отзывы и рeцензии

Плохая девочка: отзывы и рeцензии

— Представления о женщинах такие странные… — Думаешь? — Угу. — У кого это? — У всех. Особенно у мужчин. Например, о том, чего хотят женщины. — И чего же они хотят? — Точно не слабаков. © Цитата из фильма Данная рецензия не зря выходит в День святого Валентина: кто сказал, что сегодня обязательны к просмотру только мелодрамы и ромкомы, а не триллеры об одержимости, возникшей во время адюльтера? Нарушать правила — нормально, с чем наверняка бы согласились и наши локализаторы, переименовавшие творение, что правильнее перевести как «Пограничье» или «Находиться на грани», просто в «Плохую девочку». С одной стороны, первые два варианта могут ввести в некоторое заблуждение, дав ложную ассоциацию, будто подобным образом легче обозвать боевик или фантастику. Значит, закрепившаяся альтернатива выглядит честнее... С другой — если пораскинуть серым веществом, то есть резон извернуться и придумать хотя бы приблизительный заголовок, — что-то вроде «За гранью страсти», — нежели давать старт размножению очередной тиражируемой опечатки. Всё потому, что вскоре «Плохой девочкой» также нарекут эротическую драму Халины Рейн, в оригинальной версии слывущую «Хорошей девочкой» или «Малышкой» — да, исказим всё, что только возможно. Больше, больше «Плохих девочек»! Ну да ладно. Вернёмся к виновнику торжества. Сравнить в послужном списке Марко Сандемана эту поделку не с чем: ранее тот не снимал ничего выдающегося и/или способного отыскаться на просторах интернета. Вероятно, теперь имеем дело с полноценным дебютом. Трейлер и аннотация обещают сексуальную интрижку, грозящую обернуться преследованием и нежелательным разоблачением. Стоит ли зрелище потраченных на него плюс-минус полутора часов? Итак, у нас есть интеллигентный контентмейкер Мадс из Копенгагена и своенравная редакторка Джоан из Лондона. Их знакомство в период командировки парня предзнаменует закономерный исход, минуя всем известные стадии — сигаретка, беседа, номер отеля, постель (или ванная), прогулка, обмен контактами. Неспешное, снотворное, плавное течение повествования очень обтекаемо обнажает основные черты персонажей, выдавая о них минимальное количество подробностей и оставляя лишь пару цепляющих «крючков». Помимо фото из душа для личной коллекции, оброненный в минуту прелюдии намёк позволяет выстроить предположение насчёт того, куда двинется сюжет и какой окажется истинная мотивация новоиспечённой любовницы (правда, эти догадки потерпят крах). В остальном тягучесть расшаркиваний, как бы прилизанно и симпатично ни была снята, вызывает зевоту и ощущение, что ты наблюдаешь за чужой тайной жизнью, но не сильно хочешь принимать в этом участие. Однако сама тайная жизнь, периодически уходящая в мессенджеры на экранах телефонов и ноутбуков (до того укрупнённых в кадре, словно стали прожорливыми ртами, поглощающими всё наше пространство), ни пикантности, ни перчинки не доставляет. Тут же мы попадаем на семейный ужин, где цель завести ребёнка у жены становится эквивалентом спасательного круга, а позднее весьма достоверно показанный эффект от употребления грибов на свингерской вечеринке (дисклеймер: наркотики — это кошмар, никогда не разговаривайте с ними, и под ними, и всё такое) вроде как даже сближает супругов. Отдельные безбожно втиснутые эпизоды уже с ракурса обольстительницы, где она то на встрече с давней подружкой не отлипает от переписки, то выносит мозг изменщику по повторному приезду, несут ещё меньше практической пользы для сценария. Возникающая в середине сеанса отсылка к «Роковому влечению» Эдриана Лайна более удручает, чем веселит: то ли создатель подсказывает публике, в какую степь им топать, то ли скромно упоминает коллег по цеху как учтивую насмешку над собой — но не приведи боже ему нафантазировать, что их детищам велено ютиться в одном ряду. Не тот уровень. Хотя поведенческая интенция присутствующих якобы откуда-то из той же оперы, на деле это что-то ещё похуже. Конечно, столь яркой сумасшедшей, какую воплощала Гленн Клоуз, из Наталии Тена(-ы?), как ни старайся, не получится, и проблема — в излишне мягком бэкграунде, фиксируя который, приходит на ум сомнительный вывод: если не съезжать от родителей до тридцати пяти лет — то тебе станет до той степени одиноко, что случайный флирт превратится в безумие. Притом каких-либо иных травматических инцидентов, ведущих к фатальным психическим отклонениям, почти не обнаружено (а что обнаружено — чересчур туманно для установления причинно-следственных связей), зато найден принцип «будет так, потому что я могу». За короткий срок Джоан совершает ворох манипулятивных, импульсивных, грязных поступков, но ей почему-то толком не сопереживаешь и не кипишь от ненависти, ибо не совсем веришь, здраво считая, что её действиями руководит не боль душевного надрыва, а желание убить скуку. Досадно, что не зрительскую. Если до финала ещё зиждется внутренняя готовность пойти на компромисс с картиной, приведя контраргументом стильную съёмку, достигнутую за счёт операторской изобретательности, то когда наступает развязка — остаёшься в дичайшем, неприличном, разрывающем изнутри недоумении. Нет, здесь не нужно входить ни в чьё положение, кого-то выгораживать или пытаться понять, включая, в том числе, самого Сандемана. Избитая формулировка «что хотел сказать автор?» в конкретном случае — наглядная констатация факта, ибо тот, похоже, сам при реализации замысла пребывал в пограничном обмороке, отчего вознамерился показать, как это чувствуется, на примере недоразвитой, откровенно спущенной в унитаз идеи. То есть, вот у нас завязка, долгая и нудная: оба человечка согрешили. Вот у нас кульминация: один из них творит всякую дичь, дабы насолить другому. А вот у нас… э… погодите… стойте, куда вы угнали (не)адекватное завершение служебного романа?! Где предполагавшийся взрыв эмоций?!! Это как приготовить пирожок без начинки внутри… либо с начинкой, но продать надкусанным. Как имитировать не оргазм, а весь секс. Как вымолвить неоконченную мысль при отсутствии рта. Это нечто недопустимое. «Плохая девочка» — криворукая попытка поиграть в жанр эротриллера, ничуть не разобравшись, что это такое и с чем его едят. Повязнув в бессмысленном словесном трёпе, произносимом устами инфантильных героев с обманчиво глубокомысленными выражениями лиц и псевдоинтеллектуальными репликами, фокус внимания плавает в болоте предвкушений-утопленников, перетекая от поворота к повороту, курсирующих в никуда. Ни в психологизм, ни в развлечение сей ворох усилий не упирается: для первого не хватает проработанности характеров, для второго — рвения рассказать историю, а не пунктирно её наметить и оборвать на полуслове. Когда мирок Мадса подвергается зловещему разрушению, реально пугающих последствий можно не ждать: мало того что он и его английская бестия сами виноваты в каждом своём выборе и не в состоянии ни за что нести ответственность или осознанно решать проблемы, шанс довести ситуацию до предела в конце внезапно аннулируется кем-то сверху. В итоге с предложенного «перекуса» предстоит уйти всё ещё зверски голодными. Ну и зачем оно так? Никто не знает. 3 из 10