Меня, признаться. изначально хватило минут на пятнадцать. Лишь огромным усилием воли удалось заставить себя досмотреть до конца. Скорее, как говорится, для галочки. Жеманные кривлянья помятой Неёловой (до красоты и свежести Самойловой аки до Луны) с очевидно затянувшейся рефлексией, манеры Богатырёва, Даль без единого живого чувства и с унынием в лице, самоуверенный, но при этом плохо выглядящий (причины того нам известны) и совсем не схожий с образом благородного русского интеллигента Ефремов и истерично вопящий Садальский — в трезвом уме это выдержать невозможно. Как и слушать несчастия мацковских персонажей про надоевшую красную рыбу и неустроенную личную жизнь на фоне загибающегося мира. Фальшиво. Ужасно фальшиво и наигранно. Впрочем, то, что эта страна завершила своё существование в позапрошлом веке, уже давно не секрет. Но дальше всё только хуже. Очевидно, что Кваша в свои сорок плюс уже совсем не попадает в образ юного солдата и изображать сие ему всё более тяжко (ну как тут не вспомнить, что наш театр славен семидесятилетними Джульеттами). При всём уважении, тут он отчаянно пыжится, нежели играет, вспоминая о своём истинном предназначении разве что в сцене полных слезами глаз. Нюра в исполнении Волчек излишне карикатурна, к сожалению с перейдённой границей исполнительской пошлости. А сравнивать с экранизацией невольно приходится. Но тут, увы, наступает осознание, сколь сыра провисающая на каждом шагу пьеса Розова с парой волнующих сцен и откровенно посредственными диалогами (что возможно скрыть многочисленными киноуловками, но резко обнажается на сцене), с местами надуманной драматургией и совсем уж дурацким противопоставлением физиков (Борис) и лириков (Марк). Ценность же данного материала ограничивается тем, что именно эта постановка открыла миру «Современник». Другое дело, что это поздняя редакция. Но той, первейшей попытки, не осталось даже в радиоварианте. И ведь как было бы прелюбопытно сравнить развитие спектакля (либо его деградацию), актёров, многие из которых кочевали из версии в версию, переосмыслении истории на протяжении двух десятилетий. Но приходится довольствоваться лишь тем, что сохранила плёнка. Вечно живые на деле оказываются вечно мёртвыми. Ну и Бог с ними.
Да, именно сожаление - сожаление, что не была снята первая постановка 1956 года. Потому что сравнивать фильм 'Летят журавли' (1957 г) можно было бы только с той, первой постановкой. И у кино, несомненно, есть возможности, которых нет у театральной постановки. Качество съёмки, свет, замкнутость пространства - всё это снижает восприятие игры актёров. Представляю, как трудно Игорю Кваше 20 лет играть Владимира, а Лилии Толмачевой - Ирину. И согласна с предыдущим отзывом, что любимый Олег Даль не великолепен - это не его герой, не его роль. Да впрочем, роль Бориса в постановке менее значимая, нежели в фильме. Что касается Марины Неёловой - это её прочтение роли, её трогательно-нервическая манера исполнения, и я её принимаю. Вот увидеть Евгения Евстигнеева в роли Чернова было бы точно счастьем, но Александр Вокач убедителен, это его роль. Смотрела с 'историческим' интересом, 'Летят журавли' в сердце, а постановка - нет.