В 30-е годы немое кино вытеснялось звуковым, и во многих фильмах чувствуется это переходное состояние. Режиссеры осваивались, пытались угадать нужное направление и, в то же время, не спешили избавляться от привычек. Получалось интересно и самобытно. Хейфиц и Зархи начинали с суровых, «тяжелых» картин, ими и продолжили. И хотя «Денечки» застряли между «Моей Родиной» и «Депутатом Балтики», они с первых же кадров обдают летним зноем и ленивой беззаботностью провинциального городка, в котором остановилась танковая рота. Командир одного из танков Белоконь (Симонов) снимает комнату в доме студентки Тони (Окуневской), чей образ томной девицы перекочевал прямо из немой эры. Вспыхивают взаимные чувства, но у него на уме — учения и вечно ломающаяся машина, у нее — якобы экзамены, хотя особой тяги к учебе я не заметил. Гораздо больше усилий она тратит на отчаянные попытки привлечь внимание танкиста. Сам Белоконь лишь изредка отрывается от дел и любя называет Тоню «дурой». Эти наигранные обиды и непримиримая борьба двух характеров — по сути, двух взрослых детей — очень забавляет, особенно в первой половине фильма. Эффект усиливает и ряд комичных персонажей: двое членов экипажа, также влюбленных в красавицу-студентку и соперничающих за нее друг с другом, и местная парочка Лошак (Черкасов) — Кика (Жеймо), дылда и коротышка, которые все ночи гуляют под луной, а днем спят на уроках. Смешные диалоги и визуальные гэги сменяют друг друга, что, опять же, является приметой времени. Режиссеры явно отдыхали душой и вовсю экспериментировали с комбинированием кадров. В итоге фильм вышел очень красивым, а перетекание одной сцены в другую до сих пор впечатляет. Вот только последние полчаса, отданные под танковые учения и чересчур затянутую развязку, кажутся лишними. Запалу не хватило, да и простенькие характеры повыдохлись. Но лично мне все-равно ближе такие легкие, аполитичные комедии без лишнего пафоса, нежели колхозные мюзиклы Александрова или Пырьева, где количество комичных сцен ничем не выше, а о качестве и говорить нечего. Жаль, что вектор 30-х сместился именно в их сторону, а Зархи и Хейфиц больше не обращались к жанру, но что поделать. Все векторы тогда были в руках совсем других людей. 7 из 10