отзывы и рeцензии

Анатомия падения: отзывы и рeцензии

Новый тренд прошлого года в европейском фестивальном кино – псевдодетективные драмы, оканчивающиеся неопределённым финалом (что называется – догадайтесь сами, что там на самом деле произошло, кто виноват, и последует ли наказание вслед за преступлением). «Таинственное убийство» взяло «Сезар», «Хищники» прибрали к рукам «Гойю», и вот новоиспечённый обладатель «Золотой пальмовой ветви» Каннского кинофестиваля 2023 года – «Анатомия падения». Однако если Доминик Молль – это Доминик Молль (ему уж точно не впервой выхаживать по красным дорожкам), испанцы в лице Родриго Сорогойен удивили и вообще прыгнули выше головы, то чем так пленила Канны работа сорокапятилетней француженки Жюстин Трие – остаётся только пожимать плечами. Сразу стоит оговорить: «Anatomie d'une chute» длится аж два с половиной часа, и никакими крутыми поворотами, переключением скоростей повествования, сменой сюжетных контрастов в ней и не пахнет. Предельно однородное усыпляющее действо с крупными планами, бесконечными диалогами и монологами, доминирующая интерьерная съёмка (даже красоты горной Франции толком не показали). Сама история тоже не слишком затейлива. В горной деревне возле Гренобля живут муж-француз и жена-немка вместе с подростком сыном, инвалидом по зрению. Немка-писательница даёт интервью какой-то заезжей фанатке, но вынуждена прерваться, потому что работающий на чердаке муж как будто специально врубил на полную громкость музыку. Сынишка уходит гулять вслед за уезжающей гостьей, а когда возвращается, то видит тело отца, выпавшее из открытого окна на чердаке. Прибывает полиция, начинается расследование происшедшего, в главных и единственных подозреваемых – та самая немка Сандра Войтер, которую защищает старинный поклонник, адвокат Венсан. А дальше, собственно, весь фильм состоит из одного большого судебного процесса по обвинению главной героини, в ходе которого зрителю предлагается определиться, что же случилось на самом деле: несчастный случай, самоубийство или всё-таки бытовое преступление. Уже сейчас многие критики называют «Анатомию падения» блестяще выстроенным и очень личным, интимным фильмом. Вполне вероятно, доля правды в этих утверждениях есть, но если окинуть взглядом картину в целом, то вряд ли уже через пару дней можно будет вспомнить какие-то сильные отдельные детали, сцены, эпизоды. В этой связи сложно сказать, чем работа Трие отличается от «Заговорщицы» (2010) с Джеймсом Макэвоем или десятков других судебных драм по обвинению женщин в различных преступлениях, включая убийство, сюжетно и по времени выхода фильмов более приближенных к нашему времени. Более того, следуя всеобщему курсу, Трие пошла по проторенной дорожке, нарисовав в сто пятидесятый раз образ слабого мужчины на фоне сильной женщины, ибо муж главной героини – мало того, что сорокалетний нытик и неудачник-писатель с нереализованным амбициями, обвиняющий жену в плагиате и всех своих бедах, так еще и очень ранимая личность с суицидальными наклонностями. Видимо, это действительно бич сегодняшнего дня, по крайней мере в западном «прогрессивном» мире. Хорошо, хоть обошлось без сексуального насилия и домогательств, как в «Делах человеческих», чего нельзя сказать о чисто судебных перлах, особенно в лице обвинителя (то, какую чушь он порой несёт, мне как юристу слушать категорически невыносимо, даже с поправкой на другую правовую систему и художественный характер фильма). А вот адвокат вполне реалистичен и компетентен, что и выливается в конечный результат. Однако, как я уже упоминал в начале отзыва, «Anatomie d'une chute» не даёт чёткого ответа, виновата ли женщина или нет. В связи с чем могу лишь порекомендовать тем, кого не пугает тягучий хронометраж и заявленная тематика, внимательно следить за происходящим на экране, дабы не пропустить маленькую, почти секундную, вставку из воспоминаний плохо видящего мальчика, которая промелькнёт примерно в середине фильма и, в принципе, даёт намёк не то, что же там всё-таки приключилось. Что касается самой главной героини Сандры Войтер, то исполняющей её немецкой актрисе Сандре Хюллер было предоставлено практически беспрецедентное количество экранного времени, чтобы сейчас удивляться ещё одной «Золотой пальмовой ветви» Каннского кинофестиваля – за лучшую главную женскую роль. Не сказать, что Хюллер продемонстрировала что-то особенное или припадала показательный мастер-класс попавшей в трудную ситуацию иностранки, жены, которую обвиняют в смерти мужа, и матери, которой ещё придётся серьёзно объясниться с сыном, но смотрится она вполне уверенно в данном контексте, и вероятно, будет единственным, что останется в памяти от «Анатомии падении» наряду, разве что, с нескончаемыми ударами там-тама, звучащего фоном буквально весь фильм, как будто дятел вбивает в мозг излишние ненужные подробности случайно взятой на разбор судебной истории, которых в жизни миллионы.

В разные времена брак заключали по разным причинам и с разными целями, но всегда брак был союзом людей. Сегодня браки в современной цивилизации чаще всего заключают по любви, и для многих людей супружество – непременная составляющая счастья. Однако, счастье, основанное только на чувствах, не может длиться вечно, так что для его сохранения необходимо что-то еще, а именно удовлетворенность супругов своим положением. В случае с союзом двух творческих людей, как в фильме-победителе Каннского кинофестиваля «Анатомия падения», достижение абсолютного или хотя бы убедительного счастья еще сложнее, так как в шаткое равновесие вмешивается такая мощная сила, как творческая ревность, которая может проявляться в самых незначительных мелочах. Удачность такого брака будет возможной при самореализации обоих, но такое случается далеко не всегда. Если развитие событий, как в «Анатомии падения», и нельзя назвать наиболее вероятным, то комплекс причин, к нему приведших, вполне универсален. «Анатомия падения», созданная в жанре скупой на чувства судебной драмы, довольно быстро от изучения мотивов гипотетического убийцы переходит к изучению мотивов жертвы, а противостояние обвинителя и ответчика становится поединком мужа и жены. В этом хороводе раздающихся в стенах суда обвинений и претензий кажется странным и, возможно, даже излишним такое внимание к фигуре сына несчастливой пары, но это впечатление ложное. Слепой из-за давнего несчастья мальчик, словно сама Фемида с завязанными глазами, любящий обоих родителей одинаково - единственный по-настоящему беспристрастный участник процесса, и единственный, для кого правда или хотя бы решение о том, что есть правда, действительно важно. Поэтому «Анатомия падения» сосредоточивается на принятии именно им решения, будто только он может быть достойным судьей на таком суде, ведь от вынесенного приговора его жизнь зависит не менее, а, может быть, и более, чем жизнь его матери. Таким образом, в этом фильме наглядно и громко устами младенца глаголет истина, и это поразительным образом справедливо и естественно. Как и в случае с многими другими фестивальными картинами, название «Анатомии падения» значит больше, чем может показаться на первый взгляд: это не только падение тела на заснеженную землю, но падение предшествующего брака в темную пропасть, а вместе с ним, а, может, и из-за него падение личности на абсолютное дно. Фильм поначалу старается быть объективным и непредвзятым: он изображает главную героиню без всякой симпатии к ней, слегка невежливой, курящей и немного холодной. Вдобавок к этому, делает ее иностранкой, то есть чужой в стране, где разворачивается не слишком грандиозный, но важный суд. С другой стороны, этот факт пробуждает некоторое сочувствие к ней, как и совсем мимолетное, но все-таки проявление сексизма, имеющее место в одной из сцен. В случае с ее супругом все несколько сложнее. Изучая вопрос падения в широком смысле слова, фильм обманчиво предполагает точку его начала в трагическом происшествии с ни в чем не повинным мальчиком, но, если подумать получше, та беда – следствие, а не причина. Настоящей точкой отсчета в рассматриваемом случае может являться только само заключение брака, что связано с теми людьми, что решили когда-то связать себя клятвами и обещаниями. Мы совсем не видим мужа главной героини до его трагической гибели, так что все, что мы узнаем о нем – чужие воспоминания, чужие впечатления и выводы. Но задокументированная и оттого достоверная сцена ссоры супругов расставляет все точки на «i», поскольку позволяет определить выбор этим персонажем модели поведения как «вечной жертвы», предпочитающей винить в своих несчастьях окружающий мир и окружающих людей, и, конечно, не готовой взять на себя ответственность за собственные решения. В «Анатомии» в какой-то момент упоминается возраст в сорок лет, и, пусть и ненамеренно, но вспоминается бородатый анекдот про первые сорок лет как самые сложные в жизни мальчика. Фильм предлагает взглянуть именно на это – на непроходящий инфантилизм взрослого мужчины, что и ведет к искомому падению. Так что фильм несет нехитрую, но верную истину, что жизнь с подобными герою людьми будет трагедией не только для них самих, но и для окружающих их людей. Пресловутая англоязычность героини в данном случае служит отсылкой к универсальности рассматриваемой проблемы и к ее интернациональному характеру. Любому решившему посмотреть титулованный фильм зрителю нужно быть готовым к 2,5 часам неспешного повествования и разбора не слишком увлекательного происшествия. Хотя в центре сюжета суд, что подразумевает некоторое расследование, неожиданных поворотов сюжета в картине нет, как и особенно впечатляющих «скелетов в шкафу». Все дотошно и психологично, красиво и невероятно спокойно. Хотя супружество здесь является предметом исследования, эмоций в картине немного, и переполненная ими сцена лишь одна, пусть она и является ключевой. «Анатомия падения» - это про «подумать» и решить что-то для себя лично и лично что-то понять, поскольку этот фильм не дает однозначных ответов на поставленные им вопросы ни в прямом смысле - «кто виноват», ни в идейном – «что делать». Конечно, это кино не для всех, оно не динамично и временами даже кажется затянутым, но в этом есть своеобразная прелесть. За время просмотра вполне реально все обдумать и выбрать сторону лично для себя, сделать какие-то выводы. К сожалению, я не могу выделить игру кого-то из задействованных актеров, кроме, как ни странно, ребенка, здесь убедительного едва ли не больше всех взрослых. Не могу также сделать вывод, понравился ли мне этот фильм: скажем так, не потряс, хотя я точно признаю его художественные достоинства. Качественное фестивальное кино, не слишком зрительское, к которому стоит относиться соответственно.

«Анатомия падения» – судебная драма французского режиссера Жюстин Трие за которую она получила «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском фестивале в этом году. Трие – третья женщина за всю историю Каннского фестиваля, удостоившаяся главного приза фестиваля, тем самым присоединившись к Джейн Кэмпион («Пианино») и Жюлии Дюкурно («Титан»). Успешная писательница Сандра (Сандра Хюллер) живет во французских Альпах с супругом Сэмюэлом (Самюэл Тейс) и сыном Дэниэлом (Мило Машадо Гранер). Возвращаясь домой с прогулки Дэниэль обнаруживает бездыханное тело отца в луже крови на снегу и отчаянно зовет на помощь мать. Сандра становится главной подозреваемой в смерти супруга, а ее сын начинает сомневаться в невиновности матери чем ближе оглашение приговора. Зрителю придется решить на чьей он стороне и понять была ли смерть мужчины несчастным случаем, самоубийством или все же Сандра приложила руку к его кончине. На протяжении двух с половиной часов Жюстин Трие распаковывает детали судебного дела и запутанных взаимоотношений замужней пары, но не приближает разгадку того, что же все-таки случилось с Сэмюэлом. Информация подается дозировано и хаотично ненадежным рассказчиком – будь то через воспоминания Сандры, профильтрованные осторожными советами адвоката, рассказы случайных свидетелей, которые не были знакомыми с усопшим, прокурором, который уверен в виновности Сандры и оборачивает факты против обвиняемой или же показания, сотканные из слов незрячего ребенка, который боится потерять мать, следом за отцом. Зритель судорожно пытается составить картину происходящего, рассматривая фотографии крови на снегу, синяков на руках Сандры, вслушиваясь в душераздирающие аудиозаписи скандала пары, вглядываясь в лицо главной героини, чье отстраненное поведение является признаком либо ее невиновности, либо бессердечного злодейства. Вопросов возникает больше, чем ответов, ведь Сандра не остается со зрителем наедине практически ни на минуту, постоянно находясь в компании других людей, перед которыми как ни крути приходится играть роль, будь то перед адвокатом или собственным сыном. Большая часть фильма снята ручной камерой, превращая повествование в затянувшийся следственный эксперимент, который также не отображает реальность происходящего в жизни героев. Чрезмерное использование контрового света и бесконечное количество бликов кажется упущением оператора-постановщика, но из интервью с ним становится ясно, что режиссер поощряла данные приемы, намекая на то, что снятые кадры не постановка, а реальная жизнь, свидетелем которой стал зритель. Маленький Дэниэль словно Дэнни Торранс из бессмертного творения Стэнли Кубрика «Сияние» и параллель напрашивается не только из-за внешнего сходства мальчиков, особенно в моменты «сияния» Дэнни и слепых, покрытых пленкой глаз Дэниэля, вглядывающихся в пустоту, пытаясь найти ответы на совсем не детские вопросы, но также из-за роли сына в жизни родителей, который кажется мудрее окружающих его взрослых, взваливший на себя трудное, но осознанное решение в финале фильма. Дэниэль единственный герой в фильме, одетый в красные тона, сигнализируя, что к его действиям и поведению стоит присмотреться. Слепой ребенок ни у кого не вызывает подозрения, только жалость и снисхождение, но, когда его жертвой внезапно становится любимая собака, используемая ребенком для проведения жестокого эксперимента все потихоньку встает на свои места. Изначально пугающий хронометраж в 150 минут оказывается недостаточным, чтобы распутать историю и добиться ответов. Зрителю придется вспомнить детали, которые изначально не слишком бросались в глаза, но стали ключевыми, приблизившись к развязке. Блистательная игра сдержанной, но манящей своей отрешенностью и холодом Сандры Хюллер заставит не отрывать взгляда от экрана, внимая каждому слову, пытаясь поймать ее на лжи и неискренности. «Анатомия падения» поднимает сложные вопросы об отношениях и месте женщины и мужчины в семье, заданные сквозь призму посторонних осуждающих взглядов.

Совершенно спокойно отношусь к художественным допущениям и «нюансам» внутренней логики произведений, но то, как тут представлено судебное разбирательство, это уже не условности, а прямая подмена, для поднятия статуса происходящего. Было бы «это» снято в стиле попсового ток шоу, типа в СМИ промелькнула мутная история, фактов ноль, но всем интересно и очень хочется поговорить. Тяп-ляп и полтора часа тяжелой драматургии готово. Все выговорились, наигрались в великих актеров и донесли свои глубокие идеи до масс. Но кому продать такую историю? Слишком уж попсовый формат, чтобы претендовать на признание. Поэтому переносим действие в суд, растягиваем на 2,5 часа и вуаля! «Триумфатор Канн-2023» готов. То, что произошло убийство и подозревают жену понятно из синопсиса. Но что дальше? Прямых доказательств нет, да даже толком косвенных улик нет. Что в таком случае должно делать следствие? Либо старое доброе Regina probationum из Римского права (оно же Признание - царица доказательств) или дело закрыто. Что же происходит тут? А тут начинается ток шоу, ой простите, суд. Прокурор вместо оперирования фактами уходит в классику ток шоу, адвокаты тужа же. Телеведущий, ой простите, судья вместо того чтобы остановить балаган, только раззадоривает аудиторию, предлагая всем договорить, ибо хоть и ничего не понятно, но очень интересно. Все выступающие, что свидетели, что эксперты, что следователь мямлят какую-то чушь, в процессе суда узнавая невероятные подробности жизни потерпевших. К концу балагана прокурор обращается к зрителям, ой простите, присяжным с финальным напутствием, что мол помните, что рассказы субъективны и не могут считаться доказательством, так что принимайте решение мудро! Но за весь процесс не было озвучено ни одного факта, на основании которого можно было что-то оценить! Только скандалы, слухи, расследования… И это было бы еще ок для средненького кино про тяжелую драматургию ценой всего. Но тут в центре сюжета 10-ти летний парень, который участвует во всем этом балагане потому, что сказал судье что «если вы меня не пустите, я все потом все равно узнаю!». Т. е. у вас там как-то сохранить психику ребенка уже тоже пережиток прошлого? Закрытые слушания там? Еще чего? Нет? У вас демократия и 10-ти летний ребенок это уже тоже личность? Именно этот момент превращает средний проект с неплохим качеством исполнения в лицемерный абсурд! Жить не можете, как хотите донести свои мысли до общественности – поставьте очередную адаптацию Шекспира. В моем рейтинге «признанного» хлама данное произведение стоит на одном уровне с не менее бредовым, но значительно более обласканным критиками «Повелитель бури». 3 из 10

Обескураживающая звонкая пощечина — история отрезвляет и освежает как морозный воздух французских Альп. Во вкусе нотки Кубрика, мокрой собачьей шерсти, альпийская морозная свежесть, металлический привкус крови, удушливая пыль зала суда. Ты всегда будешь один. Ни любимая жена, ни нелюбимая работа, даже психотерапевт не спасут тебя от себя. Ты можешь пытаться бежать, прятаться, звать на помощь. Тебя никто не услышит. В центре сюжета - 'зрелая' семейная пара. 'Зрелая' в том смысле, что после трагических событий, произошедших с их сыном, у них назрели серьезные проблемы взаимопонимания. Сандра (альтер эго режиссера Жюстин Трие) обвиняет своего мужа - Самуэля - в инфантильности, неспособности контролировать свою собственную жизнь, зависти к ее писательскому успеху, которого она, между прочим, добилась, приложив не мало усилий, в отличие от него. Самуэль, уставший биться как рыба об лед эгоистичного сердца Сандры, находит, как ему, наверняка, казалось, единственный выход. Раскроить голову о холодный металл крыши хозяйственной пристройки. Жюстин решительно выносит герою смертный приговор, ее голос не дрогнул ни на секунду. Приговор исполнен мгновенно, зритель замирает в ожидании. Раз есть жертва, значит, должен быть и обвиняемый и кто-то должен понести наказание. Таковы законы цивилизованного мира. Но жертва вовсе не Самуэль. Жертва в этом фильме бесспорно только одна — Даниэль. Поводырем для зрителя в истории выступит мальчик с собакой поводырем (какая ирония). Вместе с ним мы жадно ловим каждое слово произнесенное во время судебных заседаний, вместе с ним мы узнаем всю правду о непростых взаимоотношениях его родителей. Вместе мы переживаем моменты непонимания, тревоги, осмысления происходящего. Ему же предстоит взять на себя нечто большее, возможно, то, что не удалось его отцу. Даниэль возьмет на себя роль правосудия, мальчик выполнит функцию метафорической Фемиды. Взвесив добро и зло, поступки совершенные своими родителями, в конце он подведет нас к финалу этой драматичной истории, поставив не точку, но многоточие.

«Если невозможно ответить на вопрос « как? », может попробовать поискать ответ на вопрос « почему? ». Устами младенца глаголет истина. Вопрос, заданный судье 11-летним свидетелем (что особенно важно – полуслепым), в полной мере хочется задать самому себе. Вероятно, «Анатомию падения» можно разъять на элементы и попытаться проанализировать, как Жюстин Трие добилась абсолютной стройности и упорядоченности картины, где все колеблется и колышется: фабула, нарратив, визуальный мир, хаотичный звукоряд. Можно. Но нельзя. Такой метод тут же налетит, как на риф, на реплику главной героини картины – писательницы Сандры Войтер, обвиняемой в убийстве мужа: «Но ведь это же только маленькая часть нашей жизни, но не вся жизнь!». Важность этой мысли режиссер жирно подчеркнет – эти слова прозвучат в фильме дважды: во время тренировки выступления в суде и в ходе самого судебного заседания. И смысл одних и тех же слов в разных мизансценах будет разным. И это в полной мере относится к самой картине. Каждый элемент: детективная фабула, семейная драма, философская притча о том, что у каждого своя правда, конфликт попсовых и классических мелодий, мужского и женского, психологическая коррида, в которой тиран и жертва меняются местами, зеркальный лабиринт, в котором безнадежно перепутались творческий вымысел и реальная жизнь творца, самоигрален и самодостаточен. Но сам по себе – он только часть фильма, но не весь фильм. А особенность этой картины – в том, что Жюстин Трие сплела уникальный и гармоничный узор из нитей, которые друг с другом конфликтуют, рвутся и меняют цвет. Камерную драму – детектив Жюстин Трие превратила в почти фарсовую трагикомедию о мире, который стремительно распадается на атомы. Она собрала все актуальные темы современности и смешала их в термоядерном коктейле. Символ всего – семья, которая в центре внимания. Муж – француз, жена – немка, домашний язык – английский. Европа без границ. Все возможно. Но в суде надо давать показания на языке юрисдикции. И беда в том, что особо – тонкие и сложные вещи немке Сандре, освоившей английский, на французском объяснить невозможно. Политические границы отменены. Рубежи лингвистические, культурные, моральные никуда не делись. И таким же катком режиссер проходится по всем аспектам современной жизни, где эталоны обществом рождены, но точное следование им оборачивается карикатурой. Мужской шовинизм и женский сексизм. Абьюзерство в паре, где невозможно точно определить, кто тиран, а кто жертва. Ювенальная юстиция, точное следование правилам которой приводит к тому, что 11-летний подросток становится свидетелем тайн папы и мамы. Где границы между плагиатом и кавер-версией? Можно ли жизнь писателя изучать по его романам? Возможно ли ставить опасные эксперименты на живом существе? Этично ли вести запись частного разговора, не предупредив об этом собеседника? Морально ли эту аудиозапись присяжным брать во внимание при вынесении вердикта? Почему в интересах телевидения тема « писательница- убийца » предпочтительнее тематики « суицида преподавателя»? И, черт побери, «Ты должна к этой ситуации отнестись не так, как ты ее представляешь, а как она выглядит в глазах других» - это совет не врага, друга. Не обвинителя, адвоката. Жюстин Трие сыграла в двойную игру. Четко следуя принципам детективного сюжетосложения, она постоянно огорошивает зрителя новыми поворотами в расследовании. Новые факты, улики, свидетели – все это абсолютно логично, но точка зрения смотрящего постоянно меняется. Только что был убежден в одной версии. И вот уже от нее ничего не осталось. Три основных правдоподобных объяснения: Сэмюэль Малески случайно вывалился с балкона собственного шале, он совершил осознанное самоубийство, его столкнула жена, в финале дополнятся намеком на четвертое. И даже, больше, чем на четвертое – жизнь продолжается и какие еще улики нам принесет завтрашний день – неведомо. И параллельно с этой выстроенной фабулой – мир благоустроенный, надежный, прочный, который, как выясняется, висит на одном волоске. Ничего не правдиво. Ничего невозможно объяснить. Все имеет 3 - 4 - 10 - 20 причин и версий. И вот эту ситуацию, когда героиня уже и сама не до конца уверена в том, что с ней было, и уже с подачи друзей смотрит, как это все выглядит в глазах других - выдающаяся актриса Сандра Хюллер сыграла в таком регистре, какой редко встретишь. Ее героине каждую секунду веришь и каждую минуту сомневаешься. Двойное дно картины Жюстин Трие подчеркнула еще и режиссерскими приемами. Изображение колышется, оно зыбкое и призрачное. Нет фундамента, базы. В звуковой дорожке смело мешаются попсовая минусовка от «50 cents» с классическими мелодиями, неуверенно сыгранными на фортепьяно полуслепым мальчиком. Флэшбэки сняты на грани было - не было. Интуитивные движения схватиться за стропила на недостроенном чердаке у матери Сандры и сына Даниэля, разнесенные по экранному времени на два часа, на подсознательном уровне создают ощущение неустойчивости, доводят до головокружения. Режиссер позволила себе озвучить слова Сэмюэля голосом сына Даниэля – ведь это же он передает эту речь. Жюстин Трие нокаутировала публику, окартинив начало семейного разговора и оборвав картинку, оставив только звук в той главной минуте, когда конфликт перерастает в скандал. Все правда. И все только часть правды, но не вся правда. До сих пор считается загадкой, что удерживает материю от самораспада, от энтропии, к которой она по природе склонна. «Анатомия падения» о той стадии общества, когда хоть какие-то связи, связывающие атомы и молекулы, ослабли до состояния « больше не могу ». Семейные, государственные, гендерные, общественные. Когда жизнь каждого, отраженная в глазах других стала выше, чем собственная правда. Когда только одна часть жизни важнее всей жизни в целом - ведь на дворе время, когда есть только вечное сегодня. А завтра может не наступить никогда. По собственной ли воле, по мнению ли потребительского большинства, по решению ли близкого человека. И от полного распада вся эта громоздкая конструкция, построенная на зыбком фундаменте собственной исключительности каждого, удерживается редкими творцами, которые эту бездну видят, но даже в этой энтропии находят ее четкую структуру. Как в фильме «Анатомия падения». Мир научился отвечать на вопросы «как это случилось», но совершенно потерял интерес к «почему это произошло». Жюстин Трие напомнила: как - не главное. Главное все-таки почему?

Для меня определенным показателем подобных фильмов является чувство неловкости. Потому что изначально перед тобой появляется некий образ идеальной пары и с каждой минутой он все больше расплывается и очень напоминает ситуацию, когда вроде как крепкие и здоровые отношения у друзей, но они начинают ссориться при тебе и замечаешь, что все далеко не так солнечно и прекрасно, как казалось изначально. И вот уже вылезают наружу казалось бы мелкие сколки, но на самом деле это глубинные проблемы и в фильме ты наблюдаешь такую же картину, где уткнувшись в замочную скважину видишь, как рушится семья. Если поначалу у тебя возникает вопрос о виновности главной героини, то чем ближе к концу подходит фильм, то это становится менее важно. И уже даже не важно, как и почему умер человек, а важнее эмоциональное состояние мальчика, у которого умер отец, а мать подозревается в убийстве. И для меня центральной фигурой в фильме был именно маленький мальчик, а вовсе не его мать, хоть ему и посвящено меньше времени. Но именно с мальчиком будет ассоциировать себя большинство зрителей и вспоминать, как уже самим приходилось слышать ссоры родителей и желать, чтобы это побыстрее закончилось или по возможности уйти на улицу. И плохое зрение мальчика только продолжит это сопоставление, так как весь фильм нам дают какие-то образы, но ты всегда в неведении. Также очень интересно выстроены взаимоотношения в паре, потому что муж и жена меняются социальными ролями, если исходить из более классических вариантов. За домашнее хозяйство и образование отвечает больше отец и именно он начинает разговор о равноправном распределении обязанностей, а мать тут в некоторой степени стандартный отец, который отвечает за финансы, но не хочет слушать всю эту белиберду с распределением обязанностей и её все устраивает. И это не выпячивают с первых же минут, а это становится понятно в финальной трети фильма. Это важно, так как одна из важнейших сюжетных линий вокруг дилеммы о том, кто здесь жертва. И может ли быть такое, что муж был эмоциональным вампиром и это привело к бытовому конфликту. Главный эпизод в ссоре между мужем и женой, где уже сброшены все маски и градус неловкости доходит до максимума. Ты слышишь разговор, который не должен слышать. Разговор, который слишком честный и слова, которые любящие люди не говорят друг другу, так как это может разбить человека на множество мелких частей. Конфликт, где всё когда-то несказанное выливается в своей самой жестокой форме. Ссора, где ты, как зритель, не посмеешь лишний раз моргнуть. Отдельно стоит выделить игру Сандры Хюллер. Смотрел в оригинале с субтитрами и максимально вкусил профессионализм актрисы. И хоть она далеко не классическая красотка, но в ней присутствует какая-то невероятная притягательность сильной женщины. Отдельную премию заслуживает собакен. Надеюсь, он получил двойную порцию вкусняшек за свою роль. Но самое забавное, что главной песней в фильме является p.i.m.p. 50 cent. Как же дерзко вставить эту песню в свой фильм, отправить его в Канны и еще забрать главный приз. Сидят такие сурьезные дами и господа в жюри и слышат раз 5 за фильм эту мелодию. К счастью, без слов. Естественно, в этот момент стоит качать головой в такт мелодии. 8.5 из 10

Есть вещи, о которых не задумываешься, пока не столкнешься с ними в суровой реальности. Так несчастный случай, повлекший смерть близкого, шокирует тебя, буквально сбивая с ног во всех смыслах. Ты не представляешь – как дальше жить, и требуется немало сил, дабы взять себя в руки, в том числе ради других родичей. Но это оказывается не единственным ударом судьбы. Представь, что ты безмерно горюешь, и тут в дом заваливается полиция и объявляет, что подозревает тебя в убийстве! Но как же так? Ведь это же дикая случайность, к который ты не имел отношения! Но полиция считает иначе и утверждает, что есть доказательства твоей причастности. И вот уже скорбь уходит на второй план, ибо на первом – доказательство собственной невиновности. Де-факто, «Анатомия падения» заставляет задуматься вот о чём. При трагическом инциденте в среднестатистической семье, где не было свидетелей гибели мужа/жены, оставшегося в живых супруга легко заподозрить в душегубстве. Достаточно начать копаться в грязном белье и выуживать возможные мотивы: недовольство друг другом в мелочах и по-крупному, доминирование, финансовое неравенство, случайное или намеренное рукоприкладство… Ой как много можно извлечь, включая совсем уж личные секреты, касаемо половой жизни и неафишируемых физических проблем. Иначе говоря, приложив усилия, можно обозначить набор причин, когда «любимого» проще и практичнее убить, чем разводиться, делить имущество, бороться за ребенка и т.д. и т.п. И даже если в ответ обвиняемый скажет – «Да, у нас были сложности, мы ссорились и дрались, но я не убивал!», суд может посчитать иначе. И ты сядешь за то, что мог и (лишь подсознательно, но) хотел, а значит при любом раскладе «убил», так как грубо нарушил общепринятые моральные установки. Картина Жюстин Трие позиционируется, в том числе, как «виртуозный триллер», но по факту имеет к волнительно-страшному жанру опосредованное отношение. Да, в картине есть загадка (убила/не убила/а если убила не она, то кто?), хватает напряженных ситуаций и присутствуют внезапные сюжетные повороты. Но если первостепенно рассматривать не форму, а содержание, то «Анатомия падения» - сложная психологическая драма, где «было ли убийство?» куда менее важно, чем «было ли хоть маломальское счастье в данной семье?». Судят здесь не столько человека, сколько попирательство «святых уз брака», после которого выжил только один. Вообще интересно, насколько сугубо сокровенное становится масштабно общественным в процессе судилища, фактически начинающегося с предъявления обвинения. Сначала следователь допрашивает с пристрастием. Затем адвокат и по совместительству друг. А потом обвинитель, в присутствие свидетелей и присяжных. И в какой-то момент концентрация выявленных грешков становится настолько высокой, что истина, касаемо (не)совершенного жизнелишения, уходит на второй-третий план. Теперь все в праведном гневе разбираются в том, насколько ты отступник, а не преступник, с позиции норм допустимого поведения. Народ жаждет скелетов в шкафу; с кем подсудимая спала, как часто унижала мужа, доводила до белого каления и какие безумную жесть сочиняла в книгах? А если все эти непотребства имели место быть, то вопрос «могла ли убить?» - уже и не вопрос вовсе. Ну а раз так, то вердикт очевиден. Впрочем, основная тематика картины – не моральная ущербность судебной системы. Главное - препарирование «хорошего дела», которое, как известно, браком не назовут. Под разными углами восприятия демонстрируется множество проблем европейской семьи. Причем, несмотря на высокие социальные статусы героев (она – известная писательница, он – уважаемые преподаватель), это не заботы «зажравшихся». Общая беда, сын-инвалид, не сплачивает мужа и жену, а разобщает, вплоть до «свободных отношений», дабы отдельно друг от друга забыться в горе. Профессиональные успехи одного не радуют другого, а наоборот – вызывают злобу и зависть. Кажется, что люди связали себя законными узами, чтобы постоянно что-то требовать и не давать ничего взамен. Причем, даже когда становится понятно - «кто был в доме хозяином», всё это основывается лишь на показаниях «ненадежного рассказчика» и субъективном мнении судебного обвинителя. Ну а истина… кому она нужна в эпоху постправды? Главное не то, как оно есть на самом деле, а то, как об этом хочется думать. И частная жизнь, это уже не личное, а общественное дело, в котором любое отклонение от общепринятых норм – отягчающее обстоятельство. Если «Анатомия падения» и триллер, то не в плане предполагаемого насилия, а с точки зрения необратимого очерствения цивилизованного общества. И когда мы хлопаем при финальных титрах триумфатора Каннского фестиваля, то возможно провожаем в последний путь «разумное» и «доброе». Но не нужно кидаться в панику. Хорошая новость; дорога будет долгой и далеко не все ее успеют пройти. Плохая новость; кто-то все-таки пройдет ее полностью… и позавидует тем, кто не увидел «пункт назначения».

«Анатомия падения» – лента французского режиссера Жюстин Трие, за которую она получила «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах в 2023 году. Убийство или самоубийство? Вот главный вопрос в фильме, который не отпускает нас в ходе процесса над героиней Сандрой Войтер, обвиненной в убийстве мужа Самюэла. И все это на фоне сына Дэниэла - мальчика лет 12-13, который помимо двух серьезных допросов, которые ему провели, пожелал присутствовать на заседаниях суда, слышал и переваривал кучу «грязного белья», которое стали вытягивать на поверхность на процессе. На самом деле - семья, как семья. Семья талантливых людей. Со своими сложными и запутанными отношениями, своими амбициями, заскоками, ссорами и любовью. Просто прокурору надо было всю грязь вытащить. Это его работа. Все хорошее ему было не интересно. Постепенно, шаг за шагом, мальчик узнал много нового о своих родителях. В том числе и целую кучу неприятных, потрясших Дэниэла фактов. Процесс сложный, прямых улик нет. Даже эксперты, привлеченные к разбирательству, после исследования «анатомии падения» дают противоположные показания – один утверждает, что самому так упасть было нельзя, другая же, наоборот, уверена, что Сэм сам выпрыгнул из окна. А психиатр Сэма откровенно запутался после вопросов адвоката и подсудимой. Время идет, истории множатся, фактов не прибавляется, а вопросов возникает больше, чем ответов. Тем временем, зрителю и Дэниэлу предстоит решить, на чьей он стороне – верить Сандре или нет? Постепенно вырисовывается картинка отношений в семье, мальчик вспоминает некоторые фаты, которым не придавал значения, но которые становятся важными при наличии новых знаний и умении анализировать, а, как выясняется, Дэниэл умеет, еще как! В итоге постепенно сложился образ семьи, проблемы каждого, но к истине это нас не приблизило. Как выяснилось, у Сэма был глубокий кризис. Когда-то он писал книгу. Жена, тоже писательница, причем успешная, очень хвалила эту книгу, но Сэм ее забросил. Тогда она, с ее слов, попросила его использовать одну из историй. Уже потом, будучи в глубоком кризисе, Сэм ее укоряет, что она своровала сюжет. Тем не менее, у нее 300 страниц, а него 27, и это только одна из линий. Кто прав? Несколько лет назад по вине Сэма их сын ослеп. Все деньги они потратили на лечение, и сейчас, помимо глубокого чувства вины, Сэму надо как-то восполнить бюджет. Они переезжают в Альпы, в одинокий дом, недалеко от Гринобля – родовое гнездо Самюэля. Он хочет сделать ремонт на третьем этаж и сдавать его туристам. Для этого он сильно сокращает свои часы преподавания в университете. Кроме того, он решает сам заниматься образованием сына – это тоже отнимает кучу времени. В итоге, Сэм загнал себя в тупик – времени катастрофически не хватает, работа буксует. Постепенно Сэм начинает обвинять жену: «Ты должна мне время!». «Это твой выбор!», - отвечает она. Сандра в запале говорит ему, что писатель всегда пишет, потому что по-другому не может, а все остальное по остаточному принципу. Сэм снова пытается начать писать, резко бросает пить антидепрессанты (а нужно постепенно), друг-издатель его вежливо игнорирует. А, может, Сэм и не так талантлив, как писатель? Может, дальше проектов и гениальных набросков он просто не может пойти? Сэм обвиняет жену в изменах – редких, но существующих. А, вроде, раньше у них были свободные отношения… Сандра же говорит, что она, будучи иностранкой, ради него приехала в эту дыру в горах, где на нее все смотрят сверху вниз. Это правда и это, действительно, жертва. Все не складывается, депрессия нарастает. Суицидальное настроение Сэма тоже. Может, если все так, и Сандра, действительно, почти белая и пушистая, им все равно надо было не дотягивать до пика кризиса, а решить проблемы раньше? Сандра не могла не видеть нарастающие проблемы мужа. Как выясняется на суде, она и видела их. Может, надо было поставить на паузу все дела, отдать мальчика в школу, закончить вместе этот доставший всех ремонт, начать получать прибыль и, наконец, перезапустить свою жизнь? Трие создала не судебную драму, а под ее «прикрытием» она выдала нам драму о долгих отношениях. Об угасании страсти, но возникновении многолетней привязанности, об мелких интрижках и возвращениях, об усталости друг от друга, но о невозможности представить себя без партнера, об обидах и сюрпризах, о жизни и… смерти. 7 из 10

Потрясающий фильм! Очень живой, пронзительный и задевающий механизмы души, сбивающий их работу правильным образом. Какое же счастье видеть на экране реальных людей с яркой мимикой, со следами усталости! Прекрасных и человечных во всех естественных несовершенствах внешности. Это так ценно! Наверное, на меня плохо повлиял просмотр сериала «Ривердэйл», персонажи которого просыпаются с макияжем на миллион долларов, красиво рыдают и после драки все равно как с подиума. Погружение в насквозь искусственный глянцевый мир исподволь ломает здоровое восприятие. «Анатомия падения», рассказывающая о смерти внутри маленькой семьи, поднимает сразу несколько важных тем. Для меня в силу опыта центральной проблемой оказалось ненадлежащее оказание психотерапевтических услуг. Слово «помощь» здесь неуместно. Погибший Самюэль, муж и отец главных героев, длительное время работал с терапевтом, принимал антидепрессанты. Разговор с его «специалистом» в суде — это демонстрация зашкаливающего непрофессионализма. Я тоже столкнулась с подобным в юности, когда, находясь у психиатра с распоротыми руками, узнала о том, что у меня «нет особенных проблем». Они были. Мне помогли совершенно другие люди. Тот же визит стал вакциной от удобной доверчивости, потому что иной раз для пациентов из группы риска попытка обмануть становится единственной целью. Не лечение, не улучшение, а создание ложной картины для доктора или психолога. Рада, что этот эпизод вошел в фильм. Ещё один важный аспект трагедии — жизнь под одной крышей с Творцом. Мы видим, как трудно сохранить себя рядом с талантливым и одновременно любимым человеком, как сложно не превратиться в обезличенный обслуживающий персонал. И это только те сюжетные линии, что затронули лично меня. Фильм многогранен, в его реальности каждый найдет созвучное самому себе. P.S. Сцены с собакой для меня были душераздирающими. Сразу подумала о своем хвостике.

Победитель 76-го Каннского кинофестиваля «Анатомия падения» – редкий образчик контекстуального кино, прячущегося за фасад судебной драмы. И чем насмотренней зритель, тем больше узоров можно собрать на этом Кубике Рубика. Поставленный творческим дуэтом и супругами Жюстин Трие и Артуром Харари фильм изобилует отсылками к другим произведениям. Тихий уютный и занесенный снегом шале в Альпах, очевидно навеян «Сиянием» Стивена Кинга (сам писатель, кстати упоминается в одной из главных сцен фильма), талантливая писательница, обвиненная в убийстве мужа, подозрительно описанного в одной из книг, очень напоминает Кэтрин Трамелл из «Основного инстинкта», а название картины и вовсе отсылает к классическому судебному фильму Отто Преминджера – «Анатомия убийства». Сухой тон повествования, позаимствованный из юридических драм, описывающий трагедию двух супругов, как нельзя лучше подходит к рассказу о кризисе отдельно взятой творческой семьи. Сама Трие в интервью отмечает, что зритель обязательно займет сторону одного из супругов – Сандры или Сэмюэла, хотя выбор создателей фильма – кто главный пострадавший в этой истории – предельно ясен. Хотя немка Сандра (великолепная Сандра Хюллер), вынужденная защищаться в суде на чужом ей языке (как на французском, так и на английском), талантливая писательница, чья творческая карьера оказалась гораздо успешнее мужниной – агрессор неочевидный, в то время, как погибший супруг – жертва бесспорная. Но оба их портрета создаются даже не свидетелями, а случайными «прохожими» в их жизни – психотерапевтом Сэмюэла, адвокатом Сандры, следователем и прокурором. Каждый из них тянет на роль ненадежного рассказчика, одному из которых должны в итоге поверить, как присяжные, так и зрители. Венчает эту процессию слепой сын главных героев – метафора настолько яркая, что в другом фильме была бы слишком лобовой, но здесь она абсолютно на своем месте – мы не видим всей картины целиком, но обязаны сделать судьбоносный выбор. Сам контекст прячется в малозаметных деталях. Супружеская пара – немка/француз, постоянно занятая соперничеством за право быть успешным и в итоге с грохотом рушащаяся – очень тонкий намек на основателей и лидеров современного ЕС, плохо скрываемая ксенофобия, направленная на главную героиню, подсказывает, что отсутствие границ не уравняло жителей даже экономически успешных стран, а объективной реальности в принципе не существует – любое событие доносится до нас отзвуками лукавого эха, на что намекает профессия обоих супругов – создавать альтернативную реальность, собранную из осколков настоящей. Неслучайно в конце фильма слепой мальчик удрученно просит помочь найти ему правду, но получает дельный совет – просто выбрать одну из сторон, а уже потом подобрать под нее обоснования, так и не узнав истины. Не уверен, что эта мысль тянет на Золотую Пальмовую ветвь, но в эпоху соцсетей, полуправды, фейков и highly likely она звучит очень и очень свежо. Тем более, что авторов фильма совершенно не интересует, кто же в итоге виновен, ведь судебный спектакль завершился на красивой ноте и попал в заголовки всех французских СМИ. Занавес, можно расходиться до следующего представления.

Уже второй год подряд главным фильмом французского кинематографа становится юридическая драма, разворачивающаяся в зале суда. В прошлом году это был 'Сент-Омер' от Алис Диоп. А в этом году интригующая 'Анатомия падения' от Жюстин Трие. 'Анатомия падения' - это история, сконцентрированная на расследовании смерти мужчины. Муж, жена и их 11-летний сын живут во французских альпах. Однажды мальчик возвращается с прогулки и обнаруживает отца в крови на снегу. Он упал? Или совершил самоубийство? Или его убила жена? Фильм погрузит зрителей в обстоятельства того дня и постепенно развернет скрытые аспекты жизни этой семьи. Но это не типичная детективная история. Тут вы не увидите традиционные для жанра неожиданные сюжетные твисты и сложносочиненные характеры героев. 'Анатомия падения' - это трехуровневая история, в которой единичная история трагедии и судебного разбирательства существует для того, чтобы попытаться исследовать проблему невозможности узнать правду на уровнях особенного и всеобщего познания. На единичном уровне мы видим простое явление - мужчина мертв. Его возможно убила жена. И сделала она это или нет, для нас останется загадкой. На особенном уровне Жюстин Трие погружает зрителей в психологию семейных отношений. На примере литературных произведений, которые пишет главная героиня фильма, мы осознаем простую и одновременно непостижимую истину - отграничить правду от вымысла практически невозможно. Глядя на реальные факты чьей-то семейной жизни и даже слыша их собственные слова во время ссоры, мы никогда не сможем из этих осколков собрать целостную картину так, чтобы она была истинной правдой, а не нашим вымыслом. На всеобщем уровне 'Анатомия падения' предлагает нам научиться взаимодействовать с отсутствием достоверной информации: '- Когда нам не хватает информации, чтобы что-то понять и эта нехватка невыносима, остается только принять решение. Понимаешь? Чтобы не сомневаться иногда приходится просто взять и решить на чьей ты стороне. Верить надо во что-то одно. И если у тебя два варианта, ты должен выбрать. - Убедить себя, что я уверен?. .. Но, а если я не могу быть уверен?. .. Ты мне советуешь притвориться, что я уверен? - Нет, я говорю решить. Это не одно и то же.' Если каждый из нас честно проанализирует свое мировосприятие, то нам не останется ничего другого кроме как признать, что мы практически ничего не знаем достоверно. Мы просто решили верить во что-то, а во что-то нет. И именно это позволяет нам эффективно функционировать и спокойно воспринимать происходящее вокруг. 'Анатомия падения' - это фильм о расследовании обстоятельств смерти человека, который на самом деле является мощным высказыванием о сегодняшней эпохе постправды. Нам уже давно заявили, что интернет уничтожил правду, ее нет. Есть только субъективные убеждения. И именно это является главной проблемой современности. Так что 'Анатомия падения' - это не случайный победитель Каннского кинофестиваля. Это знаковое художественное произведение, отражающее актуальное состояние общества и почти ничего не видящих и во всем неуверенных маленьких людей, вынужденных заменить объективные знания на субъективные верования и решения.

Вам случалось когда-нибудь во время ссоры, или в сердцах крикнуть: «Да я бы его/ее прибил(а)?» Ну, или что-то в этом роде. А теперь представьте, что кто-то записал это на диктофон. Более того, записал ваши избранные ссоры. Расшифровал, аннотировал и выложил на публичное обозрение. Ах да, а еще человек, которому вы грозили, погиб – и кроме вас нет других подозреваемых. Ну-ка давайте копнем глубже, что у вас были за отношения... Примерно в такой ситуации оказывается героиня этого странного полудетектива-четвертьтриллера-судебной драмы. Странного – потому что Золотую Пальмовую Ветвь просто так ведь не дают. Нет, к награде для собачки-поводыря нет никаких вопросов, я бы этому песику Оскара дал, а вот за что «Анатомии падения» такую награду? Надо копнуть поглубже... А поглубже – варианты на выбор. Например, это фильм о браке. Как дошли герои до такой жизни, что вчера они были молодые, влюбленные, талантливые, мечтали о писательском успехе, копили на уютное шале во Франции, а потом – бах! – и они потасканные, усталые, дерганные, тихо ненавидящие друг друга – и дело даже не в несчастном случае с их сыном. Как люди вообще решаются влюбляться, жить вместе, строить планы, если все равно заканчивается вот этим? Примерно также рассуждает в ключевой (и возможно придуманной) сцене отец с сыном, когда говорит, что даже если сегодня песик бодр и весел, все равно он рано или поздно умрет, и ничего не поделаешь. Вот и с браком то же самое, сынок, т.е. зритель. Или это фильм о выборе. Мальчик в шоке от того, что его маму обвиняют в убийстве папы, и приставленная к нему судебной системой добрая нейтральная тетя не находит ничего лучше, чем сказать ему, мол, ну, пацан, если тебе не хватает фактов, реши, во что ты веришь, и двигай дальше. Вот мальчик и решил, и сделал то, что поддерживает его решимость. Вот только выбирать мальчику надо между вариантами: А) Мама убила папу и сядет в тюрьму, а я буду слепой сирота, и Б) У папы была депрессия, он самоубился, а мама самая хорошая и самая невиновная. Вот прямо нейтральный такой выбор, судебная тетя! Решай, мальчик! Или это фильм о предвзятости и странной судебной системе, которая требует, чтобы мама с сыном не обсуждали между собой суд и даже не говорили по-английски дабы не повлиять на показания сына, и при этом вываливают на бедного мальчика гору компромата на маму и папу, что, елки-палки, вот очень сильно-таки влияет на его показания. Свидетели высказываются в духе «всей правды мы не узнаем, но вот мне кажется...» - и в ход даже идут выдержки из книг мамочки (привет «Основному инстинкту»: «Я должна быть последней дурой, чтобы описать в книге убийство, а потом убить!») Пишешь триллеры? Подозрительно! Даже Кингу досталось: «- Вы еще скажите, что Стивен Кинг – маньяк! – Так его жена не убита!» Не нужно углубляться в квантовую физику, чтобы понять, что тут наблюдатель влияет на объект наблюдения, да еще как. Зато традиции, красные и черные мантии, только париков не хватает. И мурыжат они это дело больше года. Ну и ну. Или это фильм о трудностях перевода. С немецкого на английский, а потом на французский. О том, что трудно подобрать слова на неродном языке. Трудно найти себя в чужом краю. И трудно, когда самые близкие люди тебя не понимают. Или это фильм о загадочной нерусской душе. Потому что будь это кино снято у нас, никакой бы интриги не было. Ну, мужик громко включал музыку, и баба его грохнула. Дело закрыто, товарищ следователь! Так про что это кино? Хорошее оно или – нет, не плохое, но – скучное? Кхм... Если тебе не хватает фактов, реши, во что ты веришь, и двигай дальше, зритель!

Всегда приятно, когда в наш прокат пусть и малым экраном выходят стоящие картины, тем более радует, если они к тому же еще и получают главные призы на видных международных кинофестивалях. Такова «Анатомия падения» Жюстин Трие – лента обманчиво простая, но сложно структурированная и умело погружающая зрителя в психологические бездны почти размаха Достоевского. Предчувствую скепсис читающих эти строки, однако, помимо влияния наиболее впечатляющих судебных драм в истории кино (а это, прежде всего, конечно, «12 разгневанных мужчин», «Правосудие для всех» и главным образом «Крамер против Крамера»), фильм Трие представляет собой во многом переработанные для экрана те страницы из последней части «Братьев Карамазовых», что посвящены судебному процессу над Митей. Трие, как и Достоевским, движет желание найти истину, несмотря на те слои умолчания, самообмана и ошибок вечно динамичной памяти, что ее скрывают. Хотя большая часть «Анатомии паления» разворачивается в здании суда, смотреть фильм не скучно ни в коей мере, хотя длится он целых два с половиной часа. Часто используя крупные планы лиц исполнителей (даже порой и сверхкрупные, выделяя отдельно губы или глаза – почти как Леоне), Трие будто выпытывает истину, якобы не знакомую ей самой, выдавая ее зрителю по частям, дозировано. Почти как постановщица «Жанны Дюбарри», Трие подспудно, косвенно, не в лоб протаскивает феминистский посыл: жертва оборачивается домашним тираном, а обвиняемая – подлинной жертвой. В этом смысле невозможно себе представить фильм без участия Сандры Хюллер – ее актерский труд (именно труд, а не просто исполнение) кажется столь неподъемен в эмоциональном и психологическом плане, что впору вспомнить душераздирающие образы Лив Ульман в лентах Бергмана. Очень хорошо понимая режиссерские задачи, поставленные перед ней и, видимо, полностью разделяя его точку зрения на конфликт персонажей, Хюллер не боится сделать свою героиню некрасивой, своенравной или виктимной. Важно, что главная героиня на протяжении всего фильма ходит большей частью в мужской одежде и без макияжа, ее сексуальность на нуле, но именно это и нужно режиссеру, чтобы ее героиню воспринимали именно как человека, а не в качестве объекта мужских грез. Сандра максимально человечна и эмпатична, терпима к слабостям других, но это не только не мешает, а даже способствуют, как сейчас говорят, токсичному мужскому «абьюзингу» (в этом смысле каким выразительным контрастом уравновешенной Сандре выступает импульсивный и невротичный муж в не менее блестящем исполнении Сэмюэла Тейса!). Верный тон повествованию задает уже начальная сцена беседы двух женщин под оглушительный рев музыки, включенной мужем героини назло всем. Полную противоположность мужу Сандры представляет собой ее адвокат – понимающий и трепетно к ней относящийся мужчина (будет ли у них с героиней Хюллер что-то в будущем, мы можем только догадываться: это вынесено режиссером за рамки сюжета). Феминизм Жюстин Трие – это ни в коей мере не мужененавистничество, он предельно конкретен и, как надо полагать, выстрадан постановщицей в собственной личной жизни, иначе фильм просто не получился бы, не поражал бы так своей предельной достоверностью (также, вероятно, поразила в свое время советских зрителей «Жена ушла» Динары Асановой). Для понимания режиссерской расстановки акцентов очень важна фигура ребенка – сына Сандры, запутавшегося в отношениях родителей и обостренно переживающего боль обеих сторон. Именно этот персонаж (неслучайно появляющийся в сцене последнего допроса одетым в красное) – прямой намек на прославленную ленту «Крамер против Крамера» и острую полемику с ней в самой ткани фильма Трие. Картина Роберта Бентона – яркое проявление идеологии американского неоконсерватизма в кино, отчетливо критикующее феминизм как идеологию и социальное явление: в ней эмансипированная героиня Мерил Стрип показана невротичной эгоисткой, зацикленной на самой себе и своей карьере, а ее муж – ранимым и все понимающим отцом и мужем, бескорыстно любящим своего ребенка, то есть в «Крамер против Крамера» женщина изображена как хищница, а мужчина как жертва. Точно такой же кажется расстановка акцентов и в начале «Анатомии падения», но всем дальнейшим ходом повествования Трие деконструирует и разоблачает сексистский и антифеминистский месседж ленты Бентона, по частям собирая паззл истины. Постепенно все более виктимизируя образ своей главной героини, Трие снимает с нее слой за слоем все обвинения: получается, что даже если и она убила мужа, то на самом деле это не ее вина. Важно, с каким упорством Трие показывает пресловутую солидарность мужчин в суде: и прокурор (не случайно ли он брит наголо, как неонацист?!), и многочисленные свидетели мужского пола почти хором пытаются оправдать токсичное поведение убитого. Любопытно также, что за исключением адвоката, все остальные участники процесса, выступающие на стороне обвиняемой, включая судью, - женщины. Таким образом, перед нами – война полов, не больше, не меньше. Более того, оба главных героя – писатели, и их амбиции роковым образом сталкиваются (сейчас во Франции каждый второй – писатель, столько книг выходит ежемесячно, что это уже стало поводом для многочисленных анекдотов). В данном смысле «Анатомия падения» несколько тенденциозна в своем отчетливой попытке во всем оправдать женщину и обвинить мужчину. Однако, фильм Трие не теряет от этого в достоверности: его сюжет и сами переживания героев выглядят именно выстраданными и подлинными без малейшего налета искусственности и абстрактности головных идеологических построений (как в той же «Власти пса»). Феминизм «Анатомии падения» фундирован на реальной экзистенциальной боли неудавшегося супружества в той же степени, что и прекрасная «Брачная история» Ноа Баумбаха, только рассказана она с другой точки зрения. Одним словом, это очень достойное кино, продолжающее благородную бергмановскую традицию психологического копания в чувствах и мыслях, которое, впрочем, не является его мазохистской самоцелью, но искренним желанием человека познать истину о самом себе, как бы она не была неприглядна, а потому «Золотая пальмовая ветвь» Жюстин Трие вполне заслужена.

На этот вопрос зрителю придется постараться найти ответ, ведь дело о гибели Сэмюэла Малески, который выпал из окна в уединенном шале где-то в Альпах. В это время в доме была его жена Сандра Войтер, а слабовидящий сын гулял с собакой. Именно он и нашел тело отца. Причастна ли к смерти мать? Были ли разногласия между супругами? Как так вышло, что мужчина выпал из окна? Сам? Или ему кто-то помог? Давненько не приходилось видеть таких картин, которые описывали бы судебный процедурал и давали бы возможность насладиться словесными дуэлями между адвокатами, обвинителями, обвиняемой и свидетелями. 'Анатомия падения' в полной мере готова удовлетворить ненасытные потребности поклонников жанра, предлагая увлекательное зрелище с целью найти истину и наказать виноватых. Сделать это конечно будет сложно, ведь у следствия не так много путей. Есть лишь свидетель, на показания которого сложно полагаться, есть обвиняемая и масса людей, чьи показания кажутся противоречивыми. И это добавляет бонусов картине. Из скудных исходных данных режиссер картины Жюстин Трие выстраивает великолепную историю, в которой зритель до последнего старается определить для себя: как же относиться к Сандре Войтер (эту роль сыграла Сандра Хюллер). Кто она на самом деле? Жертва или убийца? Как объяснить ее поведение вначале картины за бокалом вина и как понять финал картины, в котором так и подмывает найти какую-то интригу, какой-то подвох, ведь все кажется таким неоднозначным?! Ну и кстати это то самое, чем данная картина цепляет, ведь персонаж Сандры Хюллер слишком двусмысленен. Сандра Войтер не выглядит невинной, но в тоже время зрителю сложно поверить, что именно она причастна к смерти мужа! И в 'Анатомии падения' главная героиня - единственный подозреваемый и в отличие от многих детективов, тут фильм вряд ли пойдет в другом направлении, а значит, все события будут крутиться именно против Войтер. Ну и кстати, Жюстин Трие при работе с Сандрой Хюллер, не говорила, виновна ли ее героиня, что автоматически добавляло в кадре реалистичного отношения Хюллер к своему персонажу. Она сама по себе не понимала - кто ее персонаж. Наличие обвиняемой-женщины выглядит в сюжете весьма категорично, ведь в качестве свидетелей обвинения выступают исключительно мужчины. Очевидно, что это намеренный прием от Жюстин Трие: усилить эффект осуждения одного пола другим. Сделать так, чтобы гендерное разделение играло здесь едва ли не определяющую роль. Мужчины осуждают Сандру Войтер, в том время как женщины выступают в ее поддержку. Не случайно, что свидетели, характеризующие ее с положительной стороны являются именно женщинами. И здесь вряд ли можно говорить о солидарности мужчин с погибшим мужчиной и солидарности женщин с обвиняемой женщиной. Тут скорее акцент именно на осуждении на гендерном уровне. Мужчины осуждают, потому что им не нравится именно ЭТА женщина! А это уже добавляет всей истории так называемых «подводных» камней, которые могут иметь очень неприятные последствия для обвиняемой. Впрочем, смотреть Вам. Свое мнение никому не навязываю. Приятного просмотра. 7 из 10

С первых же слов, хочется благодарить создателей за правдоподобность персонажей. Особенно главной героини Сандры Войер, роль которой великолепно исполнила Сандра Хюллер. В этом несомненно заслуга и режиссёра и актёрского состава, но главное, что действительно выделяет фильм из десятков судебных драм: тщательная сценарная проработка характеров. Вот уж точно — не халтура. Не стану подробно останавливаться на сюжете. Как у всякой детективной драмы, излишняя детализация сюжета может повлиять на всё её восприятие. Писательнице Сандре Войер, выносят подозрение в связи с гибелью её супруга Самуэля, тоже писателя, - поскольку обстоятельства его смерти вызывают вопросы. Основным свидетелем по делу следствие вынуждено привлечь 11 летнего сына писательской четы, что уже вносит известный драматизм: показывать против родной матери и помочь установлению справедливости в смерти отца или сделать всё, чтобы обелить маму, хотя бы это было против истины? — нелегкое бремя на плечи ребёнка, к тому же слепого. Даниэль потерял зрение в результате трагической случайности, что не добавляет надежности его показаниям, но ещё более усложняет сюжет. Теперь главное. Киноиндустрия последних десятилетий, упорно навязывает зрителю образ женщины-героини. Она положительная, она мега-отрицательная, она сильная, она жертва, она матерь драконов, короче говоря — героиня и всё. То есть, мы всё время имеем дело с некоторой идеализацией, а значит шаблонностью и в силу этого, недостаточной глубиной. Даже если взять классику подобного жанра и вспомнить к примеру 'Основной инстинкт' — и там, не смотря на признанную шедевральность, нам предлагается героиня идеальная своей красотой и невероятной притягательности сексуальной силой. Да, она порочна, она явно лжёт следствию, манипулирует, ведёт себя вызывающе и скандально, да почти и не стремится оправдываться в преступлении, только, мол, докажите, если в состоянии. Но зритель упорно не видит в ней персонажа отрицательного, поскольку всё прощает за идеальную женскую обворожительность. Так вот, в 'Анатомии падения' мы встречаем героев максимально похожими на нас: а ведь мы не всегда герои, не всегда принципиальны, не всегда жертвы, не всегда говорим правду; совершаем ошибки, путаемся, боимся, причиняем страдания близким, сами страдаем и бываем слабы. И не всегда убедительны. А может и неприятны. А может и отвратительны. Но мы люди, такие уж как есть. И женщина не перестаёт быть женщиной, если совершает поступки дурные, неблаговидные. И мужчина не перестает быть мужчиной, хотя бы и впадал порой в истерики и совершал другие, совсем 'не мужские' по расхожим стереотипам поступки. И вот благодаря такой нешаблонной реалистичности героев, мы имеем драму многократно усиленную этой подробной правдоподобностью. Так, классическая литература 19 века, отойдя от идеалов романтизма, рыцарства, донкихотства, жертвенности и прочего, явила нам драматизм и трагичность 'маленького человека'. Нет ничего сильнее его страданий, его ошибок и трудностей, потому что человек по природе слаб и склонен эти ошибки совершать и не в состоянии их избегать. В этом глубокая жизненная правда. Стандартный 'голливуд' у нас это забирает, подменяя реализм типовыми историями с крутыми персонажами, преодолевающими все невзгоды, ниспровергающими все препятствия и врагов. И надо признать, зрителю это нравится, оно нам нужно затем, чтобы отвлечься от обыденности, чтобы прожив шоу сказать 'вау' в конце. Но тем более, фильмы вроде 'Анатомии падения' выигрывают уже своей редкой явленностью. 9 из 10

Муж писательницы Сандры Войтер погибает при загадочных обстоятельствах. Обвинение настаивает на ее причастности к произошедшему. Однако, несмотря на то, что красиво состарившаяся судья и сосредоточенные присяжные в ходе процесса долго и внимательно слушают 50 Cent, и прокурора, с выражением декламирующего художественную литературу, с каждым заседанием все только запутывается… Несмотря на некоторые явные совпадения, «Анатомия падения», к счастью, это не про очередную патологическую писательницу-бисексуалку, с ножом для колки льда или другим неприятным предметом, охотящуюся на уязвимых мужчин – оно и к лучшему, неподготовленному зрителю было бы тяжело воспринимать приснопамятные трюки с перекладыванием ног в исполнении Сандры Хюллер. С подозрительно-упоительным топтанием вокруг ничего не дающих предположений, незаконных наводящих вопросов и вкрадчивых вглядываний в лицо свидетелям (а вдруг там разгадка всего?), в угоду искусственно и искусно создаваемой интриге, когда все, на самом деле, можно было решить одной комплексной судебной криминалистической и трасологической экспертизой, фильм Трие также вряд ли станет пособием для студентов юрфака по судебным прениям и риторике (на что, скорее всего, не претендует) или займет место рядом с классикой судебных драм вроде «Анатомии убийства» или «Убить пересмешника» (на что, скорее всего, претендует). «Анатомия падения» - это, как и «Таинственное убийство» Молля, новый французский whodunit, точнее whydunit, в котором главный вопрос не «кто?», а «почему?». Обоим постановщикам интереснее рассказывать не про то, убили ли или кто убил, а исследовать и докопаться до причин произошедшего, по большей части социальных. И если фильм Молля про something is rotten в европейском социуме в целом, то у Трие - про крах матримониальности, разложение института семьи и человеческих отношений, когда нет победивших, даже среди победивших. Про то, почему появляется экзистенциальная грусть у детей и собак с красивыми голубыми глазами, которых в этих ситуациях, как, впрочем, и всегда, жальче (ведь есть такое слово) всего. И аспирин тут не поможет.

Как понять, что происходит в семье героев, ещё не выслушав историю до конца — разглядеть их дом. Местами захламлённый, по большей части недостроенный, увешанный памятью о семейном счастье. Дом ненадёжный, шаткий, холодный и с множеством дыр, из которых будто дует сквозняк — а герои кутаются в тёплые вещи, вместо лестниц — голые деревянные бруски. На глаза постоянно попадаются обрывки совместной жизни, где было место улыбкам и взгляду глаза в глаза. До определённого момента в фильме только фотографии дают рассмотреть лицо погибшего Сэмюэля. Строительство дома так и не будет окончено, на его завершение у героя не хватит ресурсов ни физических, ни духовных. Единственное место, которое содержится в порядке — комната Даниэля (сын), мальчику комфортнее всего в этой комнате. Когда Сандра уезжает из дома до слушания в суде по просьбе сына, мальчик всё равно существует только в своём пространстве. Наиболее выразительно чувства герои выражают через музыку, которую играют на пианино. Даниэль первую половину расследования разучивает мелодию — тревожную, резкую, громкую. Буквально стучит по клавишам, нервно и быстро. Сандра ищет место для своей печали среди нескончаемых допросов и подозрений в убийстве. Несколько минут за пианино — она прерывает резкую мелодию сына своей игрой и заманивает в медленную и глубокую печаль. Дуэтом они переживают утрату и на секунду перестают искать ответ на вопрос, как же Сэмюэл погиб. Сэмюэл пережил несколько падений в жизни, и сюжет по полочкам раскладывает каждое из них, а в некоторых до неприличия глубоко ковыряется. Самое примитивное — падение из окна на землю, что повлекло за собой смерть физическую. Разобрано подробно до каждой капли крови. Несмотря на то, что это падение — физический процесс, который можно объяснить объективно исходя из законов физики, всё равно эксперты не дают однозначного ответа на вопрос, как умер герой. Творческое падение — несостоявшийся писатель, чьи идеи так и не добрались до бумаги. Трагедию гения пересказывают психолог, жена и аудиозапись ссоры. Падение супружеское — отказ от всякой близости с женой, отдаление, недопонимание, компромиссы, неприносящие никакой пользы семье. Как бы герой ни пытался заниматься строительством и рукотворным созданием в прямом смысле, все его инициативы вгоняли семью в минус — финансовый, эмоциональный. Как под лупой общественность разглядывает вырванный кусок семейной жизни в виде аудиозаписи, какие-то 5 минут из многих лет совместной жизни, чтобы оценить и рассудить супругов. Героиня напоминает, что эта запись не реальная жизнь, но в ней точно можно услышать предсмертные эмоциональные судороги героя. Падения в отцовстве — нет, трагедия с сыном не была самим «падением», это была отправная точка. Но кто-то принимает жизненные сложности как точку роста, а кто-то наоборот. Дважды Самюэль пробивает дно в отношениях с сыном в фрагментах в кино — оставляет предсмертную записку через диалог с мальчиком, после смерти наносит глубочайшую травму сыну — именно он нашёл отца мёртвым. Самюэл не оклемался после жизненной подножки в виде несчастного случая с ребёнком. Герой не встал, не отряхнулся и не попытался пойти вперёд и повести семью за собой. Вину за свои неудачи же переложил на супругу. Его антагонист — Сандра. Сильная, своевольная, держащая жизнь в своих руках и не перекладывающая ответственность за неудачи ни на кого другого. Именно поэтому она добивается успеха в профессии. И, уверена, научит сына жить полноценную жизнь вкупе с травмой не создавая особенного мира вокруг него в видео скотча не стенах или домашнего обучения. Муж пытался притянуть её к своему дну, но этого не случилось. Убила ли Сандра Самюэля? Когда она высказывает недоверие адвокату, возникает мысль, что да. Но вот физически — вытолкнув из окна, или додавила эмоционально своим успехом и спокойствием — ответа фильм нам не даёт. А он и не нужен. «Спасение утопающих — дело самих утопающих». Огромная роль в фильме отведена журналистам и общественному интересу к делу. Первая сцена начинается с интервью журналистки, вторгшейся в личное пространство героев придя в дом. Зал суда переполнен людьми, кроме дополнительного слушания сына (сидят в зале его крёстная, приглядывающая девушка от суда, Сандра и другие участники процесса). После слушаний героев терзают журналисты и у суда, и ждут около дома. Такое тонкое дело как семья пытаются сделать достоянием общественности. И фраза героини: «Эта запись — не реальная жизнь», обретает глубинный смысл — нельзя судить о человеческих отношениях по маленькому их кусочку. Это не капля крови, которую берут на анализ и интерпретируют результат на весь организм. Отношения — сложный непрерывный процесс. Видимо поэтому он и получат такой интерес у публики, в них хочется разбираться, копаться в новых подробностях и спорить о справедливости, которой на самом деле не существует.

Неожиданный для меня триумфатор недавнего «Оскара» за «лучший сценарий» обзавелся удивительно низкой оценкой от российских пользователей «Кинопоиска». «Анатомия падения» – это, действительно, фильм не для всех. На протяжении двух с половиной часов мы становимся свидетелями семейной драмы, плавно перетекающей в увлекательный судебный процесс. Нас настолько глубоко погружают в конфликт, что становится страшно от осознания того, как близко это к реальной жизни, к правде. К тому, как устроены отношения между многими людьми. В то же время, я искренне понимаю многих людей, которым картина Жюстин Трие пришлась не по вкусу. На первый взгляд сюжет выглядит вязким как тиски. Писательница Сандра Войер становится главным подозреваемым в деле о смерти собственного мужа. Его тело было найдено их сыном Даниэлем при подозрительных обстоятельствах, и полиция не слишком-то верит в версию суицида. Возможно, кто-то будет недоволен тем, что останется обманутым завязкой, ожидая увидеть здесь более яркую детективную составляющую, а не деле получит зубодробительные судебные качели с «полосканием косточек». Но, поверьте, от них будет невозможно оторваться, если вы преодолеете первые полчаса фильма, дальше он преподнесет вам много сюрпризов. Вспомните лучшие моменты 2 сезона «Большой маленькой лжи» и преумножьте их. Мне понравилось, что персонажи показаны противоречивыми – это и делает их людьми в широком понимании. В какие-то моменты поступки Сандры отзовутся в нас как никогда: порой нам тоже хочется быть эгоистичными, думать о собственном благополучии. В понимании героини переезд на родину мужа – огромная жертва, ставящая под угрозу её писательский успех, а визит студентки, пишущей про неё диссертацию, это глоток свежего воздуха и желание окунуться обратно в ту жизнь, которая была у неё «украдена». Хотя в другие моменты Сандру хочется осуждать и даже ненавидеть. Супруг же проходит стадию угасания, считая, будто жена подавляет его и мешает заниматься карьерой. Не зря есть стереотип о том, что наличие двух творческих людей в отношениях сулит их скорый крах. Катарсисом становится исключительный десятиминутный диалог между парой, где крупные планы красиво сменяют друг друга. И, конечно, не менее важен образ их сына, Дэниэла, который за несколько часов фильма проходит путь от невинного ребенка до настоящего судьи, ведь именно на его плечи возлагается ответственность выбора. Его проблемы со зрением метафорически открывают глаза остальным, в очередной раз показывая нам, что порой именно дети видят решение ситуации куда лучше, чем взрослые. И я считаю, что во многом фильм держится на исключительной актерской работе Сандры Хюллер, показывающей весь спектр эмоций женщины, она проходит этапы от примирения с супружеской жизнью до полной апатии. Её перформанс дополняет отличная режиссерская работа и колоссальное внимание к деталям – будь то крупный план мимики героев или игрушечный мяч, символизирующий то самое падение и раскол семьи. Ещё одна фишка картины – недосказанность, в нескольких ключевых моментах мы становимся заложниками собственных догадок. Картинка обрывается в решающих эпизодах, оставляя зрителей самих решать, что произошло на самом деле. Послевкусие после таких фильмов всегда остается долгим, словно шлейф от дорогого парфюма. Так что, да – фильм определенно стоит смотреть не только ради восхитительной собаки, чьим удивительным способностям поют дифирамбы уже несколько месяцев. В «Анатомии падения» есть нечто значительно большее. 8 из 10

Домик в горах, женщина средних лет беседует со своей студенткой, но интервью мешает громкая музыка... В это время из этого же дома мальчик с собакой выходят на прогулку, возвращаясь с которой обнаруживают мужчину с черепно-мозновой травмой, не совместимой с жизнью. А дальше разворачивается детективно-судебная драма по обвинению жены в убийстве мужа, где главным свидетелем становится их слепой сын... Современное авторское кино с каждым годом становится смотреть всё тяжелее, потому как оно все больше расходится по полюсам политкорректного драматического мэйнстрима (см. оскаровский пул) и авангардного фестивального кино, которое, конечно, интересно, но требуются волевые и интеллектуальные усилия, чтобы досмотреть условного Леоса Каракса или прошлогоднего Каннского победителя Титан... Поэтому периодически то же каннское жюри все больше награждает работы, сочетающие увлекательную драматургию и претензии на социально-психологический анализ. Такими были Магазинные воришки, Паразиты и вот нынешний... триумфатор Канн Анатомия падения. Слушая те же каннские расклады от местных кинокритиков, пришлось услышать фразы 'Достойный фильм, но больше бы награда подошла Глейзеру...' Допускаю, что этот художник действительно выдал интересную картину, но немного удивляет желание критиков (не жюри) увидеть художественные изыски, но не нечто актуальное и вдумчивое. Хорошо бы совмещать, но... если выбирать, то социального кино хочется больше, чем художественно изысканного. Социальное, впрочем, бывает разным. Тот самый мейнстрим примерно об одном - то лгбт, то феминизм, то права ещё каких-нибудь меньшинств, то прочая политкорректная повестка. Пропаганда и не более того. Анатомия падения, увы, в чем-то следует этим трендам (лесбийская тема, феминизм), но, к счастью, не так уж навязчиво и, редкий случай когда феминизм выступает не как результат абьюзинга, а как более сложное явление, подавляющее мужское эго. И не только. Но в остальном это та самая анатомия и немного физиология отношений между супругами и родителями и детьми. Особенно с учётом того, что сын этих родителей незряч... Так значит еще и семейная драма? Да. Но ещё и драма взросления (роман воспитания) и с пяток других жанров. Но при этом каждую сцену можно расширить до пределов Вселенной, а драматургия от этого только приобретает: возникает и ювенальная юстиция, и несмотря на всякое объединение и владение языками разница в менталитете и нюансах, психиатрия как определение нормы общения в семье, суд как театр, невозможность тайны (и не только судебной) в открытом мире желтушных СМИ и соцсетей... Но, пожалуй, главный вопрос - это все равно вопрос веры и неразгаданности человека. Даже зрителю не дана разгадка истории. Знают ли её герои? Не уверен даже и в этом. И мать с сыном имеют на это право. Но это вопрос моей веры. А для кого-то нужно разгрести эти потёмки чужой души. Но может ли от этого стать светлее? Наверное, поэтому режиссёр Жюстин Трие (язык не поднимается на слово 'режиссёрка') заканчивает фильм ночью. Но важнее, что это кино в кои-то веки не некая абстрактная конструкция, а исследование современного человека, где по-прежнему больше вопросов, чем ответов. Это и возвращает кино к мастодонтам вроде Бергмана, Верховена или старым нуарам про Femme Fatale. Но мастерства сценариста, режиссёра и, прежде всего, Сандры Хюллер и юного Майло Мачадо Гранера, хватило, чтобы влить молодое вино в старые мехи, воспроизводя вечные как мир конфликты, но в новом контексте...