отзывы и рeцензии

Белая лента: отзывы и рeцензии

Религия - зло, и ведь находят верующие и все эти духовные наставники всяческие оправдания, но никто по законам Божьим почему-то не живет. Просят прощения и молятся о хорошем, просят счастья для себя в своих храмах, но за пределами так спокойно творят хаос. И как воспитывают детей такие? В этом фильме детки вовсе не прелестные создания, как говорит пастор, но настоящие отродья зла. И всё то он знает и понимает. Его белые ленты - чушь собачья, а эти уроды никогда уже не исправятся и не очистятся. Да что там дети... в этой истории вообще есть хоть один положительный герой? Нет. Даже учитель вызывает раздражение, хотя его понять можно, у него свои проблемы, с чего вдруг его должно что-то касаться. У всех свои проблемы. Учитель озабочен женитьбой, доктор совращает свою дочь, потому что 'нужда' а ему подавай молоденьких, и до шлюх далековато, барона интересует лишь измена жены, а не благополучие детей, и даже после второго инцидента с сыном. А новое поколение продолжает загнивать, как впрочем и старое. Да и преступления здесь разной величины, вряд ли только детишки сотворили их все, преступников в этой истории хватает, как среди деток так и среди взрослых. От хаоса в маленькой деревушке - до всемирного... одной правой зигу кинуть. Неприятно смотреть, даже раздражение вызывало всё это бессмысленное зло, которое к тому же осталось безнаказанным, ведь дети - ангелочки, к ним никаких претензий. Хотелось даже выключить и забыть, и больше никогда не натыкаться. Хотелось... до самого финала... но это невозможно. Еще ни один фильм до 'Белой ленты' так сильно меня не напрягал. Здесь абсолютно не к чему придраться, ни к открытому финалу, ни к большой продолжительности картины, ни к чему остальному. Здесь нет никакой воды, важна каждая сцена, каждое действие, каждое слово, во всем заложен смысл. Хочется сказать так много, но не могу сказать ничего... смотрите, смотрите и смотрите. 10 из 10

Писать мнение о фильмах мастера Ханеке, все равно, что делиться мнением относительно Луны. Что я могу сказать? Есть факты, есть догадки, есть интерес и лютый, непередаваемый страх. Гнетущая атмосфера абсолютной пустоты, непроницаемой, осязаемой черни, прорвать которую может только остро наточенный нож. Я смотрел этот фильм в три захода, в течении пяти лет. Смотрел его в компании прекрасной женщины, смотрел его один, смотрел его на работе и дома... Я всегда о нем помнил. Все три раза я начинал сначала (как можно иначе?) и третий, победный раз, растянулся на целых две недели. Тяжелая, черно-белая картинка, безупречные актеры, долгие, монотонные планы и односложные диалоги. Сцена с велосипедом и рыбой мой фаворит отныне. Это очень напоминает мои попытки познакомиться с теми девушками, которые нравятся мне ну очень сильно. 1914-й год, грядет война. Протестантская деревушка на окраине Северной Германии. Ни саундтрека, ни цвета, ни мотивации, ни финала. Вы ничего не получите, но оторваться будет невозможно. Лишь только временные перерывы, чтобы набраться сил и продолжить наслаждаться этой темной, детективной историей о насилии, витающем в тяжелом воздухе отмщении и легкой, приятной как весенний ветерок надежде. Ханеке пугает своими откровениями. Неловкость и неприятные сцены, на ряду с высшим уровнем режиссуры заставляют смотреть, смотреть в оба глаза, не отрываясь и дрожа при каждом тяжелом моменте. Каждый новый раз, включая его фильм, вы добровольно становитесь соучастником чего-то мерзкого, гнетущего честную душу, но на столько притягательного, что хочется продолжать смотреть, но только поделиться потом... очень тяжело. 10 из 10

При попытке передать сюжет 'Белой ленты' мы всегда отталкиваемся от 'череды странных событий в одной протестантской деревне'. Но после пересказа фактов наша версия истории растворяется в тёмных углах самых причудливых домыслов и предположений, подхваченных от всех тех отрезанных ниточек повествования, что Ханеке намеренно оставляет чуть ли не в каждой минуте экранного времени. Никто не согласится, что несчастные случаи, произошедшие с доктором, крестьянкой и сыном барона, ничто не объединяет. Именно на этой договорённости строит свой диалог со зрителем режиссёр, подключая для него такого незаурядного персонажа, как молодой школьный учитель. Немецкий учитель в качестве рассказчика – фигура очень неслучайная. Кому как не ему может быть интересно стать на место исследователя социального механизма деревни, да с утомляющей педантичностью припоминать мельчайшие детали забытых всеми событий столетней давности. Важно понимать, что социальный механизм – те неоспоримые правила, что регулируют отношения членов этого маленького сообщества, – основной объект, выбранный для изучения. Эти правила касаются разных членов общины в разной степени. В большей степени они регулируют жизнь тех, кто сам задаёт весь жизненный уклад, – членов семей пастора и управляющего. В меньшей – крестьян, достаток которых зависит от следования этим правилам. Наконец, есть герои, которые вольны руководствоваться собственными соображениями: учитель с его критическим мышлением, баронесса с её вольнолюбивыми устремлениями. Рассказ учителя разбивает социальный механизм на чёткую трёхцветную палитру. Белый мир социально одобряемых отношений демонстрируется сбором урожая, торжественной конфирмацией, освещённым кабинетом пастора, принимающего в нём собственных детей со всей официальной строгостью, а также празднованием Дня Жатвы на широкой площади. Белый мир объединяет лучшее, что есть в этой удалённой деревушке, - красоту высоких манер и внешнего благочестия граждан. Это тот мир, который позволено увидеть каждому. В сумрачно-сером мире закрытых дверей принято решать конфликтные вопросы, не выносимые наружу. То, что останется только между мной и тобой. В соответствующих сценах доктор унижает акушерку, барон узнаёт от жены неприятную новость, а пастор принимает в кабинете учителя. Примечательная деталь: во всех эпизодах один из персонажей почему-то подходит к окну, будто пытаясь застраховаться от случайного взгляда снаружи. В чёрном мире кто-то натягивает проволоку и избивает умственно неполноценного ребёнка. Эти сцены не позволено увидеть никому. И вопрос 'Кто?' в этом случае окажется более чем неуместным. Именно таким, каким воспринимает его Клара, в одной из последних сцен беседующая с учителем. Этот вопрос нельзя задавать в белом мире. Ключевым эпизодом для понимания 'странных событий' я вижу сцену конфирмации Клары. Безупречное поведение которой почему-то не даёт покоя отцу, прилюдно обличающего её в разных мелочах. После показного раздумия на самой церемонии отец соглашается с трёхцветной палитрой мироустройства. Михаэль Ханеке задаётся вопросом 'Почему это происходит?' в самое удачное для этого время – во время подготовки к утверждению во взрослой жизни. Через 30 лет каждый будет задавать себе этот вопрос, но для ответа ему придётся вспомнить, что иногда самым чистым и белым в нашем мире оказывается пустой символ, привязанный к чьим-то волосам. 10 из 10

В чём корни нацизма, с чего начиналось насилие - такова заявленная авторами тема фильма, и нам, злобным пожирателям кинолент, всем очень интересно, с чего же. Мы этого не знали никогда, а то, что сами думали, поставили под сомнение, ведь фильм грозился нам открыть нечто новое, сотворить сенсацию, отрыть корни жестокости двадцатого века. Ради такой цели идёшь на два с половиной часа, предвкушая откровение и даже шок. Ждёшь сцен насилия, разрывающие мозг в кульминационной части, и крови, крови, крови. Ещё одной 'Академии смерти' на худой конец. И ожидание не тянется долго, потому что всматриваешься в детали сотканного рурально-детективного полотна, надеясь поймать именно тот момент, после которого Германия изменилась навсегда, и ждёшь насилия, которого не будет. Здесь нельзя винить режиссёра в том, что он не ответил на поставленные вопросы, потому что ушёл он от них намеренно и вполне в духе жанра. Ещё одна натуралистичная черта и одновременно художественный ход: повествование ведётся от лица школьного учителя, свидетеля странных событий, и то что стало известно ему, стало известно нам, остальное осталось за кадром. Признак хорошего кино - заставить зрителя подумать, а если не подумать, то по крайней мере не оставить его равнодушным. Мир так и не узнал, с чего начинался нацизм, потому что судьба детишек пастора ох как не уникальна. Но подумать после 'Белой ленты' приходится. Остаться равнодушным - нет. 8 из 10

В моих глазах сие творение Михаэля Ханеке неоднозначно. Первый же снежный пейзаж, снятый на черно-белую пленку, приковывает внимание к экрану. Безмолвные титры. В 'Белой ленте' нет музыкального сопровождения. Некоторые сцены фильма сняты с одного ракурса, при этом камера неподвижна. Создается впечатление, как будто ты сам находишься в комнате, притаился за деревом или комодом и наблюдаешь за тем, как разворачивается действие. И даже после того, как действующие лица покинули 'сцену', ты все ещё смотришь на закрытую дверь, разыгрывающийся пожар или на ножницы, пронзающие хрупкое тельце птички. События фильма разворачиваются в небольшой немецкой деревушке, где люди живут по строгим правилам приличий, религии и морали. И главной темой является жестокость, а точнее сказать, её формирование. Весь фильм направлен на то, чтобы ввести нас в атмосферу, в которой воспитывались немецкие дети в начале 20ого века, которые встали впоследствии под знамена Гитлера. Насилие порождает насилие. Мы видим семьи, в которых любовь к их чадам сочетается с рукоприкладством и неоправданной строгостью. Мы видим ложь и лицемерие, глупость и безнравственность, слепую преданность сложившимся порядкам и религии - словом, все самые гнусные пороки человечества. И череда ужасающих преступлений - лишь выражение, которое нашли эти пороки, их следствие. Детективная линия не имеет значение в картине. Она так и остается незавершенной и дарует пищу для размышлений. Михаэль Ханеке в одном из интервью говорил: «Я не случайно выбрал именно это время. Это поколение будущих нацистов, хотя нельзя все свести лишь к данному периоду. Он взят в качестве примера... Если люди постоянно страдают, то они становятся очень восприимчивы к идеологии, пытаются схватиться за нее, как за соломинку. А идеология на уровне веры устраняет необходимость задавать вопросы. Чем глупее я, тем скорее я пытаюсь найти кого-то, кто даст мне на все вопросы готовые ответы...». Но все-таки, возможно от того, что сама тема нацизма очень болезненна для меня, в течение всего фильма меня не оставляло ощущение, что Ханеке стремится оправдать свой народ, вызвать сочувствие и снять вину с тех людей, которые в годы войны истязали и убивали. Да, пусть даже они и шли за идею, жестокость не может быть оправдана.

Какой-то старикан глухо бубнит за кадром, выскребая из памяти историю своего знакомства с будущей женой, постоянно сбиваясь в сторону от основной темы, растекаясь рассеянной мыслью по странным событиям, сопутствовавшим явлению его светлой любви, выводя вперёд нагромождение разных происшествий, связанных необъяснимой жестокостью поступков, не обнаруживающих себя, скрытых людей. В патриархальной германской деревеньке кто-то натягивает проволоку на пути скачущего всадника, изводит капустный урожай поместного дворянина, безжалостно охаживает розгами потерявшего бдительность баронского сынка и едва не ослепляет недоразвитого ребёнка местной простолюдинки, поднимая волну страха и недоверия, соединяющую вместе пути барской горничной и молодого учителя школьной детворы. В промежутках между их короткими встречами и долгими разлуками нас водят по сельским дворам, открывая двери и окна за которыми творится разное, мало похожее на людское добро: батрацкий отпрыск копит гнев на хозяина, думая, что работая на него насмерть убилась мать, святой отец стальной строгостью вправляет своим детям мозги безжалостной поркой, а безобидный на вид доктор, разглядев в подросшей дочери женскую стать, изводит унижениями старую приживалку, вынуждая её оставить работу и кров. Странные происшествия, оставаясь без явной причины, казалось бы, получают мотивированных на их совершение обиженных и оскорблённых, которые, наверно, не прочь куда-нибудь излить свою боль и печаль. И сам учитель, от первого впечатления, готов поверить в рождённую насилием взрослых детскую злость, но у него, как и у следователей нет никаких фактов, кроме сбивчивого рассказа девочки о своих навязчивых снах. Можно последовать его примеру, пытаясь расследовать неочевидную причинно-следственную связь жестоких поступков, но даже внутри семейных разборок сурового пастора суровость отца, возбуждая ненависть у взрослых детей, не растворяет добра в сердце младшего ребёнка, не позволяя вывести заманчивую формулу самовоспроизводящегося зла, тогда как сам режиссёр, на пару с оператором, черно-белыми кадрами упорно намекают на ясность мира, чётко определяющего добро и зло и, будто бы не приемлющего иного. Контрастная картинка вносит смятение в напрашивающуюся логику прямого пути от одного зла к другому, превращая его в лабиринт с разными выходами, к которым ведёт непредсказуемо путанный след, плутающего по нему расстроенного путника. Где и как он сходит с праведной дорожки на кривую – загадка для самого Ханеке и для всех остальных тоже. Ведь это он, по стариковски, кряхтя, склеивает память постаревшего учителя, заставляя того вспоминать о любви, а сам ковыряется в криминальных фактах, оставляя неразрешимую загадку: кто, кого и зачем. Сам учитель, как видно, и теперь, спустя годы, не знает ответа, не смотря на мудрость прожитых лет, или просто его память уводит в сторону первый поцелуй невинной красотки Евы, за непорочный восторг которой можно без зазрения совести выдавать первый кинематографический приз, как и не ограничиваться простой похвалой Леонарду Проксауфу, истекающему болью под не моргающим оком сверлящего его объектива кинокамеры, как и всем взрослым, у каждого из которых оказался свой конёк. Прав ли был учитель, подозревая в нехорошем, на первый взгляд, предельно чистых детей, страдающих от совершенно грязных взрослых, и где происходит невидимый переход одного зла в другое? А то, что оно переходит сам Ханеке, похоже, держит за очевидный факт, завершая фильм точкой – днём покушения на эрцгерцога Фердинанда в Сараево, положившем начало первой мировой войны, покушения, напрямую совершённого двумя несовершеннолетними людьми, убийства, за которым потянулся кровавый поток глобальной катастрофы, в истоках которой, как намекает Ханеке, лежит всё то же незаметное домашнее зло.

Долго не решался посмотреть эту картину немецкого режиссера Михаэля Ханеке известного мне по таким фильмам, как «Пианистка» и «Забавные игры» (ремейк). Кино это было удостоено высшей награды на кинофестивале в Каннах. С чем я заочно был не согласен, так как уже давно оценил все достоинства главного соперника «Белой ленты» – криминальной драмы «Пророк» Жака Одиара. Однако после просмотра «Белой ленты» я изменил свое мнение. Картина премии однозначно достойна. Многие называют этот фильм скучным и даже нудным. Да, возможно в нем нет резких сюжетных поворотов. Но этого и не требуется. Этот фильм таков каким он и должен быть. Ведь в нем есть идея, есть философский подтекст. Думаю надо внимательно наблюдать за происходящим в предвоенной немецкой деревне, чтобы понять посыл адресованный нам режиссером. Ведь главной целью картины не является найти ответ на вопрос Кто совершает все эти преступления? Конечно детективная линия придает некую изюминку этому творению, но суть фильма отнюдь не в этом. Идея заключается в том, что создатель всех этих бед само, прогнившее до самого основания, общество. Действующих лиц в фильме довольно-таки много, и все они в нем великолепно воплощены актерами. Особенно хочется отметить игру Бургхарта Клаусснера, мастерски исполнившего роль пастора. Всяческих похвал также достоин начинающий актер Кристиан Фридель (учитель). Ну и конечно же дети ничуть не уступающие зрелым актерам (а в чем то может и превосходящие их). В картине чувствуется фирменный почерк Ханеке, который можно уловить лишь посмотрев пару его картин. Это проявляется как в манере повествования, так и в визуальных решениях. Но сильнее всего это проявляется в неопределенности финала (похожее наблюдалось и в «Пианистке»). Возможно Ханеке просто манипулирует зрителем, но может быть он предоставляет нам самим домыслить. Во всяком случае до конца понять фильм окажется намного сложнее чем это выглядит на первый взгляд. «Белая лента» - сложный, символичный фильм, заставляющий зрителя задуматься над до сих пор актуальными проблемами. Обязателен к просмотру для каждого истинного киномана.

Точно не помню, но, по-моему, первый раз «Белую ленту» так и не досмотрел: показалось тяжеловесно, нудно, статично и старомодно, лишь теперь, спустя много лет смог в полной мере оценить этот монументальный кинороман, сделанный больше по законам литературы, чем кино. Как всегда, дотошность в подробностях, педантизм в деталях, склонность к притчевым обобщениям позволило великому диагносту Ханеке снять культурологическое размышление о корнях социального и ментального насилия в Европе. Писавшие о «Белой ленте» отмечали, что это фильм получился об истоках фашизма, но лично для меня он – о причинах культурного поворота 1960-х, о левизне как мировоззрении, как мышлении от противного. «Белая лента» детально реконструирует протестантский уклад капитализма, сам его дух, о котором писал Вебер, о том, что господствовало столетиями в Европе и США и было стерто с лица земли «новыми левыми» в 1960-1970-е. Будто развивая интенции «Пианистки», бэби-буммер Ханеке в «Белой ленте» философствует молотом, разоблачая и обличая мизантропические корни протестантизма с его ханжеством, этикой «мирского аскетизма» (вспомним, как в этой картине выглядят женщины, и как они одеты), бытовым насилием и ментальным давлением. Как в настоящем романе, здесь много героев, и все они важны для автора, каждый выполняет свою драматургическую функцию в общем трагедийном хоре. Восхищает прежде всего сценарная проработанность картины, психологическая нюансировка сюжетных конфликтов, мотивов, поведения героев, а ведь это не экранизация, а оригинальный материал, написанный самим режиссером! Семья пастора, семья доктора, семья погибшей крестьянки (заметим, что все они многодетные), молодой одинокий учитель и его история любви – ничто из этого не теряется, ни одна фабульная нить не обрывается, а доводится до логического конца. Мастерское нагнетание саспенса в последние двадцать минут вообще превращают «Белую ленту» в триллер, заставляя вспомнить другие картины Ханеке. Здесь, как никогда жесткий резец и острый скальпель Ханеке, этого диагноста болезней цивилизации предстает во всем своем блеске, отточенности и неумолимости, ледяной взгляд никому не сочувствующий, но обличающий и осуждающий (почти столь же суровый, как и то, что он бичует) становится в «Белой ленте» рентгеном, просвечивающим прошлое Европы насквозь. Впервые обращаясь к прошлому, да еще и в черно-белом формате, и с таким гигантским метражом, режиссер будто все делает в первый раз, потому «Белая лента» лишь кажется старомодно сделанной, на самом деле это новаторский фильм. Внешняя традиционность драматургии не должна нас обманывать, это почти «Приключение» Антониони с несколькими кульминациями, вязким ритмом и неочевидным саспенсом. Ханеке всегда был чужд психологизма, предпочитая ему брехтовское отстранение, ведь он набил руку и стал мастером, показывая изнанку видимого социального благополучия, а это можно сделать лишь хирургически, только ледяным взглядом. «Белая лента» - об утраченной невинности западной цивилизации, о выхолащивании из христианства духа покаяния и замена его внешними предписаниями, формализмом, застегивающим личность на все пуговицы и мешающем ей жить и дышать. Такая сухая, лишенная эмоций цивилизация должна была пасть рано или поздно под ударами вытесненного в подсознание, реванш чувств был неминуем, и 1960-е это доказали. Уже Юнг писал о том, что нацизм и Вторая Мировая – это прорыв, освобождение демонов коллективного бессознательного, но триумф иррационального и бесовского в нацизме был лишь пролегоменами к новому язычеству и «нью-эйджу» в 1960-1970-е. «Белая лента» - об иррациональном, так и не раскрытом, так и не доказанном, немотивированном бунте детей против взрослого мира, симметричном ответе на насилие старших, на давление религии и репрессивное воспитание. Не случайно, у многих зрителей возникла при просмотре «Белой ленты» ассоциация с «Фанни и Александром», но лента Бергмана была не только обличением суровости протестантизма, но и волшебной сказкой о радостях детства, противопоставленных ему, и непредсказуемости жизни, которая шире схем и догм. Этой витальной альтернативы суровости ханжества в «Белой ленте» нет, на насилие здесь отвечают насилием, на зло злом, почти как в Ветхом Завете, евангельская заповедь любви и прощения невозможна в мире Ханеке, который плоть от плоти того, что он критикует. И лишь единственный раз, мастер-диагност, хирург и вивисектор попытался снять картину о своем понимании любви, которой суждено было стать его вторым каннским триумфом и лучшей картиной за всю его карьеру. Им стала «Любовь».

О фашизме много фильмов снято. Но нет ни одного, похожего на этот. И время действия не то – преддверие Первой Мировой. И герои не те – пастор, учитель, доктор, акушерка, крестьяне, дети. Много детей. Нет ни пушек, ни танков, ни самолётов. И о политике будет упомянуто всего раз – сообщение по радио о гибели Франца Фердинанда. Никаких привычных атрибутов фашизма здесь не присутствует, и слово это не прозвучит ни разу. Но вряд ли найдётся зритель, который усомнится в том, что этот фильм – именно о фашизме, о самой тёмной, мрачной, неприглядной его стороне – о ненависти. В «Белой ленте» нет выраженной сюжетной линии. Есть несколько эпизодов, рассказывающих о жизни австрийской деревни. Эти фрагменты связаны лишь закадровым голосом учителя, общими персонажами и тем, что каждый из них повествует об очередной свалившейся на местных жителей беде. И ещё детьми. Что бы ни случилось, они вырастают, как из-под земли и наблюдают за чужим горем. Когда их спрашивают, что они делают на месте несчастья, они вежливо и благовоспитанно сообщают, что пришли узнать, не нужна ли их помощь. Странные они, эти дети «Белой ленты». Словно вышли из вывернутых наизнанку, поменявших полярность «Гадких лебедей» братьев Стругацких - холодные, чуждые миру взрослых, объединённые между собой невидимой нитью сопричастности. От них тянет могильным холодом богооставленности, и за их спинами прячется зло, которое ощущают все жители деревни, но боятся, не хотят увидеть, продолжая жить размеренной и, как им кажется, благочестивой жизнью. Только самые маленькие из детей остаются чистыми существами с добрыми помыслами. У тех, что постарше, невинности не остаётся в душе – и только белые ленты напоминают о том, что утрачено. Фильм снят в чёрно-белом цвете, точно не осталось других красок в этом царстве зла, где добра почти совсем нет, только едва видны крохотные ростки, которым вряд ли суждено вырасти. Раньше мне «Забавные игры» Ханеке представлялись самым страшным из просмотренных мной фильмов. Но рядом с «Белой лентой» они выглядят и вправду всего лишь игрой. У этих картин слишком разный масштаб. В «Забавных играх» два подонка, издевающихся над несчастной семьей – тоже символизируют зло. Но они там всё-таки исключение из правила, тёмная сатанинская сила, вторгшаяся в нормальную жизнь. «Белая лента» рассказывает о мире, погрузившемся во мрак и притворяющемся, что этой черноты нет. Очень сильный. Очень мощный фильм. Неслучайно он заслужил в 2009 году Золотую пальмовую ветвь в Каннах. Настоящее кино. Смотреть обязательно.

Монохромная, скучная, затянутая и медлительная, но всё-таки получившая Золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля: последняя на сегодняшний день работа великого киноциника Михаэля Ханеке «Белая лента» приносит ему долгожданный триумф на главном европейском кинофестивале. В 2009 году председателем Каннского фестиваля была актриса Изабель Юппер, которая в 2001 году сыграла свою лучшую роль в картине Ханеке «Пианистка». Именно из её рук Ханеке получил главную награду за «Белую ленту» и никто не посмел обвинить французскую актрису в предвзятости. «Белая лента» рассказывает о таинственных событиях, произошедших в протестантской деревне северной Германии на рубеже первой мировой войны. Рассказ о жизни деревни ведется от лица деревенского учителя уже через много лет после событий, показанных в фильме. Череда загадочных происшествий поначалу кажется мистикой, затем становится понятно, что виновник сумятицы находится среди жителей деревни. Михаэль Ханеке, как всегда, задаёт много вопросов, предпочитая не давать ответов и уклоняться от интерпретаций. Говорят, сняв «Белую ленту», он снял свою лучшую работу, осуществил opus magnum. В частности, один из влиятельных кинокритиков современности Джим Хобберман, отмечая повторное использование режиссером приёма нарративной недосказанности, назвал «Белую ленту» лучшим фильмом Ханеке. Другой видный кинокритик Оливер Скотт, негативно отозвавшись о фильме, заявил, что Ханеке подобно пастору из фильма, который олицетворяет слепоту и лицемерие, навязывает свои видения о природе фашизма. Система персонажей «Белой ленты» сложна: барон и баронесса; деревенский лекарь, упавший со своей лошади и сломавший ключицу; местный пастор, держащий детей в страхе перед поркой и привязывающий своего сына на ночь за грех рукоблудия; учитель, влюблённый в девушку из города; акушерка, удовлетворяющая сексуальные потребности доктора и имеющая умалишённого сына; а главное – дети, дети, дети… В целом персонажей «Белой ленты» можно разделить на бесящихся с жиру верхи и измученные низы. Фабула картины проста как три рубля: лишённое перипетий действие монотонно движется к финалу, лишь иногда срываясь на интригующие и тревожные события. Михаэль Ханеке вернулся к своему излюбленному приёму деликатной и беспристрастной констатации кинематографической реальности, только уже на новом витке профессионализма: камера оператора Кристиана Бергера, который снял четыре фильма для Ханеке, утончённо выхватывает каждое движение и изменение выражений лиц актёров. Изначально фильм был снят в цвете, позже цвет убрали, и получился холодный монохром кинополотна, которое напоминает скорее историческую хронику, чем полноценное произведение. Вместе с цветом из фильма ушли жизнь, динамика и совесть. Последнего у взрослых героев «Белой ленты» точно не занимать, ибо совершают они отнюдь не богоугодные эволюции, а скорее богомерзкие выходки. Поэтому нужно было пороть и привязывать не детей, а взрослых, чьи души уж точно давно потеряли невинность и никакая белая лента их не спасёт и не исправит. Логичным и горьким становится исход, при котором дети вынуждены расплачиваться за грехи своих родителей. Михаэль Ханеке в концентрированной форме выразил состояние нравов целой нации на рубеже новой эпохи, принёсшей миру больше боли и страдания, чем когда бы то ни было. Режиссёр редуцировал масштаб страны до масштаба небольшой деревушки, чтобы воссоздать модель общества, потому что, по словам Ханеке, «деревня – самая простая модель общества». Оказывается, что Михаэль Ханеке не только ненавидит цивилизацию, но и испытывает к ней исследовательский интерес. Поэтому под его микроскоп попадает уменьшенная копия общественной системы, с которой он ведёт себя максимально строго, передавая эту строгость и самой системе. Вот здесь и обнаруживается причина столь сдержанного повествования, которое не расщедривается динамикой, однако способно поразить своей глубиной и откровенностью. Ханеке плавно и равномерно говорит о причинах человеческого насилия, ни разу не срывается на крик, когда пытается донести до наших сердец мысль о том, как важно воспитывать эмоционально выкормленного индивида, а не монструозного, забитого и зажатого недоноска. Ведь если отбросить мишуру трактовок и сопоставить года 1913, в котором развивается действие фильма, и 1939, в котором началась вторая мировая война, то можно сделать вывод о том, что Ханеке действительно снял ленту об истоках фашизма, а такие же эмоционально покалеченные дети, какие жили в деревне на севере Германии и были вынуждены сносить унижение и жестокость взрослых, которым к 1939 году будет чуть за 30, и составили основу Третьего рейха. Это смелое и дерзкое предположение отвращает многих от Михаэля Ханеке. А разве мы не говорили о его бесцеремонной дерзости, которая делает его уникальным и беспримерным? Михаэль Ханеке – великий философ и психолог от кино, великий мизантроп, обладающий талантом говорить шёпотом о кричащем, показывать яркое через тусклое и превращать безмятежность в агонию смыслов. Михаэль Ханеке – скрытый критик современности, который почти с метафизическим усердием и онтологической упорностью ищет первопричину всех человеческих бедствий с целью указать на неё и провозгласить: «Сиё есть причина бедствий ваших». И кто знает, что будет, если ему это удастся.

Михаэль Ханеке – не из тех режиссёров, что стремятся изобретать новые модели велосипедов или, на худой конец, модернизировать самокаты. Ханеке долго шёл к полнометражному игровому кино и с первых же опытов продемонстрировал профессионализм, самобытный стиль, личную позицию. И всё. Вместо того, чтобы развивать достигнутый результат, он предпочитает клонировать авторские «художнические» находки, вдалбливая языком кино, виденные однажды… профессионализм, стиль, позицию. Меняются декор, платья, лица, антуражный концепт. Выражения глаз героев одинаково аморфны и растеряны. Сценарии хороши, но если посмотреть подряд, хотя бы два фильма австрийского классика, то легко можно уловить идентичную синопсическую структуру. Ханеке экранизирует не один и тот же фильм, а один и тот же тезис, суть которого провокация против «благопристойного» среднего класса передовых стран. Все работы на одной параллели художественной ценности, но восприятие их в отдельности зависит от отношения к статусу персонажей. Важны именно статусы. И то насколько их жаль или не жаль. В «Белой ленте» статусное презрение автора доходит до апогея: ширмы не имеют имён. Пастор, барон, учитель, управляющий, акушерка, доктор и т.д. Имена есть у детей, но с ними что-то не ладно, раз в тихой немецкой деревеньке чередуются «маленькие» злодейства и «большие» последствия «нечаянных» пакостей. Хотя, дети может и не при чём. И белая лента в волосах «лучших» из них, возможно, не так уж и важна, как нас пытаются убедить. Фильм исторический и чёрно-белый. Два формальных допущения, к коим режиссёр до этого не прибегал, плохо скрывают узнаваемый человеконенавистнический мирок улыбчивой набожной паствы. Мирок, конечно, великолепен в своей целостности и осмысленности. Критиковать Ханеке за форму было бы предвзятостью. Сюжет тоже хорош, если начать знакомство с творчеством автора именно с этой картины. Тогда особая манера создания псевдодетективной ситуации, раскрывающей истинное лицо марионеточных адептов цивилизационных благ, приведёт в восторг. Но в «Скрытом» подобный лейтмотив работал лучше. Там и фильм был покороче, и героев количеством поменьше. «Белая лента» создана как визитная карточка, суммирующая достижения художника. Пиршество беспричинной жестокости имеют место быть не просто в 1913 году, а в контексте исторических перспектив открывающих дорогу мировым войнам и прочим социальным катаклизмам предстоящего века. На примере взаимоотношений узкого круга лиц, подчинённых строгой иерархии, Ханеке не оставляет человеку шанса не то, что на светлое будущее, но даже на гуманное сосуществование. Итоги выглядят притянутыми за уши, а специфический «ханековский» финал немного надуманным. Но пока идея работает. «Белая лента» - пик плесканий режиссёра в любимом ручейке. Но уже чувствуется, что воды осталось мало и пора искать новую лагуну для освежающих водных процедур. Пакости, как и платья должны постоянно обновляться, иначе они перестают быть пакостями, а становятся нормативом бытия, в силу повторяемости и автоматического привыкания. 7 из 10

Эта картина, как и любое арт-хаусное кино, многим зрителям может представиться скучной, 'серой' и бессмысленной, что нельзя назвать в корне ошибочным или невежественным, так как всякое искусство субъективно. Лично мне метод съемки Михаэля Ханеке импонировал всегда: этот неспешный, но одновременно с этим держущий в напряжении весь фильм стиль повествования завораживает и притягивает к себе все мое внимание. После просмотра 'Белой Ленты' у меня остались впечатления, которые очень редко посещают меня именно после просмотра фильма: скорее казалось, что я прочитала рассказ какого-нибудь классика мировой литературы, и теперь обдумываю все прочитанное, вспоминая каждую деталь, каждый диалог, смакуя процесс осознания идеи произведения, проникновения в замысел автора. И еще практически всю картину меня преследовало ощущение страха, или скорее даже леденящего душу ужаса, который никогда не посещал меня при просмотре любого, даже самого разудалого хоррора. Как для сельского священника белая лента является символом чистоты, невинности, добра и справедливости, так для меня эта протестантская деревня стала своеобразным образчиком невежества, жестокости, ненависти, сноббизма и прочих пороков ханжеского общества. Именно этого и добивался режиссер, он хотел показать причину, по которой поколение фашистов третьего рейха стало таким, каким оно стало, как некогда А. Н. Островский в своей 'Грозе' хотел показать причину вырождения российского дворянства и его устоев. Но у Островского ведь была Катерина. И закончив просмотр фильма я невольно задумалась, а был ли тот самый 'луч света' у Ханеке, и мысли невольно вернулись к тому трогательному моменту, когда младший сын священника совершает такой чистый и искренний поступок. Это действительно один из самых светлых моментов фильма, однако он лишь мгновение, лишь эпизод, который теряется в детской жестокости и бесчеловечности, в родительской холодности и эгоистичности, в безразличии 'сильных мира сего' и всеобщей заботе о том, чтоб все выглядело благообразно, и только об этом. Лишь местный учитель, от лица которого и ведется повествование, казалось бы не принимает участия во всем этом и искренне пытается докопаться до правды, но у него не хватает сил противостоять сильному, уверенному в своей правоте священнику, не позволяющему никому даже предположить, что 'в консерватории что-то не так', и герой тихо удаляется, оставив 'цитадель зла' нетронутой. Это сильный, серьезный фильм, заставляющий задуматься и дающий возможность что-то понять, далеко не всем он придется по душе, кому-то он может показаться слишком 'тяжелым', кому-то слишком нудным, но на мой взгляд, посмотреть все же стоит, потому что если вы не попадаете под эти категории людей, вы будете вознаграждены сполна. 10 из 10

Господь создал все из ничего, но материал все время чувствуется (Поль Валери) Весьма это, должно быть, экзотично - быть почитаемым теми, кого открыто презираешь, а уж получить от них пальмовый дрючок - в этом, безусловно, особый шарм. Ханеке, на пару, кстати, с Триером, не устает доказывать справедливость уподобления публики забитой бабе из рабочего квартала: чем сильнее лупишь, тем шибче любит. В противоположность Триеру, изложившему в 'Догвилле' альтернативное Евангелие о перевернутом, будто низринутом из белой дыры мире, где и Бог Отец - злой, и оного Дочь не готова к всепрощенью издевательств фарисеев, - Ханеке орудует в рамках традиционных идеологем, но орудует хмуро. То ли для заострения нескончаемой коллизии, то ли чтобы зритель ненароком не отвлекся на пасторальные красоты, картина реализована в вернувшихся в моду черно-белых красках. Итак, что может статься дурного в деревне, населенной хорошими людьми? Да пожалуйста, что угодно: убийство лошади, отправка врача на длительный больничный, несчастный случай на работе, уничтожение капусты, суицид, избиение детей, поджог, инцест; наконец, если кому-то показалось мало перечисленного, - мировая война. Злоба множит двойников и ее корни унавожены моралью - светской и несветской - может, конечно, и мораль устроена на выстраданной поколениями боли, но то уже не проблема Ханеке, он так глубоко разбираться не подвязывался. Примечательно, что пуск последующим безобразиям задали два врачевателя, из них один - по душам. Первый, доктор, поплатился за излишне отеческие чувства, выраженные в радикально-плотской форме, второй, душеправ который, наказал детей за банальное опоздание к обеду. Тем и зачалось. То, что подозреваемые в дальнейших бесчинствах, - дети пастора, понятно уже из одного их обозначенья белой лентой - ироничным символом невинности. Мальчик угрюм, он не согласен, что он смертен, если вас интересует его мнение, он намерен пободаться; девочка - тоже не подарок, смирение только внешнее: она остроумно изложила взгляды на упершуюся в принципы возмездия веру, распяв на кресте из ножниц канарейку. То, что капуста ответила за поступок барона, а фермер - за капусту, немного объясняет и почему малыши пострадали за грехи взрослых: оно, стало быть, всеядно и бьет наотмашь. Захочет - в четвертом колене отзовется. Неясно лишь, что Ханеке хотел сказать введя в фильм псевдорассказчика, который определенно не мог знать и половины произошедшего, а его собственные амурные дела лишь отвлекают. Чтобы указать на белые ленты, что ли, да несколько вопросов им задать? Конец оставляет в небольшом неведении - что же на самом деле произошло. Это, видимо, отдельный пунктик: всего знать не дано. А не больно и хочется. 8 из 10

С интервалом в девять месяцев пересмотрел 'Белую ленту', которая взяла последние Канны. После того, как глаз божий с алтаря сомкнулся будто бы в вечном сне, и по экрану побежали титры, я сказал, что Ханеке, пожалуй, лучший мастер кино на сегодняшний день. Под этим не стоит понимать что-то большее и выходить за рамки двух слов, начиная приписывать немцу то, чего в нем нет и уже не будет в силу возраста и зашоренности мироощущения. Ханеке не творец и не великий комбинатор, он не художник и уж тем более не последний оплот мирового кинематографа, он искусный ремесленник и исследователь, способный копать на таких глубинах, где большинство вязнут, тонут и в итоге скатываются в трюизм. Ханеке же идет до конца, медленно, нехитрой поступью находит границы этой толщи глины, выходя при этом сухим из воды. Можно конечно обвинить автора в том, что большую часть своей работы он делает по пути к этой луже с грязью, а не в ней, предпочитая скорее указывать в каком направлении копать, нежели самому брать лопату в руки. Но при подобной вовлеченности автора в процесс, 'Белая лента' стала бы скорее открыткой постмодерна, а не учебником по его истории. Приближаясь к 70-ти, Ханеке периодически заговаривается и порой проговаривает такие вещи, которые уже собственно успел показать, причем не один раз. Однако за всеми этими повторами не устаешь изумляться, насколько человек понимает, что такое кино и по каким рецептам его надо снимать. Оставляя за закрытыми дверями порок, Ханеке, тем не менее, добивается такого эффекта, что хочется заткнуть уши и не слышать криков, взмахов розгами, потому что за этим всем очень различим свой голос. И может быть с точки зрения морали, к которой с возрастом режиссер тяготеет сильнее, или неудавшейся детективной истории, которой по-моему вообще болеют все режиссеры после 60, 'Ленту' можно оборвать минуте на сороковой, то вот отталкиваясь от мастерства Ханеке, который каждую сцену плотно фарширует всеми элементами из книг по режиссуре, кино стоит своих двух с половиной часов. Говоря о 'Белой ленте', все как оголтелые начинают вывешивать свастику и носиться вокруг нее, что не совсем верно и, уж простите, не толерантно по отношению к «не немцам», которые тоже люди. Исследование Ханеке – это не попытка объяснить (и уж тем более оправдать) нацизм, а гораздо глубже и умнее. История немецкой деревни – это история мира по Ханеке, история того, как извращение ценностей, их мутация и бесконечное рокированье ведут к миру, в котором духовность и мораль становятся бесполезными придатками, скелетами в шкафу. Трагедия прошлого века по Ханеке – это вовсе не Гитлер и Вильгельм II, а силы, которые привели их к власти, причем силы эти не носят исключительно локальный характер и арийскую кровь, те же силы добивали прикладами николаевскую семью в Ипатьевском доме. Новый мир и новое мышление, которому скандировали миллионы людей в разных точках земного шара, приносят в зубах сомнительные ценности – безнаказанность за содеянное становится главным наказанием. Постмодернистский мир, заложником которого мы стали сегодня, начался не с убийства эрцгерцога Франца Фердинанта, и не тогда, когда доктор упал с лошади у собственного дома, Ханеке выходит за рамки собственного фильма, апеллируя как минимум к 'Веселой науке' Ницше. Потому что 'Бог умер' уже в тех, кто повязывает своим детям на рукава белые ленточки, которые через несколько лет окрасятся кровью со знаком солнца во всю ширину.

Михаэль Ханеке, в своём творческом методе во многом схож с Ларсом фон Триером, который также нетороплив, медлителен и рассуждает на непростые темы бытия человеческого. Белая лента вышла в российский прокат в марте десятого и мнения об этом фильме разделились. Познакомился с картиной и готов поделиться впечатлениями и некоторыми соображениями относительно данной ленты. Повествовательный критерий или нарратив. Деревня в протестантской северной Германии. 1913-1914 года. Канун первой мировой войны. История о детях и подростках церковного хора, поддерживаемого деревенским школьным учителем и их семьями: бароном, управляющим, пастором, доктором, акушеркой, землевладельцами. Происшедший загадочный несчастный случай постепенно принимает характер карательного ритуала. Кто стоит за этим всем? Только желание получить ответ будет двигать вами при дальнейшем знакомстве с лентой. Здесь социальное исследование завёрнуто в форму детектива. Есть происшествие, есть цепочка событий, следующих за ним. Но Ханеке в каждом преступлении что-то кодирует превращая простую развёртку событий в символизм. Его сверхзадача - устами рассказчика дать приговор всему кровавому столетию иксов (XX век) и показать насколько смутно и неточно устройство человеческого сознания. Лучшие намерения порождают чудовищные результаты. Именно в нём скрыты настоящие причины насилия, по мнению сценаристов. Я с этим мнением согласен, но мне показалось повествование монотонным, отстранённым. Ханеке настолько закапывается в символизм, что отпугивает этим массового зрителя, далёкого от режиссерских экспериментов с аудиторией. Визуальный критерий, или техническое сопровождение ленты. Технически к этому фильму не придраться. Организация пространства кадра, детализированность окружения, даже рюшечки на занавесках в домах бюргеров и те попадают в фокус камеры. Почему фильм снят в черно-белом варианте, возможно, потому что для жителей деревни кроме повинных и безвинных больше никого не существует. Греховность и святость - основания их картины мира. Дети видят и чувствуют больше, чем то мыслят взрослые и их слепота к своим отпрыскам аукнется в будущем. в техническом плане всё идеально – работа оператора, визуальный ряд, прекрасно выстроенная стильная картинка, темп повествования медлительный, кино полностью диалоговое, оно состоит из образов, но нет личностей, потому многим будет нечего ассоциировать. Актерские работы способны впечатлить. Больше всех мне запомнились дети - Леонард Проксауф (Мартин), Мария-Виктория Драгуш и Мильян Шателейн. Кристиан Фридель в роли школьного учителя, в кадре он появляется редко, но если появляется, то способен проявить очарование простоты. Из всех героев он мне приглянулся также, как и дети. Поколение, в будущем превратившее полмира в руины. Каждый из актёров заслуживает того внимания, и тех частиц хронометража, что отведены для их раскрытия. Самое страшное, что в ужас на их лицах и искреннюю преданность стороне зла невозможно сыграть, без малейшего представления о том, почему такое в мире происходит. Не все это осознают, даже в тридцать лет. В качестве вывода. При всех технических достоинствах и хорошей актёрской игре, фильм вышел сухим, схематичным, будто бы по учебнику. Режиссер увлекся деталями, но забыл главное - сделать так, чтобы это увлекало и зрителя. При этом Ханеке не пришел к каким-то выходящим за пределы обычных клише выводам. Мне такого рода картины нравятся, но когда в них есть что-то большее чем просто следование шаблону. Триер сумел меня поразить своим 'Антихристом'. Ханеке дал пищу для размышлений и миллион смыслов, но не показал, какой из них в основе. Советую к знакомству ценителям фестивального кино. Всем здоровья, мира и хорошего кино.

Дети. Они - будущее; что в них будет вложено, то затем проявиться в рамках отдельной личности или целого народа. «Белая лента» Михаэля Ханеке рассказывает историю нескольких семей накануне Первой Мировой войны, а также о воспитании, которое дается детям в этих семьях. С самого юного возраста эти ребята подвергаются насилию как телесному, так и нравственному. Ожесточение и скрытая злоба проступают в детских чертах. Что будет с этим поколением, которое ходит по тонкой жердочке, давая Богу возможность себя убить? Кто виноват? Родители или система воспитания юного поколения, которая складывалась годами или суровая предвоенная атмосфера. Нельзя сказать однозначно: тысячи причин - итог один. Те дети, которые ходили с белой лентой на плече или в волосах, когда-нибудь повяжут другую ленту иного цвета на тоже плечо. Таким образом, сюжет картины уходит на задний план, в центре внимания же - жестокость, которая после лет долготерпения должна найти выход. Об это в фильме Ханеке «Белая лента». 8 из 10

Авторское кино. Тихое, немного нервное, правдивое, животворящее. Трагедия, которая не отпускает после просмотра. Трагедия, после просмотра заставляющая зрителя понявшего, зрителя искреннего стать лучше; заставляющая пройти через чистилище, представленное режиссером, и понять, как стоит жить человеку. Если на пути к этому пониманию вы боитесь чистилища, боитесь скуки, если вам суетно и некомфортно на тихих длинных фильмах, не беритесь. Не поможет. Внимание! Далее о сюжете. Только для тех, кто видел фильм! Наши критики глупо спешат в своих рецензиях осмыслить фильм, прокричать о его главной идее. Не читайте. Начните смотреть «Белую ленту» с чистого листа. В том числе без ознакомления с нижеприведенным мнением. Когда-то люди жили во времена Достоевского. Когда-то люди могли приходить к Достоевскому со своими бедами. Мы считаем, что наше время не дало достоевских. Чеховский дядя Ваня всё мечтал кем-то стать, но стал только дядей Ваней. Оборачиваемся вокруг, и оказывается, среди нас живет великий гуманист – театральный режиссер Лев Додин. Забыли «Бесов», не прочитали, не вынесли урока – Додин ставит в своем МДТ – Театре Европы «Бесов» и на 9-часовом спектакле зрители высиживают урок до конца. Забыли о ГУЛАГЕ – Додин ставит «Жизнь и судьба» Гроссмана. Фон Триер снимает «Рассекая волны» о великой жертвенной любви, но почему-то его героиня объявляется сумасшедшей. Ханеке снимает «Белую ленту» и мне становится легче. Среди нас живет великий гуманист: он наш современник, он мыслит в одно время с нами, и мы можем видеть, как он живет. Он снимает фильм не ради денег – у его фильма нет и не будет широкого проката. Он снимает фильм не ради самоудовлетворения. Ханеке снимает фильм ради всего мира. Потому что редко какой человек пробует замахнуться на весь мир. Потому что страшно: современный мир в ответ грозится объявить попытки гуманиста пафосной и старомодной дурью. Но Додин не боится ездить с абрамовскими «Братьями и сёстрами» по всему миру и обращает внимание: русскую послевоенную деревню понимают и в Европе, и в Америке. При этом Додин постоянно извиняется («сейчас это не принято») за свои слова о добросердечии и милосердии. Ведь эти слова считаются чем-то неприличным. К сожалению, для многих «Белая лента» - скучный фильм о морали. То есть фильм о добросердечии, милосердии не всегда может помочь людям безнравственным стать нравственными. Для Ханеке безнравственность – это не обязательно инцест, для него практически весь наш мир – безнравственный, потому что мы завидуем, подличаем, издеваемся, грубим. Человек, позволяющий себе поднять голос в транспорте на кондуктора – это человек безнравственный. Понимание этого приходит только после «Белой ленты». Ханеке берет высокую планку и хочется, чтобы до этой планки дорос зритель, нахамивший кондуктору. Но этот зритель, вполне возможно, после «Белой ленты» даже не подумает о себе. Но Ханеке не был бы Ханеке, если бы снимал лишь о фашизме. Он снимает фильм о всех нас. И бьет в того, кто может позволить нагрубить маме или обидеть любимого человека. Ханеке снимает исторический фильм – да, это отдельный разговор. Ханеке снимает глубоко личный фильм – про конкретных людей, про себя. Гуманист Ханеке в своей жизни понял, что такое – жить нравственно. Понял, к счастью, без помощи политиков да пасторов. Понял, как художник. И делится этим пониманием с нами. Удается ли ему повязать белую ленту зрителю? На своем опыте отвечаю – удается. Искусство обязано делать человека лучше и в этом плане «Белая лента» - одно из лучших произведений искусства, созданное в последние годы. Призывам церкви к милосердию я не верю. Потому что не вижу милосердия в церкви. Призывам Ханеке я верю. Я могу менять свое отношение к окружающим, я могу быть лучше. Можно жить по накатанной, замечая мерзости, но не анализируя их. Благодаря Ханеке, анализ прокручивается в голове еще несколько дней после просмотра фильма. Анализ приводит к тому, что ты понимаешь, как это стыдно – жить мерзко и безнравственно. Понимаешь, что жить надо иначе. Мне в 21 веке не хватало гуманиста. У меня была потребность в совместном анализе действительности. Потребность удовлетворяли режиссеры-европейцы Лев Додин да фон Триер. После и благодаря «Пианистки» и «Белой ленты» к их числу я прибавляю имя Михаеле Ханеке. Мне легче жить с осознанием того, что я современник людей, которые не боятся в нашем веке говорить о нравственности, которые невольно меняют к лучшему если не мир, то лично меня. Пшеничное поле неспокойно. Постоянно дует ветер. Пастор знает, для чего пришел к нему учитель. Пастор не торопясь закрывает окна, чтобы ветер не ворвался в дом и чтобы никто не услышал учителя. Отец паствы и отец своих детей должен знать, что катастрофа близится, но он боится. Боится скорее не за своих озверелых детей – боится за себя. Ему стыдно признаться, что он воспитал гаденышей. Сами гаденыши уже не будут знать чувства стыда. Деревню из «Белой ленты» триеровская Грейс вполне справедливо могла бы расстрелять. Да только не всех, к счастью. Ева благодарит своего жениха робким поцелуем – и это красиво. Один из младших сыновей пастора приносит своему папе клетку с птичкой, потому что папа грустный. Этот малыш любит своего папу, и он никогда не насадит птицу на ножницы. Ханеке даёт надежду. И надежда эта вполне сбыточная, потому что школьный учитель со своей женой могут дать миру такого гуманиста, как Ханеке. А Германия может покаяться за свои грехи и жить через 65 лет после своего проигрыша в достатке. Россия до сих пор не покаялась за ГУЛАГ и Сталина и через 65 лет после победы сами знаете, где живет. У нас есть режиссеры, которые снимут такие фильмы, как «Чтец», «Нюрнбергский процесс», «Белая лента»? В театре на всех про всех – лишь Додин не боится этой темы. А в кино? Эту тему нельзя замалчивать, об этом надо говорить, рассуждать, за это надо просить прощения. 10 из 10

Австрийский мизантроп Михаэль Ханеке - наверно самый актуальный режиссёр нашего времени, идеально отображающий процессы, происходящие с современным человеком. Соединяя в себе: и жёсткую критичность Фон Триера, и обманчивую недосказанность Линча, и отстранённую холодность братьев Коэн, он мог бы спокойно заменить их всех - если бы они вдруг исчезли. Но заменить этого седовласого киномастера, вряд ли было бы возможным. Недаром каннское жюри(наверно, там тоже не дураки сидят), из года в год, одаривает его самыми высокими фестивальными наградами... Его последняя, на сегодняшний день, режиссёрская работа - фильм 'Белая лента', стал не только его самым большим триумфом за карьеру, но и явился своеобразной квинтэссенцией всего творческого пути маэстро. Из ленты в ленту, он долго и уверенно шёл к всеобъёмному авторскому высказыванию, излишне повторяясь в отрабатывании художественных приёмов. Но этих 'тренировок' хватило, чтобы снять свой главный и возможно самый идеальный фильм. Тут органично абсолютно всё - от чёрно-белой 'псевдохроникальной' палитры визуального строя, до филигранной фиксации каждого кадра умелым операторским окуляром. Атмосфера бесчувственности и жестокосердия просто угнетает, как и 'ледяной' протестантский уклад жизни героев. При наличии в сюжете пастыря, зрителя не оставляет ощущение какой-то богооставленности деревни. Ханеке погружает нас в Ад человеческого бытия, вытаскивая на поверхность, скупость любви и низость природного эго. Но режиссёр не стремиться заглянуть в души своих персонажей и прилюдно их обозреть, он предлагает это сделать нам самим, оставляя домысливать самый широкий спектр пертурбаций сюжета. Австриец чётко расставляет акценты и препарирует истоки зла. Умнее многих своих коллег, он не превращает насилие в экранную забаву, оставляя за кадром момент преступлений. Также режиссёр закономерно сравнивает в этом фильме, социальный патриархат общины с иными авторитарными режимами. Философия кинематографа не должна порождать ответов, что в финале этого фильма и происходит, но она должна давать сознанию зрителя направление, пусть при этом и вынося ему самому безрадостный приговор... 8 из 10

Маленький баронат на севере Германии. Канун первой мировой. До Пивного путча чуть менее 10 лет, до «Ночи длинных ножей» около 20. В условиях жестокого и авторитарного воспитания живут дети местного пастора. Священник пытается привить отпрыскам идеалы благочестия, не гнушаясь насильственных методов. А тем временем по селу прокатывается череда жестоких событий, первым из которых становится подстроенный несчастный случай с местным врачом. Именно этим событием и «встречает» зрителя фильм «Белая лента». Вся последующая запутанная история условно делится на две части. С одной стороны освещается жизнь сельского учителя, от лица которого и ведется повествование. С другой, события происходящие в самом селе, делящиеся в свою очередь на маленькие истории о жизни разных людей, периодически перекликающиеся между собой. Деление это, как я уже оговорился, весьма условное, просто сама история романа учителя с девушкой из соседней деревни стоит особняком от остальных перипетий фильма. Этот роман словно находится вне жестоких событий, разворачивающихся вокруг. При этом, как и полагается тому историческому периоду, ухаживания учителя за возлюбленной выглядят целомудренными и благочестивыми, что так резко контрастирует с бытом многих других героев картины. Ханеке выстроил свой фильм таким образом, что перед зрителем предстают уклады общества того времени, и их «грязная» изнанка. Так, уважаемый всеми доктор на поверку оказывается похотливым циником, запросто насилующим родную дочь и скрывающим от общества наличие своего незаконнорожденного сына. Странно, что многие ругают режиссера за «сухость» картины. Сюжет развивается достаточно плавно (и это при том, что изначально происходящие события никак между собой не связаны), а рассказчик подробно вводит зрителя в курс дела. Еще одной особенностью фильма, которую часто критикуют, является открытый конец. Вернее сказать, он даже и не открытый, просто фильм выстроен как повесть от одного лица, и все, что осталось от него скрытым, так и останется загадкой для зрителя. Связанны ли между собой зловещие преступления, или каждое совершено отдельным лицом, каждый волен делать предположения сам. Главным подтекстом фильма является быт и особенности воспитания детишек пастора. Выращенные в чрезвычайной строгости, в душе они копили злобу и жестокость. Способны ли они были на ужасные злодейства или же нет? Именно этот вопрос ставит перед зрителем открытая концовка. Так или иначе, но события, разворачивающиеся в семье пастора и в деревне, навсегда формируют характеры этих детей. Многие усмотрели в этом намек на корни идеологии будущих Национал-социалистов, их образованность в купе с решительностью, жесткостью и жестокостью. Недаром события фильма обрываются с началом первой мировой, началом очень важного исторического периода для Германии и всего мира. Фильм снят в черно-белом формате, что придает ему атмосферу того времени, цвета не позволяют отвлекаться на визуальную сторону, концентрируя внимание на сюжете. «Белая лента» - это глубоко символичный фильм, в нем много аллегорий и метафор, вроде распятой дочерью священнослужителя канарейки. Игра актеров на высоте, при этом в фильме нет киношных красавцев, герои выглядят как обычные люди. Оценка: Серьезное и взрослое кино, демонстрирующее зрителю уклады немецкого общества в период предвещающий правление нацистов. Вопросы, поднятые в картине, так и остаются до конца не раскрытыми. Ханеке предлагает зрителю самостоятельно оценить все, что он показал. 9 из 10

Мой университетский преподаватель по истории стран Европы и Америки однажды сказал: «Как вы думаете, кто изобрел маргарин? Конечно немцы!». И этой фразой он выразил все свое отношение к этой нации рациональных и упорядоченных людей. В «Белой ленте» Ханеке я их узнала. Есть некие моменты и черты, присущие представителю любой нации, но в этом фильме они приобретают какой-то особенный национальный оттенок и привкус. Очень сложно говорить об этом фильме. Он наполнен символами и деталями, которые каждый волен трактовать по-своему. Поначалу, когда я осмысливала это кино, мне казалось, что в нем слишком много загадок и слишком мало отгадок. Но позже родился риторический вопрос: а так ли это важно? Скорее всего, мысль автора глубже и глобальнее, чем придумает самый искушенный в решении головоломок мозг. Но приятно то, что автор не заигрывает со зрителем, не вкладывает в его голову готовых решений. В общем, кино не для «поколения ЕГЭ». Эта небольшая патриархальная немецкая деревня, где царит веками заведенный порядок, которому следуют все: от барона до самого последнего крестьянина, на поверку оказывается настоящим «тихим омутом», «Потёмкинской деревней», где за красивым лакированным фасадом происходит разруха и распад. Лицемерие, скрытое насилие. Все старожилы об этом знают, но не выказывают явного любопытства к происходящего за чужими ставнями и тем более не испытывают страха. Смутное беспокойство ощущают только не местные, те, кого судьба забросила в этот внешне тихий уголок в уже сознательном возрасте. Рассказ ведется от имени учителя школы – единственного «живого», внутренне свободного и однозначно положительного персонажа на всю округу. Не думаю, что режиссер сознательно подводит зрителя к мысли «сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст», то есть, сегодня ты – домашний таран, а завтра твои наклонности разовьются в масштабах страны. Думаю, такой мысли тут попросту не может быть. Ханеке – немец, хоть и гражданин Австрии. А для немца любой намек на то, что его предки развязали кошмарную по своим масштабам войну, очень болезненное дело. Не думаю, что это фильм-оправдание или фильм-исследование корней явления под названием фашизм и тех черт «нации маргарина», что легли в его основу. Это философская притча про некий микрокосм, порожденный ханжеством, лицемерием и бездуховностью. Ну вот, типа, как церковь есть, а Бога в ней – нет. Хотя, кто его знает? Ханеке – еще тот любитель покопаться в душевных ранах.