, осознать себя как еврея и гордится, что он является представителем иудаизма. Подобный терапевтический экскурс к теме пережитых еврейских народов ужасов представляет собой и второй по счету режиссерский фильм Джесси Айзенберга. Будучи евреем по национальности, но выросшим в Америке и словно врожденным американцем, Айзенберг фактически исследует поколение избалованных миллениалов, которые застряли между осознанием того, кем они являются и попытках найти смысл своей жизни. Охотно говоря о том, является лишь совершенный с чистым сердцем поступок издевательским плевком на жизни и жертвы пережитых холокост евреев? Нужно ли жить в тени событий почти столетней давности и пережитых не тобой лично или стоит отпустить это жить как бы «с чистого листа»? И это лишь малая доля того, что охотно озвучивается Айзенбергом на экране. Тем интересно, что Айзенберг подходит к этому не с неким осуждением и даже морализаторством, а очень тонко подавая это на стыке серьезной драмы и даже ироничной комедии. Намеренно доводя многие моменты до некого абсурда, но именно сквозь это наиболее эффективно достукиваясь до своей возрастной группы и зрителя. Не смотря на то, что данный фильм стал лишь вторым режиссерским проектом в творчестве Джесси Айзенберга, на протяжении всего экранного времени Айзенберг выдает себя действительно сильным и уверенным в своем видении режиссером. Создав фильм, который удивительно гармонизирует между жанрами серьезной авторской драмы и ироничной комедии. Умело наживая на драму в одних моментах и не менее уместно разбавляя повествование и разряжая обстановку в других. Определенно одним из лучших элементов данной ленты является отличный актерский дуэт Джесси Айзенберга и Кирана Калкина, который отлично отыгрывает на экране столь двух разных персонажей. Правда стоит признать, что Калкину достался куда менее прямолинейный персонаж, который кажется одним в начале и оказывается другим на самом деле и можно смело заявить, что Золотой глобус за свою игру он определенно заслужил. 8 из 10 Настоящая боль – это нисколько обычный фильм, сколько некая терапия, который поднимает достаточно грузную и трагическую тему. Но подходит к этому с некой долей иронии. Словно ты нисколько смотришь фильм, сколько находишься на приёме у психотерапевта и этот сеанс продолжительностью в почти 90 минут определенно стоит того.

Два американских сорокалетних еврея - двоюродные братья Дэвид и Бэнжи, отправляются в тур по Польше, чтобы почтить память любимой бабушки, прошедшей через ужасы концлагеря Майданек во время Второй Мировой войны. Дэвид – семьянин, трудоголик, продающий рекламу в интернете, неуверенный в себе, пьющий таблетки от ОКР. Бэнджи – эксцентричный клоун, бездельник, наркоман, биполярщик с резкими перепадами настроения. В составе небольшой группы из шести человек, они путешествуют по городам Польши. У каждого своя трагичная история, связанная с геноцидом их родственников. Экскурсовод Джеймс (Уилл Шарп из второго сезона «Белого лотоса»), закончил Оксфорд, и хоть и не еврей, но очень интересуется этой темой, и возит группы туристов уже пять лет. Боль еврейского народа - память о холокосте, в фильме дается фоном. Настоящая боль – отношения между двоюродными братьями. Бэнджи постоянно подставляет Дэвида, втравливая его в свои авантюры, и даже не считает нужным извиняться. Бэнджи доминирует, Дэвид подчиняется. Бэнджи умеет очаровывать людей, и, не смотря на все его закидоны, манипуляции и откровенное хамство, ему всё прощается. Рядом с харизматиками обычные люди чувствуют себя особенными, открывают для себя новые смыслы и начинают иначе смотреть на жизнь. Поэтому, не смотря на разоблачительные откровения Дэйва, экскурсовод сердечно прощается с Бэнджи, обняв его, а Дэйв удостаивается только прощального взмаха руки. В очередной раз забравшись на крышу гостиницы, чтобы дунуть, Дэвид проговаривает Бэнджи свою настоящую боль: «Ты видишь, как тебя любят, какое впечатление ты на всех производишь? Я бы многое отдал, чтобы узнать каково это уметь очаровывать людей, радовать своим присутствием, но ты сначала радуешь, а потом все портишь». Это история про очарование харизмы - данную природой черту характера, которую невозможно разрушить или игнорировать. «Настоящая боль» о любви и ненависти, восхищении и зависти одного брата и манипуляциях и доминировании другого брата. Киран Калкин исполняет тоже самое, что и в «Наследниках» - эксцентричную клоунаду. Но что в итоге? У одного семья, у другого тотальное одиночество в толпе. Притягивая людей ненадолго, харизматик их отталкивает, и делает это сознательно. Он никого не любит и ни к кому не привязан, даже к самым близким, он всегда сам по себе. Структура фильма прямолинейна и проста. «Настоящая боль» - роуд-муви, где герои не меняются, и каждый остается при своем. Это второй фильм Джесси Айзенберга, в котором он выступил не только как режиссер и сценарист, но еще и как исполнитель главной роли. После просмотра фильма возникает единственный вопрос – почему Киран Калкин номинирован на Оскар в категории «Лучшая мужская роль второго плана», если он находится в кадре 99,9% экранного времени?

Бенджи (Киран Калкин) и Дэвид (Джесси Айзенберг), кузены, родившиеся с разницей в три недели, отправляются в туристический тур по Польше. Оттуда родом их бабушка-эмигрантка, чудом пережившая холокост. Незадолго до точки, с которой стартует фильм, она скончалась. Это и становится поводом для двух двоюродных братьев почтить её память, окунуться в прошлое и разобраться в себе. Дэвид — простой человек. У него есть работа и семья. Он живёт в мегаполисе. Обо всём постоянно тревожится. Бенджи же — очаровательный парень, душа компании. Повстречаешь такого и непременно запомнишь надолго. Да вот незадача, «живёт у мамки в подвале и курит дрянь днями напролёт». Тем удивительнее, что бабушка, вокруг образа которой отчасти и строится повествование, почему-то больше любила юродивого Бенджи. Хотя казалось бы, Дэвид воплощает собой успешный успех. Именно этого нам и желают наши близкие! Бенджи очень тяжело переживает смерть бабушки, не может принять случившегося. Дошло даже до попытки суицида... Антагонизм братьев очевиден. Это неотъемлемый элемент истории, который в дальнейшем поможет острее раскрыть и без того очень неудобные темы, взятые Айзенбергом на изучение. Выбранный для этой истории жанр может чуточку удивить — драматическое здесь переплетается с комедийными элементами. «Настоящая боль», безусловно, имеет при себе крепкий, талантливо написанный сценарий. Для Айзенберга это лишь второй проект в режиссёрском кресле и в качестве сценариста, но нельзя не отметить впечатляющий прогресс Джесси как автора. Тема холокоста как таковая исследована вполне себе основательно, так что Айзенбергу нужно было сделать кино необычное, чем-то внимание зрителя заслуживающее. Проводником его решения стал герой Кирана Калкина, который, обладая природным рвением к прямоте и искренности (это досталось ему от бабушки), не робеет и честно заявляет монотонно бубнящему гиду, что лекции его — скука и торжество формализма. Нельзя так говорить про настоящих людей, про настоящую историю народа. Тот же Бенджи кривляется и разыгрывает собственные сценки на фоне памятника участникам Варшавского восстания. Кому-то может показаться, что это неуважение и хамство. Но едва ли вы можете упрекнуть этого парня, в слезах покидающего концентрационный лагерь, в вышеперечисленном. К слову, Калкин сыграл просто великолепно. В таких случаях обычно говорят, что он «украл кино». И с этим сложно поспорить. Прямо сейчас его называют главным соискателем всех премий сезона, в том числе «Оскара». Фильм продолжал задавать себе вопросы, пытаясь подобрать к ним ключики-ответы. Дэвид, переживая очередную выходку незадачливого братца, переполняется невысказанными доныне переживаниями и разражается пламенным, по сути, монологом. Здесь кино заходит на новый круг, продолжая при этом обращаться к вопросу осмысления нами истории. Проблематика следующая: сотни звёзд должны были сойтись, чтобы их с Бенджи бабушка сумела пережить на её долю упавшее. Какое моральное право имеют прямые внуки столь выдающегося человека прожигать свою жизнь зазря? Куря травку, лёжа на диване? Дэвид выстраивает чуть ли не пресловутую американскую мечту и очень переживает за брата, ведь у него не так. Переживает от большой любви, но не осознаёт, что тем самым только отяжеляет ношу. Ношу, которую приходится нести тем из нас, кто близко к сердцу переживает историю своей семьи, народа, не дай Бог, человечества. Джесси Айзенберг отвечает: каждый сам определяет ценность своего прошлого. Мы должны наладить с ним контакт, понять, как нам к нему относиться, как жить с ним дальше. Ведь жизнь продолжается. Важно помнить о прошлом, но идти вперёд. Камень на пороге старого бабушкиного дома — это символично и трогательно, но сейчас там проживает старуха, которая может споткнуться. Значит, ему там не место. «Настоящая боль» — кино от талантливых людей, которое может заинтересовать вас дискуссией. Оно в меру смешное, определённо грустное, а ещё во время просмотра вы можете обнаружить, что вам по-настоящему больно. 8 из 10

Ох уж эти нью-йоркские люди и их страдания... О чем бы ни начали снимать кино, получается все о том же - о необходимости принять свою серую стабильно благополучную жизнь, одновременно лишенную испытаний/несчастий и достижений/побед. 'Настоящая боль' 2024 г. - это второй фильм Джесси Айзенберга. Первый - 'Когда ты закончишь спасать мир' 2022 г. - был посвящен отношениям матери с сыном подростком и был неудачным. Зато этот получил сенсационный успех. 'Настоящая боль' попал в списки самых лучших фильмов года и уверенно собирает самые главные кинонаграды мира. Хотя история, которую рассказывает этот фильм, максимально простая и плоская. В центре внимания два кузена, отправившиеся из Америки в Польшу чтобы посетить концентрационный лагерь и бывший дом своей бабушки еврейки. Женщина пережила ужасы Второй мировой войны, оказалась в США, построила успешную жизнь и очевидно пользовалась заслуженной любовью и уважением своих потомков. Одного кузена играет сам Джесси Айзенберг. Второго - получивший благодаря сериалу 'Наследники' широкую популярность Киран Калкин. Практически с первых минут мы всё понимаем про этих молодых людях. Один весь такой невротичный, ответственный, стереотипный, тревожный. Другой - полная противоположность. Он весь такой открытый, спонтанный, душа компании. Но в то же время чем-то в тайне страдальчески страдающий. Ну и собственно вокруг столкновения этих двух разных родственников складывается весь фильм. Они присоединяются к небольшой группе туристов, путешествуют по Польше, пытаются проникнуться ужасами и пережитой болью своих предков, но это у них не особо-то получается. А все потому что все они живут очень даже успешной хорошей жизнью. У них нет никаких проблем с финансами, со здоровьем или еще с чем-то действительно способным причинять страдания. Единственное что причиняет им мучения и боль - это таракашечки, бегающие между извилинами их мозга. Жизнь-то не идеальна и смысла в ней будто-бы не особо нет. Да и сами-то они не супер таланты и не занимаются ничем важным. Печаль, короче. Не жизнь. Тоска... Своей 'Настоящей болью' Джесси Айзенберг озаряет зрителей простой истиной - жизнь ценна сама по себе просто так, без всяких условий и смыслов (привет от Джесси Айзенберга Виктору Франклу и его 'Человеку в поисках смысла'). А еще мы все должны помнить своих предков и счастливо жить, дабы прославлять этим их свершения и страдания. Ну или не все мы, но евреи точно должны именно этим руководствоваться. 'Настоящая боль' заявлена как трагикомедия. Лично я не нашла там ничего особо смешного. Да и вся история с ее главными героями не вызвала никаких чувств. Хотя рейтинги у фильма высоченные - 7,1 в Кинопоиске и 7,3 в IMDB. Отзывы тоже сплошь восторженные. Мне остается только завидовать всем тем тысячам людей, для которых подобные проблемы богатых американских евреев близки, кажутся значимыми и важными. Единственное за что я могу похвалить 'Настоящую боль' - это за концепцию построения ленты вокруг короткой жизни обыденной туристической группы. Подобный жизненный опыт знаком практически всем и обычно незаслуженно остается вне поля зрения кинематографистов.

Два брата Дэвид и Бенджи не очень-то похожи друг на друга. У одного (Джесси Айзенберг) нормальная семья, работа, дом в Нью-Йорке, он - гоночный болид американской мечты. У второго (Киран Калкин) из близких только умершая бабуля, подвал где-то в провинции и передоз транквилизаторами, он - перегоревшая лампочка в мире успешных успехов. Они даже спят по-разному. Они не особо ладят, но в глубине души нуждаются друг в друге. Потому что у них общее детство. И еще они вместе едут в поездку памяти по Польше, месту, где их еврейская бабушка прошла ужасы Холокоста и выжила лишь ценой цепочки чудес. Это еще вопрос какую историю снимает Джесси Айзенберг. 'Настоящая боль' - лишь его второй фильм. Здесь он и актер, и режиссер, и сценарист, и продюсер. Хотя с последними у картины все в порядке, имеется даже Эмма Стоун. Во-первых, 'Настоящая боль' на поверхности - это анализ пост-памяти. Вот твоя бабушка прошла ад, а ты сегодня едешь к вратам Преисподней в вагоне первого класса и поглощаешь лучшую польскую гастрономию. Есть ли в этом хоть какое-то наследие? А справедливость? Рождает ли эмпатию? А что будешь делать после экскурсии? Пойдешь за холодным пивком? Рассуждения о феномене утраченной памяти не переходят в назойливую критику капитализма, бурчания на молодежь или разговоры в стиле 'а вот раньше'. По сути, каждое поколение живет своими целями и идеалами. Сценарий Айзенберга это учитывает и наполняет тонкими диалогами. Кому-то важно поиграть со смертью в шашки, а кому-то поныть на то, что антидепрессанты уже никак не помогают, а цены на малиновый раф никуда не годятся. В мире 'Настоящей боли' нет тех, кто априори прав и наоборот. Память - это наше отношение к прошлому. Не больше и не меньше. Ритуальный камешек на крыльце, где жила бабуля - это, конечно, трогательно, но сейчас в домике живет другая старушка, которая рискует споткнуться об него. Поэтому убери-ка камень в карман. Во-вторых, Айзенберг шрамирует историю о близких и далеких. Дэвид и Бенджи - братья. Братья, которые устроили марш по жизни в разные стороны ее крайностей. Одну человечество давно воздвигло на пьедестал нормальности, у другой - фанаты резко гарцуют на негодующих. Дэвид потерял бабушку, и он едет отдать ей дань памяти. Потому что так надо. Бенджи потерял бабушку, и он едет, чтобы снова почувствовать ее рядом. Потому что не может без нее. Поэтому их эмпатия друг к другу ситуативна. В моменты, когда они вспоминают милые истории из прошлого. Когда оба были другими. В остальных случаях один бесит другого, а другой пытается понять, принять и простить. Быть собой - панацея, но какой толк, если ты потом все равно останешься один в гудящем аэропорту. В-третьих, 'Настоящая боль' - это крутой анальгетик для людей-фонариков, умеющих освещать пространство харизмой, но вынужденных постоянно страдать от собственных крайностей. Бенджи навзрыд ревет после поездки в Майданек (кстати, первый в истории фильм со съемками там), наставляет гида не борщить с цифрами, а позволить почувствовать и неуместно реагирует на ужасы геноцида в Руанде. Бенджи - соль земли. Дэвиду таким не стать никогда. И в этом тоже часть его трагедии. О которой он, впрочем, вспоминает лишь изредка. Киран Калкин - это весомейший претендент на 'Оскар'. Его игра тут - вершина глазных яблок, перешедших ему от старшего брата. Окончательная победа на семейном ристалище. Обойти его на ближайшей раздаче наград сможет лишь чудо. Конечно, должна случиться и номинация на оригинальный сценарий. Айзенберг миксует театральность с глубиной. При слабой режиссуре фильм выделяется именно как история. Как итог, 'Настоящая боль' - фильм-дорожная сумка. Он о разном. Принятии людей лишь на том факте, что они другие. Фильм о далеких близких. Фильм о памяти и болезненном прошлом. Фильм о движении к корнями. Фильм о безумной польской истории. Фильм о евреях и их наследии. Фильм о боли. В конце концов, мы все состоим из боли. Давайте не будем про это забывать.

Сразу оговорюсь, еврейская тема для меня особенная. Домов моих предков нет в местах, где они родились. Холокост и советская действительность все уничтожили. У меня осталось только забытое надгробие прадеда в Гомеле, к которому я обязательно съезжу. Самое страшное, о чем я думаю, когда говорю о Холокосте — это не только цифра в 6 млн мертвых людей, но еще и полное уничтожение тысячелетней культуры и этнические изменения на карте Восточной Европы, каких не было со времен великого переселения народов. Итак, с такими мыслями я включаю «Настоящую боль». Это история о двух кузенах, которые едут в Польшу, чтобы отдать дань уважения своей покойной бабушке и посетить дом, где она выросла, между делом посетив групповую экскурсию по Холокосту (да, прям так). Но Айзенберг-сценарист не так уж прост, и после первой четверти фильма становится понятно, что сюжетных линий тут две, которые безошибочно пересекаются там, где нужно, но в основном идут параллельно. Первая линия очевидная — «экскурсия по Холокосту». Это глобальная проблема, которая активно обсуждается в еврейском интеллектуальном мире. Память о трагедии превращается в фарс, когда перестает быть искренней и становится обязательной или навязанной чувством вины или принадлежности. Проблема в том, что Холокост (вообще-то вся еврейская история) — это всегда про трагедию и боль. Идти навстречу боли может тот, кто готов ее искренне прочувствовать, но таких не очень много, и это не может быть обязательным. Основная масса посетителей лагерей смерти в Польше — это школьники из Израиля и американские евреи, которые решили «прикоснуться к своей истории» (наш случай). Соответственно, вокруг этого сформировалась индустрия памяти, которая работает, как отлаженный механизм: билеты первого класса, экскурсоводы, которые нагружают цифрами, и карикатурные «еврейские» кафе с хава нагилой. У Айзенберга прекрасно получилось это показать. И как раз вокруг отношения к этой «индустрии» строится вторая сюжетная линия. Я бы назвал ее — «реальная боль». Перед нами отношения двух братьев-антагонистов. Дэвид (Джесси Айзенберг) предстает перед нами классическим хорошим парнем: жена, ребенок, хорошая работа, весь такой ответственный — ну, вы поняли. Бенджи (Киран Калкин), на первый взгляд, раздолбай, бездельник и просто странный малый. В этой точке все понятно. Но Айзенберг-режиссер по ходу повествования раскрывает и переворачивает нам героев. Бенджи оказывается искренним, харизматичным, очень открытым и добрым парнем, который говорит, что думает, не боится своих эмоций и проживает боль поездки по-настоящему. Постепенно становится ясно, что у него глубокая депрессия. Дэвид же оказывается главным потребителем «индустрии памяти», который ничего не чувствует, слушает, как в него запихивают факты, и выглядит очень нелепо в своих попытках сделать что-то еврейское. Его раздражает Бенджи. С одной стороны, он завидует его харизме и свободе, с другой — винит его в депрессии и попытке суицида. И жирный рэд флаг — фраза Дэвида в адрес Бенджи (естественно, не в лицо): «Как он мог это сделать (совершить попытку суицида), когда его бабушка прошла Холокост?». Полное обесценивание чужого горя. Так о чем этот фильм? Он отнюдь не про еврейскую память. Я бы вообще перевел его название как «Реальная боль». Потому что фильм о реальной боли, в которой живет Бенджи, а не о фантомной, которую мы должны испытывать, думая о сложном прошлом. Он о том, что боль ходит рядом с нами и, чтобы отдать дань уважения «настоящей боли», не надо ехать в Польшу. Священное Писание учит нас, что «возлюбить ближнего своего» — это очень важно и очень сложно. Ведь очень просто любить то, что далеко, или в общем «метафизическом» смысле быть этаким хорошим парнем. А ты попробуй ближнего полюби со всеми его проблемами и «дай ему стул, на котором сам сидишь», а не вини его в том, что он вечно маячит. P.S.: Киран Калкин отыграл божественно (Юра, прости).

Боль еврейского народа - общепризнанный факт. Подвергавшиеся гонениям и расовым предрассудкам люди столетиями испытывали лишения. Джесси Айзенберг, еврей по происхождению, представил свою версию переживания травмы, отправившись с экранным братом на малую родину, в Польшу. Получилось весьма экстравагантно, но мило и занимательно. Айзенберг стремится к реалистичности и минимализму, выстраивая ленту на взаимодействии ведущих актёров. И не прогадал, так как критики хвалят актёрскую игру Кирана Калкина и самого Айзенберга. Двое двоюродных братьев, Дейв и Бенджи, организовывают поездку в Польшу, на родину недавно почившей бабушки, с которой у обоих связано много воспоминаний. Братья редко видятся, так как у Дейва работа и семья в Нью-Йорке, а Бенджамин проживает у матери, покуривает травку и бездельничает. В Польше они встречаются с другими участниками тура: проводником Джеймсом, недавно вышедшей на пенсию парой Марком и Дианой, разведённой Маршей и принявшим Иудаизм беженцем из Руанды Илошем. Вместе они посещают знаковые места связанные с историей еврейского народа попутно ближе узнавая друг друга и делясь личными историями. Как и любой фильм основанный на персонажах, 'Реальная боль' опирается на сильную актёрскую игру. За это отвечает Калкин, который изобразил беспокойного но чувствительного человека, пытавшегося в недавнем времени свести счеты с жизнью наглотавшись транквилизаторов, и Айзенберг, сыгравший немного флегматичного и замкнутого героя, но безмерно любящего своего брата. Наблюдать за выходками Бенджамина интересно, т. к. это подано органичной игрой Кирана, а нервозный и неуверенный (как обычно) Айзенберг заставляет эту машину нестись во весь опор. Режиссёрская и операторская работы сдержанны и дополняют игру актёров - по этой части в фильме ничего лишнего. Взгляд оператора высвечивает основные локации, по которым перемещаются герои, не забывая останавливаться на важных деталях. Очередной похвалой фильму критиками является сценарий Айзенберга. Ему удалось выстроить личную историю, опирающуюся на поисках своего места, (герой Калкина), переживании утраты и травмирующий опыт трагического прошлого еврейского народа. Примечательно, что все части работают вместе, позволяя сделать вывод, что фильм является большим, чем просто сумма всех составляющих. Наблюдение за душевными терзаниями двоюродных братьев в польских декорациях может быть любопытным опытом, а для остальных Бенджи классно сыграет на пианино.

Один из пяти номинантов премии «Оскар» за лучший оригинальный сценарий. Хоть в фильме и присутствует не теряющая популярности тема Холокоста, история далеко не об этом. Лично мы увидели немного вудиалленовское кино с двумя весомыми козырями, которыми можно крыть карты недовольных и несогласных: работа многообещающего оператора Михала Дымека (также ответственного за жуткую «Девушку с иглой») и Киран Калкин, чья взрослая карьера удалась на все сто в отличие от более известного старшего братца. Красивые, тёплые и уютные кадры польских городков пробуждают в душе окрылённое, страстное желание дождаться тёплой весны или прохладного лета с целью пуститься в поездки по новым местам. Ходишь себе по улочкам неизвестного города с другом или близкими друзьями, изучая достопримечательности и все национальные штучки. И организм радуется, и самоощущение на частотах счастья, радости. Вместе ночуете в отелях, гуляете по барам, знакомитесь с местными жителями. Итог: воспоминания на всю жизнь, пока память не забарахлит в глубокой старости. Так что Джесси Айзенберг и Михал Дымек блестяще справились с тем, чтобы придать фильму привлекательную визуальную обшивку, но без сильного крена в сторону того, чтобы кино только и держалось на этом. Всё в меру. Много солнца, достаточно света, мало темноты, дождей никаких. В такой вот, казалось бы, идиллии наружу вылезает настоящая боль. За это отвечают уже Киран Калкин и Джесси Айзенберг. Если второй привычно хорош, который не удивляет, так как за ним давно закрепилось амплуа странноватого невротика, то Киран Калкин покоряет своим талантом, который, оказывается, всегда был в нём! Знаете, какого персонажа он сыграл? Как метко выразился в сцене в ресторане во время коллективного ужина герой Джесси Айзенберга: я его так сильно люблю, но в то же время его хочется убить. Идеальное воплощение такого вот выражения, которым реально можно описать человека. Неоднозначный персонаж одновременно обаятельный и раздражающий, шут и трагик, громче всех смеётся и тише всех плачет. Открыто критикует, но закрыт для людей. Он и жив, и мёртв. Ему даже плевать на поездку, на Холокост, на всех других людей, лишь бы рядом был тот самый двоюродный брат, с которым пережили столько славных дней. Но тот женился, у него появился ребёнок, зарабатывает деньги на престижной работе. Оттого и настоящая боль внутри, что прежнего человека не вернуть, хоть жди его в аэропорту за три часа до вылета, как верный пёс. А ведь в голову не придёт, что такой, на первый взгляд, жизнерадостный человек может пребывать в клинической депрессии. Многое в жизни обманчиво, увы. Но маятник всегда качается и в другую сторону, поэтому Киран Калкин представил ещё и человека, который собой освещает любую комнату с толпой, в которую войдет. Трогательное кино. Каждый человек рано или поздно сталкивается с болью, которая раздирает душу, словно кариес безжалостно разрушает зубной нерв. Потом начинаются суетливые поиски средств, чтобы избавиться от боли раз и навсегда. Проблема только в том, что боль никуда не уйдет, поскольку она есть часть жизни. Единственно верный вариант - принять и научиться жить с ней. Зрители не знают, что дальше станет с героем Кирана Калкина. Последний кадр вроде даёт надежду, но в то же время рисует безрадостные перспективы. Совсем как этот трагический герой, который светом кометы ворвался в сознание аудитории, и потом оставил после себя звенящую пустоту. С ним не хочется прощаться, его же пора отпустить.

В 2022 году Джесси Айзенберг представил на суд публики свою дебютную режиссерскую работу «Когда ты закончишь спасать мир». В итоге суда не произошло, так как фильм оказался совершенно никому не нужен. Картина явно отдавала вторичностью в сюжетном плане и визуально ничем не выделялась из когорты фильмов, снятых за полтора доллара начинающими кинематографистами. «Настоящая боль» тоже не хватает звезд с неба, но то, какую колоссальную работу над ошибками провел Айзенберг, действительно впечатляет. Дэвид — совершенно обычный мужчина средних лет с явным тревожно-избегающим типом привязанности. У него стабильная работа, жена, ребенок и, судя по всему, довольно скучная жизнь в большом городе. Бенжи — тех же средних лет невротик с эмоционально неустойчивым характером. Он именно тот самый родственник, за которого тебе постоянно неловко, ведь он слишком непосредственный, эксцентричный, прямолинейный и явно плохо вписывается в современное формалистское общество. Дэвид и Бенжи евреи, а еще двоюродные братья, которые отправляются в небольшой тур по Польше в память о своей умершей бабушке. Разумеется, два настолько разных персонажа не смогут ужиться друг с другом на протяжении всей поездки. Любое роуд-муви — это всегда про залечивание ран, вскрытие житейских и/или судьбоносных проблем, выплеск эмоций и про переосмысление своей непонятно куда несущейся жизни. «Настоящая боль» не стала исключением. Сценарий Айзенберга предлагает нам понаблюдать за тем, как два совершенно разных человека пытаются уместить друг друга в своем мирке, отправляясь в путешествие скорби и ностальгии по более зеленой траве. Они спорят, ругаются, шутят и мирятся на фоне симпатичных польских городов. У одного есть все, а другого ничего, но (не)счастливы они оба примерно одинаково, а это маленькое путешествие просто обязано помочь им обоим. Вся бытовая и семейная проблематика тут разворачивается на фоне более глобальной беды — Холокоста. Про это трагическое событие уже снято достаточно фильмов и Айзенберг это прекрасно знает, поэтому прошивает этой трагедией фильм тонкой нитью, лишь пару раз заострив на ней внимание. Это работает отлично, позволяя картине не скатываться в мучительную драму, но давая понять, что за событие в целом привело братьев на другой континент. Режиссер не хочет снимать тяжелое кино и это хорошо заметно. «Настоящая боль» практически драмеди о неуклюжести взаимоотношений двух противоположностей, за спинами у которых отнюдь не легкий бэкграунд. Полноценной комедией фильм точно не назовешь, но полуулыбка (а порой и откровенный смех) появлялась у меня на лице гораздо чаще, чем я ожидал. Пару слов о Киране Калкине — оскаровском номинанте этого года в категории «Лучшая мужская роль второго плана». Культовый «Один дома» вышел тридцать пять лет назад. Лет тридцать назад закончилась звездная карьера Маколея Калкина, который с тех пор хоть и пришел в себя, но в большое кино не заезжает. Четырнадцать лет назад вышел последний более или менее шумный фильм с участием Рори Калкина «Крик 4». Кто бы мог подумать, что к 2025 году из всей актерской династии на слуху останется лишь Киран, который, в общем-то, всегда был в тени своих братьев. Сериал «Наследники» сделал из него телевизионную звезду, а «Настоящая боль» настоящим актером. Он блистает тут в роли слегка сумасбродного, немного простодушного и чуть-чуть загадочного персонажа, который горюет по своей бабушке и честно переживает о несовершенстве этого мира. Джесси Айзенберг снял вдумчивое, но не пафосное, легкое, но нетривиальное кино о том, что близко каждому. Его предки — евреи родом из Украины и Польши, поэтому он явно знал, о чем рассказывает. Кино не идет даже полутора часов и пролетает перед глазами просто в одно мгновение. 8 из 10

Дэвид названивает своему непутевому братцу Бенджи, чтобы проконтролировать его прибытие в аэропорт. Сцена сразу задает динамику отношений: правильный Дэвид сомневается в надёжности Бенджи, ведь у того уже сложилась репутация разгильдяя. А Дэвид - человек, у которого, всё как надо. Хорошая работа, стабильная жизнь, жена, ребёнок. Он выглядит организованным, ответственным и явно считает себя взрослым в комнате. У Бенджи, не отвечающего на звонки брата, скорей всего даже телефона нет. Он слоняется без дела, живет в подвальчике родительского дома и курит травку. Блистательный интеллектуальный дуэт Джесси Айзенберга и Кирана Калкина. Их химия на экране безупречна. Айзенберг мастерски передаёт тревожность и скованность своего персонажа. Он снова играет интеллектуала, зажатого в рамки правил. Мы уже видели его вудиалленовских невротиков, пытающихся справиться со своей неуверенностью. Айзенберг – уже нарицательный образ интеллектуального горожанина, погружённого в размышления и тревоги. Киран Калкин же – плывущий по жизни сорвиголова, не придерживающийся никаких правил. В Наследниках он балансирует между сарказмом и внутренней уязвимостью. И здесь он предстает в похожем вспыльчивом и хаотичном амплуа, скрывающим ранимость. И кажется, нам уже хватило бы прогуляться с этими ребятами по улицам Нью-Йорка, чтобы разобраться, чья боль самая настоящая. Но Айзенберг (он же сценарист и режиссер картины) отправляет своих героев в Польшу, почтить память бабушки. А нам подсвечивает контраст дуэта этих противоположностей в сложной теме холокоста и памяти о нем. Дэвид с самого начала воспринимает поездку как долг. Для него это не просто экскурсия, а своего рода паломничество, ритуал. Он методично следует маршруту, пытается впитать каждую деталь. Оставить в памяти и передавать дальше. Его бесит брат, который отшучивается и по его мнению переживает всю эту боль неправильно. Бенджи, в свою очередь, кричит, что Дэвид сам не понимает, зачем он здесь, и что его почитание памяти лишь способ почувствовать себя правильным. Бенджи убеждён, что память не должна быть формальной. Он видит в этом что-то механическое и лицемерное. Для него память — это не музеи, а то, как ты живёшь с этим дальше. С тяжестью, от которой хочется убежать и отшутиться или с традициями, которые окольцовывают тебя рамками. В какой-то момент становится понятно, что они оба не понимают как пережить эту трагедию и жить с этим наследием. Может это и есть единственная и объединяющая этих двух разных людей настоящая боль.

Второй режиссёрский проект Джесси Айзенберга довольно неплохо рассказывает о путешествии двоюродных братьев в Польшу, представляя импульсивного Бенджи в исполнении Кирана Калкина и тихого, спокойного Дэвида, роль которого и исполнил Джесси. Разные характеры, отношения между братьями натянутые, сразу говорят, что они редко общаются. Взрывной Бенджи сразу раскрывается перед зрителем, как непостоянный, резкий, ведёт себя подозрительно. Дэвид со здравым умом спокойно переносит буйные выходки брата. Экспозиция сразу даёт представление о главных героях, чтобы вскоре отправить в экскурсию по Варшаве. Айзенберг отсылает нас к своим еврейским корням, собирая экскурсионную группу в Польше. Мы видим взгляд режиссёра на последствия Второй Мировой войны, раскрываем на примере братьев их понимание происходящего. Разные участники группы вместе с экскурсоводом сталкиваются с выходками Бенджи, которые Дэвид должен переносить через себя, постоянно оправдывая действия родственника. Фильм увлекает своим красками и яркой палитрой красок. Несмотря на всё радужное многообразие экскурсионная группа проходит исторические памятники, отправляется по местам памяти, кладбищу, раскрывая перед зрителем ужасные годы войны. Вот тут Джесси Айзенберг пренебрегает историческими фактами, принижая и оскорбляя Красную армию, сравнивая их (устами экскурсовода) с немцами. Это жёстко бьёт по восприятию российского зрителя. Хоть исторические справки занимают несколько минут, и главный акцент картины сделан на раскрытии братьев, но такие неточности создают неприятный окрас. Перед зрителем раскрывается Бенджи, который мешает экскурсионному отдыху, создавая препятствия и опасные ситуации. Комментирование всего происходящего играет, на удивление, противоположную роль, чем рассчитывают окружающие и зрители. Персонаж позволяет достучаться до сути всей военной трагедии простыми словами. Возможно, это идёт в разрез туристической программе гида, но Бенджи говорит то, что думает, что чувствует. К чему приводит такой тур? Зритель через главного героя проходит все ужасы войны. Экскурсия в концентрационный лагерь является ужасным напоминаем, как жестоки люди. Но ты больше поражаешься тем, как воспринимает это Бенджи, который раскрывает перед собой ещё большее страдание, чем то, которое старается скрыть за ядовитыми подколами и усмешками. Эпизод с откровением брата Дэвида меняет всё представление о Бенджи. Конечно, зритель был готов к чему-то такому, неожиданному, но переломный момент достигает своей точки, отчего ты уже по-другому смотришь на выходки персонажа. В целом, картина доводит до взрывного третьего акта, чтобы показать, обратную сторону известного героя, достигшего цели. Киран Калкин держит всё внимание на себе, постепенно придавая драмы своему персонажу. Кульминация оставляет открытый финал, который, к сожалению, ты уже предсказал. Настоящая боль заключается в сокрытии внутренних проблем, которые никому неизвестны, когда организм создаёт защитную реакцию, которую окружающие воспринимают несколько иначе. Драма главного героя часто встречается в повседневном обществе. Люди проносят свои тяжёлые муки внутри себя, скрывая боль либо агрессией, либо смехом, либо иным взглядом на происходящее. И вот тут двоякое отношение к братьям: Дэвид кажется жертвой в этой драме, пока не раскрывается Бенджи. Но обоих братьев Айзенберг проносит через польский путь драмы и семьи, после которого уже ничего не будет так, как прежде.

Фильм вроде и является жанром роуд-муви, но он настолько роуд насколько муви. Главные герои путешествуют на протяжении всего фильма и нас, как зрителя вместе с ними помещают в туристическую группу, чтобы создать полное погружение и единство со всем происходящим. Путешествия происходят по значимым местам вместе с гидом, который так любезно всё объясняет и рассказывает, но юмор в том (и он единственный за весь фильм), что даже главный герой говорит, что всё это фигня. Какое же это путешествие по Польше, когда нет самого главного? Контакта и общения с коренными жителями. В настоящих и живых местах, которые посещают каждый день обычные люди. Аналогично ситуация и со вторым жанром фильма – драмеди. Комедии здесь ноль, и драма тоже стремится к нулю. Ситуаций, когда можно было бы посмеяться или вызвала бы улыбку, здесь нет от слова совсем. Поэтому, непонятно, каким боком здесь оказался жанр комедия. Драма – тоже сильно сказано. Понятно, что здесь есть переживания, поднимаются важные темы, что есть движения от и до, но это настолько наиграно и выглядит глупо, что не верю. Самое забавное, что в итоге ничего не доведено до конца. Вроде подняли важную тему, но тут же её замяли. Будут ли какие-то ответы? Размышления? – Нет. Вы просто полтора часа будете наблюдать за «путешествием» двух кузенов, которые не ладят и уже очень давно. Кто-то может сказать, что ответов и не должно быть. Это как раз на подумать зрителю, но зритель данными темами и так сыт по горло. Темы совсем не новые. Поднимались и поднимаются до сих пор. Хотелось бы услышать, что действительно хочет сказать и показать автор, но то ли он сам не знает, чего хочет описать, то ли и вовсе не до конца сформировано и выстроено мнение. В итоге, получается, что Вас подразнили конфеткой, но так и не угостили. Честно, я не понимаю, чем «Настоящая боль» вызвала такой интерес у людей и тем более, не понимаю, почему её все так нахваливают. Причём до такой степени, что её отмечают на фестивалях. Похоже, что у людей совсем не осталось проблем и для них темы, которые затрагивает, хоть и частично, и поднимает данный фильм важнее, чем что-либо вообще происходящее в их жизни. Лично для меня настоящей болью является сам фильм, т. к. о данных темах люди должны и так помнить, задумываться и размышлять, а не только тогда, когда им это дают на ложечке. Ещё и так неумело и блекло. Многие могут не обратить внимание, но фильм заканчивается ровно так же, как и начался. Обычно в произведениях это сделано для того, чтобы показать, какой путь прошёл главный герой. Какой он был в начале и какой теперь, в конце. Это особенно заметно во внешнем проявлении, но здесь совсем другая ситуация. Как будто сам автор намекает на то, что ничего не изменилось и не произошло. Словно ничего этого всего и не было. Поэтому, я и пишу, что фильм – пустышка, как об этом и сообщил сам режиссёр фильма. Это тот самый случай, когда на ютубе можно найти намного качественнее, интереснее, увлекательнее, красивее, смешнее и драматичнее (НЕ)кино в данном жанре, чем Вам продаёт Джесси Айзенберг в качестве своего второго фильма. Я ждал этого кино, но так и не дождался или дождался, но совсем не то, что мне продавали изначально.