отзывы и рeцензии

Морфий: отзывы и рeцензии

Главная причина отрицательных оценок данного фильма, пожалуй, заключается неправильном его позиционировании и, соответственно, неверных ожиданиях. Фильм претендует на то, чтобы быть художественным, но здесь вы не найдете каких-то особых достижений в плане раскрытия героев, их характеров и взаимоотношений, глубокой атмосферы или же достоверности исторических событий. История построена линейно, держится в целом на приёме сопоставления контрастов и заканчивается очевидным образом, что оставляет послевкусие как от чего-то чересчур простого, буквального, не слишком проработанного, неживого. Но если взглянуть на эти же черты с другой стороны, они же оказываются главными достоинствами киноленты. «Морфий» достоверно передаёт последствия употребления наркотика, основные события, кадры фильма как бы 'подвешены' к этому веществу, являются наглядными иллюстрациями к его роли в человеческой жизни. И если смотреть на произведение так, то становится понятно, что перед нами по сути анализ действительного взаимоотношения наркотика и человека, без каких-либо прикрас и сантиментов. Морфий - это вещество, которое приводит к сильнейшей зависимости, сопровождаемой психическими изменениями, и к скорой и неизбежной смерти, а вовсе не инструмент просветления, забвение для личностей тонкой душевной организации, лучший друг, возбудитель безбашенного веселья, дьявольский препарат и тому подобные несуразицы. Этот раздувшийся донельзя романтический ореол вокруг наркотических веществ стараниями поколений представителей неформальной культуры должен иметь какой-то противовес, и «Морфий» исполняет важную задачу, показывая определенную долю истины относительно наркотиков. Прозрачный раствор, непреодолимые ломки и выстрел в голову - чего же боле?

Данный фильм является одним из последних, снятых Алексеем Балабановым. Говорят, он не слишком похож на рассказ, на котором основан. Но я не читал Булгакова, поэтому мне всё равно. Из прочих фильмов этого режиссёра я смотрел, пожалуй, только 'Брата' и 'Брата 2'. И по-моему, 'Морфий' весьма схож с ними. Здесь тоже показывается обыденная российская действительность глазами молодого парня. Причём показывается в каком-то пессимистическом ключе. Даже можно сказать в стиле 'безысходность'. Тусклые унылые серые, хотя может где-то и красивые, пейзажи. Загадочный взгляд Сергея Бодрова/Леонида Бичевина как-будто в пустоту, с сигаретой во рту меж пальцев. Попытка, наверное, в чём-то обличить происходящее, показать с какой-то особой, может быть даже неподдающейся объяснению, точки зрения. И некоторые повседневно-эротические сцены, присутствующие как выражение чего-то неизбежного, но не заслуживающего большого внимания. Как не трудно догадаться, фильм посвящён уходу в другую реальность с помощью такого медицинского вещества, как морфий. Как это иногда бывает, лекарство убивает, просто говоря. Именно это происходит с главным героем. Это провал. Из целеустремлённого молодого перспективного, хотя и недавно, по-видимому, окончившего учебное заведение, но всё же достаточно уверенного в себе юноши, пусть даже в чём-то равнодушного, быть может, например, в силу своей профессии, доктор Поляков превращается на наших глазах в какого-то жалкого разочаровавшегося в жизни наркомана. Но почему? Из-за какого-то там психотропа? Наверное, слабой стороной этого фильма является то, что он оставляет за кадром слишком многое. А именно то, что, в сущности, никакой не морфий, а что-то более значимое, какой-то злой рок является главным активным компонентом в данной истории. Пожалуй, это-то мне и не нравится, что здесь, что в 'Брате' - то, что не то что не даются ответы на затронутые вопросы, но и ни намёка на них. Вот уж где подлинный артхаус, а мы думали, что это просто драматические фильмы. Есть, конечно, моменты, отсылающие нас к более высокой - общественной - реальности (пребывание в гостях, посещение храма), но они, на мой взгляд, не слишком убедительны. Время революции берётся в фильме - время преобразований, а точнее - сплошных падений; время, когда уклад жизни россиян меняется кардинально. Россия ввергается в длительную утомительную и бессмысленную эпоху атеизма, материализма и так называемого диктата пролетариата и прочего такого. А вместе со страной в целом и наш герой, который призван лечить, но вместо этого, хоть и ненароком, творит в итоге нечто противоположное, заодно впадая в зависимость от злосчастного препарата, - в честь которого назван фильм и который, по сути, является лишь катализатором того, что и так происходило бы, вероятно, - способствующего его деградации; и ведя беспорядочные половые связи (впрочем, княгиня, которую сыграла Катарина Радивоевич, весьма обаятельна и великолепна в качестве озабоченной вдовы). Концовка фильма, если подумать, является вполне закономерной и обоснованной; но это только если подумать, потому что, как я уже и написал, увы, нам не показывается многое или показывается мельком. Зато добро пожаловать всем, кто любит посмотреть на проведение хирургических операций - они показаны довольно подробно. Наряду с лесами-полями, снегом, трущобами - словом, Россией, какая она есть. Интересный фильм, но как-будто неполноценный какой-то. Оценка нестрогая, скорее ставлю её для формальности. 7 из 10

Балабанов, несомненно, был единственным режиссёром-художником в современной России, который мог трансформировать и время, и место, и отношения в одну большую литературно-восприимчивую повесть, которую было бы крайне увлекательно лицезреть, даже несмотря на откровенно вызывающие сцены, тему человеческого отмирания и крайне затемнённый взгляд даже на светлые полосы. Эпохальные “Про уродов и людей” и “Морфий” среди балабановских работ стоят для меня особняком, прежде всего, из-за их исторического изображения, построенного на какой-то безответной любви к сюжету и самой литературе. Трудно моментально вспомнить, где революционная Россия показывалась бы с таким упоением и художественным шармом. Но, как и всё творческое наследие мастера, критиками “Морфий” был и восхвалён до небес (что чуть ближе к истине), и опрокинут до самых низов (что является позицией самих низменных). Какая бы лента Балабанова не выходила на экран, на неё набрасывались с бешеными коршуновскими глазами, дабы найти очередной изъян, очередное несогласие, за которое можно нелепейшим образом разносить в пух и прах. В каком-то смысле даже хорошо, что режиссёр не дожил до сегодняшнего абсурда, а смог застать только его истоки, ибо если тогда борьба прикрывалась ещё моралью, человечностью и историей, то теперь сопротивление любому творческому взгляду идёт только лживыми методами дискредитации. Так что “Морфию” ещё повезло, что за “образвеликойроссии” и “славноесоветскоепрошлое” он не получил за шиворот настоящий и объёмный ушат грязи. У доктора Полякова, прибывшего служить в деревню, есть даже фамилия. Ну а то, что он умеет и испытывает действительное стремление к жизни, так и вообще вопросов не вызывает. Несомненный талант. Однако деревня как стояла, так и стоит покосившись, сколько бы революций за ней не происходило (уверен, она всё там же). И служат там такие же фельдшер и медсестры. И ходят призраки, потерявшие концы жизни и давно забывшие, как должны выглядеть душа и тело. Морфий выглядит как спасение, благо его там предостаточно, будто бы жизнь сама знает, что выхода у неё нет. Конечно, трудно представить, что Балабанов будет сопротивляться такому течению. Ровно также, что он будет следовать Булгакову, у которого герои отобраны и безоговорочно согласится с Бодровым-младшим, после гибели которого остался сценарий данной ленты. Режиссёр намеренно ведёт героя в один конец, параллельно уничтожая в пожаре придворный лоск уходящей России, стреляя в еврейско-коммунистическое будущее, завлекая с собой серых мышей, которым до этого было невдомёк, что жизни-то и нет, как таковой. Чем при этом не иносказательный реверанс в сторону любимых и “по-братски” знакомых девяностых? “Нет никаких классов - есть только больные и здоровые”... Едва ли не лучшая цитата из современного российского кинематографа. Причём по Балабанову, вторые с течением времени превращаются в первых. Какая разница, что за эпоха за стеклом и как туго набиты твои карманы? Зачем заискивать со зрителем? Побег из реальности в небытиё тоже имеет художественную ценность, равно как и является выходом для решения множественных проблем. Искать наслаждение лучше не в механике жизни, а в её внешней красоте, где даже самое отвратительное имеет свой западающий в душу окрас.

Меня игла пронзит прямо в сердце, Меня придавит на смерть колесо, Косяк мне жгет глаза, словно солнце И красный мак сотрет меня в песок. (Сектор Газа – «Наркоман») К творчеству гражданина Булгакова отношусь двояко. Одни произведения вызывают неподдельный интерес («Записки юного врача»; Белая гвардия»), другие вызывают серьёзное недоумение («Мастер и Маргарита»), но надо отдать должное, произведения написаны мастерски - интересный язык, атомные шутки и внимание к деталям. Произведения живут в веках и растасканы на цитаты. В 1999-м году актёр, режиссёр и сценарист Сергей Бодров-младший написал сценарий по сборнику автобиографических рассказов Булгакова «Записки юного врача» и по повести «Морфий». Соединив эти произведения в одно целое, Бодров-младший планировал снимать фильм в 2002-м году и сыграть в нём главную роль. К сожалению этого не случилось по причине его трагической гибели в Кармадонском ущелье. Специфический режиссёр Алексей Балабанов (наверное, единственный российский режиссёр умевший снимать хорошее кино) после прогремевшей в 2007 году скандальной комедии «Груз 200» (бодро и усиленно разоблачавшей родную советскую милицию и вызвавшей шквал воплей счастья и радости среди нашей так называемой интеллигенции), прочитав сценарий своего друга, решил снять по нему фильм. Действие очередного отличного фильма Балабанова разворачивается в 1917 году во время Великой Октябрьской революции. Молодой доктор Михаил Поляков получает назначение на должность земского врача в сельскую больницу. Приехав на место и познакомившись с местным контингентом, доктор приступает к работе. Поначалу дела идут не очень. В первый же рабочий день его первый пациент умирает от дифтерии. Боясь заразиться, доктор просит медсестру сделать ему прививку. В дальнейшем, доктор проявляет себя исключительно талантливо. Успешно проводит сложные операции, тем самым заработав себе хорошую репутацию среди местного населения. Также в рабочее время доктор огуливает пациенток (в приёмном кабинете и в сортире), ворует морфий из аптеки и ширяется в своём кабинете. В свободное от работы время гражданин доктор спит с симпатичной медсестрой, которая старше его лет на 20 (последний раз такую любовь видел в сериале «Американская история ужасов»). Медсестра тоже подсаживается на иглу, поскольку влюблена в этого дурака. Вот такая непростая и насыщенная жизнь у доктора-наркомана, которая заканчивается не очень хорошо. Как и положено у Балабанова фильм мрачный, натуралистический и местами мерзкий. В фильме много ходят и бегают под орущую музыку. Если в «Грузе 200» много ездили и ходили под советскую эстрадную музыку, то в «Морфии» под классическую (беготня под «Кокаинеточку» - это пять). А ещё в фильме совокупляются и много колются морфием. Такой накал страстей понравится далеко не каждому. Актёрский состав подобрали удачно – каждый на своём месте. Главную роль исполнил немного похожий на молодого Булгакова актёр Леонид Бичевин. В предыдущем фильме Балабанова «Груз 200» Бичевин отлично выступил в роли фарцовщика, носящего майку с надписью «СССР». Не подкачал и на этот раз. Получился хорошо. Порадовал Андрей Панин в роли фельдшера. Ранее Панин тоже мощно выступил в балабановской комедии «Жмурки» в роли архитектора. Неплохо выступила любимица Балабанова Ингеборга Дапкунайте в роли влюблённой медсестры. Сергей Гармаш как всегда сыграл самого себя. Также был замечен Алексей Полуян (мент-маньяк из «Груза 200») в эпизодической роли пациента дурдома, предлагавшего главному герою взаймы бутылку водки. Главный злодей получился никакой. Абсолютно ненужный персонаж никак не влияющий на сюжет. Ещё не понравилось то, что красноармейцы в фильме показаны скотами и дегенератами. Не ожидал такого от бывшего советского офицера. Главным недостатком фильма считаю слабый финал. На мой взгляд, можно было придумать концовку поинтересней. «Морфий» категорически противопоказан любителям Булгакова. Фильм имеет мало общего с «Записками юного врача», кроме персонажей и некоторых сюжетных линий. Фильм скорее предназначен для любителей Балабанова. Хотя на него не сильно похоже. 9 из 10

Запомни, это может случиться с каждым из нас, И ты не стой против пули - пули сильнее нас... Иван-Кайф «Инцидент» В уездный город N приехал очередной выпускник медицинского факультета. С саквояжем под мышкой и неуверенным взглядом сквозь стекла очков на всполошенный мир, он поднялся по ступенькам земской больницы, чтобы включить счётчик последнего периода своей жизни, по иронии судьбы, совпавшего с агонией Российской Империи. И при желании постоянно сходящиеся вопреки Евклиду эти параллели можно выделить в отдельное произведение, как и библейские мотивы пути Иешуа Га-Ноцри в самом знаменитом романе Михаила Афанасьевича Булгакова. Но кинопровокатор Алексей Балабанов своим одним из последних фильмов «Морфий» не стал акцентировать внимание на глобальных событиях, вновь и вновь преломляя взгляд на происходящее через разложение своего героя. Если вынести за скобки народные картины режиссера с Сергеем Бодровым (ну и анекдотические «Жмурки», конечно), то всюду с разной глубиной погружения люди превращаются в уродов, а уроды безнадежно пытаются вернуть человеческий облик. И данная лента исключением не стала. Запутанное в бесконечных войнах человечество нашло средство, снимающее боль – первый очищенный алкалоид морфий, названный в честь бога сна. Разумеется, практически сразу была обнаружена зависимость больного, ведущая через абстинентные синдромы к полному распаду личности. Но до самой поры происходящих в картине событий эта болезнь считалась солдатской, а просвещенный ум врача (а в начале двадцатого века врач по определению был интеллектуалом) способен нейтрализовать всю пагубность приобретенной привычки. Герой Леонида Бичевина доктор Поляков стал очередной жертвой этого заблуждения. И момент превращения еще не успевшего распуститься оранжерейного цветка в иссушенный стебель с почерневшими лепестками на нем является самым главным у Балабанова. Ведь человек практически всегда знает, что маленький огонек, мирно тлеющий в уголке печи, в единое мгновение раскинется жаркой стеной, сжигающий с треском и искрами любое препятствие на своем пути, лишь дай ему волю. И где та грань, за которой наступает точка невозврата, вот этот вопрос доводил не один пытливый ум, пытавшимся вопреки знаниям увидеть двигающуюся пулю во время выстрела и успеть отвести дуло от глаз. У кого это бумажный цилиндрик с никотиносодержащей сушеной смесью, у кого – емкость раствора спирта в воде, у кого – пузырек с производной фенантрена, я ведь уже понижаю дозу, скоро совсем брошу, правда-правда. Кафкианскими тропинками брели и доктор Поляков, и его ассистентка Анна Николаевна (Ингеборга Дапкунайте), и фельдшер Горенбург (Юрий Герцман). Разные люди, разная жизнь, разные убеждения, а все пришли к одним финальным титрам немого кино. «КОНЕЦЪ» не принес облегчения опустошенным душам, и у Балабанова не могло быть иной развязки. В отличие от Михаила Булгакова, по чьим рассказам был поставлен фильм. Не в произведении – в жизни. Иначе один из талантливейших русских писателей двадцатого столетия тоже был бы смыт грязными дождевыми струями смутного времени. Но вряд ли очередное предупреждение не играть с тем, что сильнее тебя, и теперь дойдет до души зрителя. Каждая мечта всегда готова сыграть свой реквием.

Алексей Октябринович Балабанов - был своего рода нестандартным режиссером; в его произведения входят культовые фильмы: «Брат», «Брат 2» а так же, довольно таки артхаусные «груз 200», «Про людей и уродов» и т.д. Данный фильм «Морфий», не имеет столь много общего с рассказами М. Булгакова «Записки юного врача», но и не особо отдаляется. Не будем вдавятся в подробности (изменения сюжета, имен и т.п.). Алексей Октябринович добавил в свой фильм: разврат (аморальность), кровь (кишки и мясо). Наш главный герой, молодой врач, по имени Михаил Поляков, назначенный на должность земского врача в сельскую больницу. Время событий 1917-го года, где была всеобщая разруха и революция. Проходя этапы лечения пациентов; Поляков знакомится на практике с суровым врачебным делом во всех его проявлениях, так же и с людскими пороками, которыми он злоупотребляет. Поляков, в силу обстоятельств, не видит в жизни светлой стороны. Он был напуган изменениями: по приезду в мутную, грязную, серую больницу; с дикими суеверными обитателями, и безобразиями анатомии. Он слаб, но старался и при всём желании выглядеть сильными и уверенными в себе, но постоянно тянут себя в болото неблаговидных поступков, жалких помыслов и примитивных желаний. -Хорошее. Хорошее лекарство - морфий. Толька мне кажется Миша, мы от него погибнем. -Глупости Аннушка, - это высшая точка проявления духовной силы человека. Наш молодой врач, находит для себя выход в употреблении морфина - это для него бальзам на душу. Он болен душою. Он понимает все последствия морфина и знает кто такие «Морфинисты», но ему все равно; не признает себя им, для него главное лечение. Он самоотверженно лечит людей, как себя духовно морфием и развратом… Социопатов в пол страны Читая рецензии некоторых пользователей, я заметил одну из проблем картины - главному герою нахватает лиричности (мол, не по книжке). Да, поддерживаю. По ходу фильма главный герой был довольно таки хладнокровным. Возможно, нахватает лирического монолога. Я предполагаю, что ярый реалист Балабанов думал иначе (Отставить сопли!). Скорей всего, это связано с суровым менталитетом начала ХХ века. Подводя итоги; фильм, несомненно, вызывает восторг; виной тому быт в сельской местности описан детально, с множеством любовно поставленных вещей - способствует к погружению в изумительную атмосферу картины. Творение Балабанова изумляет удивительным реализм; добавляет ко всему этому эпизоды с кровавыми операциями (Впечатлительные и слабонервные, советую вам обходить «морфий» стороной, ибо пукан ваш будет гореть ярким пламенем по просмотру ленты). Не оставил равнодушным и актерский состав, особенно Леонид Бичевин справился с ролью отлично, показывая реалистичный «абстинентный синдром» (ломка). Визуалам и ценителям хорошего фильма, к просмотру. 9 из 10

Поздняя осень 1917-ого. Великая держава стоит на пороге больших перемен и невиданных потрясений. Впереди жестокая и кровавая Гражданская война. Но нечего этого не знают провинциальные люди. Их уклад не изменен и живут они лишь своими мелкими радостями и заботами. Однажды в их городок приезжает молодой столичный доктор Михаил Алексеевич Поляков. Для местных это становится целым событием, так как тамошние жители состоят в основном из неграмотных крестьян, которые самолечением раньше времени изводят себя в могилы. Теперь все надеются на нового доктора. А сам Поляков, во время спасения больного дабы защитится от заразы, просит медсестру сделать ему укол морфия. За одним следует второй, третий и так далее. Спустя некоторое количество времени доктор обзаводится сразу несколькими любовницами. А так же, незаметно для всех и самого себя, превращается из многообещающего молодого специалиста в опустившегося наркомана. И как апофеоз всего –приходит известие об Октябрьской Революции… Спи, мой мальчик милый, за окошком стужа, Намело сугробы у нашего крыльца. Я любовник мамин, а она у мужа Старого, седого - твоего отца. Так сказали люди, я любовник мамин, Но не знают люди о моей любви. Не смотри ж, мой мальчик, синими глазами, И в темноте напрасно маму не зови… (А. Вертинский) «Морфiй» снят Алексеем Октябриновичем Балабановым по сценарию Сергея Бодрова-мл. По слухам он сам собирался ставить картину, и сыграть в ней главную роль, но отложил запуск проекта на неопределённое время. Потом его не стало, и сценарий написанный им по мотивам дневниковых записей Михаила Афанасьевича Булгакова и его же одноимённого рассказа –был заброшен. Вспомнил о его существовании одиозный режиссёр в конце нулевых, а заняться его экранизацией решил сразу после нашумевшей «чернухи» «Груз 200». Собрав традиционную для себя группу актёров, и прежнюю съёмочную группу, он снял очередной фильм «о том как жить нельзя». Но на этот раз местом действия стала российская глубинка накануне Великой Октябрьской Социалистической. А в центре сюжета молодой интеллигент - доктор. Который в перерывах между операциями (разумеется показанными во всех подробностях и со смакованием кровавых и тошнотворных эпизодов), придаётся сексуальным утехам со своими любовницами. Их целых три: первая - местная разорившаяся богачка –графиня, две другие – медсёстры их больницы. Одну из них сыграла красавица-литовка Ингеборга Дапкунайте (до этого сотрудничавшая с режиссёром на «Войне»). Самого Полякова сыграл молодой актёр Леонид Бечевин ( дебютировавший в «Грузе 200»). Отметились в небольших ролях и Светлана Письмиченко (Пелагея Ивановна), Сергей Гармаш ( зажиточный помещик Сиборевский) и Андрей Панин (местный фельдшер Анатолий Лукич). У последнего более крупная, в сравнении с прочими роль. Или так кажется из за того, что у него больше диалогов? Очень понравилась мне его работа в картине. Сумел сыграть маленького, нечего не в силах изменить в сельском жизненном укладе, человека медицины для которого уже нечто не имеет значения. Запомнилась его реплика про больных («-Это хорошо что вы приехали, а то нам приходится многих заболевших отправлять…в город»). Понятно, что хотел он сказать другое слово, то от которого веет холодом…Вот на таких недомолвках и полутонах Андрей Панин и сыграл своего фельдшера, словно сошедшего на экран со страниц чеховских пьес. Этакий уездный доктор города N. Все остальные –воспринимаются как фон. Они подобно многочисленным пациентам Полякова- приходят из неоткуда и уходят в некуда… Из всё тех же больных особо запоминаются несколько. Это девушка которую привезли страдающей от диких мучений в связи с обезображиванием ноги (несчастная попала в льняной станок), и совсем ещё девочка –подросток, которой доктор резал горло и вставлял серебряную трубку что бы та не задохнулась. Если вторая операция показана была предельно деликатно, то первая –способна удовлетворить садистские запросы фанатов «Пилы». В мельчайших подробностях нам показывают как происходит ампутация изуродованной конечности (кровь текущая из перебитых артерий по мясу, отпиливание кости). Выглядит это просто омерзительно. И данное кино из за таких вот «шокирующих» сцен действительно лучше не показывать слабонервным и беременным. Кстати, тут будут и роды. Стараниями героя удалось спасти и мать и ребёнка, и выглядит это тоже не слишком привлекательно. Чего удивляться, что от такой работы молодой парень пристрастился к наркотику? Тут у любого крыша поедет! Детям же, этот фильм не покажешь из за достаточно откровенных эротических сцен. Сперва Поляков занимается «любовью» с графиней на полу подсобки помещичьей усадьбы героя Гармаша, затем несколько раз имеет «сестру милосердия» Анну (Дапкунайте, надо сказать довольно раскована в плане «обножёнки»), а после её подруга, стоя голышом на коленях, делает Полякову чувственный минет. Снято это так, словно Балабанов воплощал свои тайные эротические фантазии. И это лучшее что есть в картине. Скажем так: если убрать из фильма секс и «расчленёнку», а так же откровенное демонстрирование того, как надо правильно «бадяжить» и колоть морфин, то очередному опусу скандального режиссёра будет завлекать зрителя нечем. А так, из за желания увидеть сцены с мясом и «мягкой порнушкой», люди глядишь и посмотрят новый фильм о вреде наркотиков. И может даже сделают из него какие то выводы. Лично я сделал следующие: Балабанов остался верен себе. Но увы, он что называется –исписался. Сценарий не содержит какой то глубины или сильной драмы. История молодого врача превратившегося за пару месяцев в жалкого «морфиниста», для которого пуля в висок –как средство спасения от мучений вызванных ломкой- больно поверхностная. Вероятно если бы картину лет десять назад поставил сам «герой нашего времени» Бодров-мл, то многое там было бы иначе. И критика встретила бы новую ленту любимца публики более благосклонно, чем эпатаж одиозного создателя «Про Уродов и Людей» и «Жмурок». В сравнении с первым –«Морфiй» проигрывает в плане стилизации. Со вторым – в плане юмора. Иронии в фильме нет, всё предельно серьёзно. Даже «чёрный юмор», увы не завезли (если не считать слова вооружённой матросни –«Нечего, сейчас мы их вылечим…»-обращённую к врачу психбольницы откуда спровоцировав вероятную расправу над душевнобольными, сбегает похитив склянку с морфием герой). Снят фильм просто и без каких бы то ни было изысков. Операторская работа и монтаж абсолютно нечем не выделяются от уровня «теле-кино». Разве что плёнка, видно киношная…В качестве саундтрека –звучат музыкальные композиции «серебряного века», в числе которых имеются несколько песен Александра Вертинского. «Кокаинистка» вообще стала своеобразным лейт-мотивом всего фильма, и знакомый ритм звучит всякий раз, перед тем как наш добрый доктор решает «шырнуться». Вот и всё что есть в данной ленте снятой по прозе Булгакова. Стоит ли говорить, что изначально я рассчитывал на куда как большее… 6 из 10

ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ Мне кажется, что творцами не рождаются. По-моему, тут все происходит так: некий человек сначала по-человечески возникает и живет как все - ест, пьет, строит планы на будущее, ходит на работу и т.д. Все это длится до определенного момента...Потом он вдруг натыкается на некую преграду, и она рушит все его привычные понятия о жизни. Он не был готов к такой неожиданной встрече и не знает как себя вести. Все его попытки контакта с тем «нечто», что возникло прямо у него перед носом, разбиваются о беспристрастную безмолвную каменную стену. Он в панике, потому что его смелый разум и высокий дух оказываются бесполезными орудиям в битве с пустотой. Он начинает озираться и замечает, что эта пустота присутствует всюду - в вещах, природе, идеях, людях. Она поглотила все, но никто ее не замечает, ибо каждый считает свою жизнь наполненной какими-то важными целями и идеалами (коммунистическими равенства или капиталистическими обогащения - не имеет значения). Человек остается один на один с ничто...И тогда у него возникает выбор. ВЫБОР №1. Для Алексея Балабанова такая ситуация, возможно, возникла впервые во времена его службы в Афганистане в начале 80-х и после повторилась в бандитском Петербурге 90-х. Но после встречи с «реальностью» он не опустил руки, не стал свободным предпринимателем и не покончил с собой (одно от другого отстоит не так далеко), а решил бороться и преодолевать темноту с помощью искусства. Он целиком прошел этот путь. В его творческой эволюции можно четко увидеть несколько этапов. На первом он еще звал на подмогу великих литераторов, когда-то столкнувшихся с той же проблемой (Замок, Счастливые дни). На втором - он уже сам создает сценарии, в которых реальность опровергается черным юмором (Жмурки), любовью (Мне не больно), искусством (Про уродов и людей), героизмом (Война). На третьем – чувство ужаса достигает максимума и колоссальная тень реальности затмевает все (Груз 200, Кочегар, Морфий). Четвертый - освобождение от реальности и преодоление смерти (Я тоже хочу). Мне кажется, что этот путь - труден и тернист, но сама возможность его существования уже дает надежду. ВЫБОР №2 Вполне естественно, что не каждый поступает так, как Алексей Октябринович. Ибо в тот же момент, когда человек вдруг осознает безвыходное свое положение - перед ним также появляется искус. Действительно! Если завтра не наступит, ответственность за проступки отсутствует, мир тонет в собственном безумии, то... почему бы и не сбежать от него?! А в этом нам всегда поможет верная союзница - слепая страсть. Разве кто-то может осудить человека за то, что тот хочет оставить те невыносимые условия, в которых он вынужденно существует? Холод, грязь, нищета, отчаяние, одиночество, безысходность. Так и доктор Поляков, не сумев преодолеть силу тяжких обстоятельств, бежит... сначала от больных, потом от себя и наконец от жизни. Не в силах более выносить обволакивающей его пустоты... oн сам становится ею! Так же поступают и многие из нас (заменяя «нормальной жизнью» самоубийство). Каждый приносит свой кирпичик безумия и пристраивает его к тому сумасшедшему дому, который мы для себя построили. БЕСКОНЕЧНАЯ ТРАГЕДИЯ Несмотря на то, что действие фильма разворачивается в начале прошлого века, убрав несколько декораций и лошадей, можно смело выдавать его за историю сегодняшнего дня, разворачивающуюся где-то в провинциальной России. Тон и настроение тогдашней эпохи, блестяще отраженные в фильме, не претерпели за столетие никаких изменений (мировые войны, великие революции, научные открытия их не трогают). Так жили тогда. Так живут и сейчас. Будущее туманно. Но и в глубоком прошлом сложно найти нечто иное. С подобным настроением можно встретиться даже у самой просвещенной, развитой и цивилизованной нации. Чтобы защититься от него они и создали себе Богов... Их морфей – выдуманный…а наш – настоящий. «Послушай, что вещает народная мудрость греков. Ходит стародавнее предание, что царь Мидас долгое время гонялся по лесам за мудрым Силеном, спутником Диониса, и не мог изловить его. Когда он наконец попал ему в руки, царь спросил, что для человека наилучшее и наипредпочтительнейшее. Упорно и недвижно молчал демон; наконец, принуждаемый царем, он с раскатистым хохотом разразился такими словами: «Злополучный однодневный род, дети случая и нужды, что заставляешь ты меня сказать тебе то, чего полезнее было бы тебе не слышать? Наилучшее для тебя вполне недостижимо: не родиться, не быть вовсе, быть ничем. А второе по достоинству для тебя – скоро умереть.» Ницше. «Рождение трагедии из духа музыки».

Самый распространенный наркотик 19-го и начала 20 века сильнее всего пустил корни, как ни странно, в медицинской среде. До конца 19-го века морфин считался и вовсе лечащим средством, которым активно пичкали солдат на полях сражений, а тех после возвращений домой ждали никому тогда еще неизвестные ломки. И даже после открытия пагубных свойств этого вещества еще некоторое время считалось, что опытный врач время от времени может принимать его без вреда для здоровья, так как лучше всех осведомлен с его особенностями. Одним из самых известных морфинистов в мировой культуре был Михаил Булгаков, пристрастившийся к наркотику в 1917 году во время врачебной практики в российской глубинке. Этот опыт и некоторые другие яркие происшествия и легли в основу частично биографических цикла «Записки юного врача» и рассказа «Морфий», а те, в свою очередь, были адаптированы в сценарий Сергеем Бодровым младшим, который проснулся знаменитым после «Брата» Балабанова. Но, увы, автору сценария так и не довелось самостоятельно поставить фильм, за него это сделал его друг Алексей Октябриныч, в первый и единственный раз снявший картину не по своему сценарию. Тем не менее, «Морфий» очень органично вписался во вселенную Балабанова, который никогда не гнушался сложных задач. Перенести Булгакова на экран – задача не из простых, но Балабанов на тот момент уже имел опыт в адаптации не менее сложной прозы Кафки и Беккета. «Морфий» в творчестве Балабанова стоит особняком не только из-за сценария. Это самый дорогой фильм автора, всегда обходившегося скромными бюджетами, а с точки зрения технического совершенства и «картинки» его можно смело считать лучшим фильмом режиссера. Точной актерской игрой, умело выстроенными декорациями, безошибочной композицией кадра и патефонной музыкой Вертинского Балабанов блестяще выстраивает атмосферу предреволюционной российской глубинки, в которую попадает неопытный, но очень перспективный врач Михаил Алексеевич Поляков. Печаль по прошлой несчастливой любви, провинциальная скука и череда обстоятельств приводят молодого и привлекательного доктора к двухпроцентному раствору морфина в шприце, что не сулит ему ничего хорошего, так как контролировать зависимость ему оказывается не под силу. Легко обмануться и сделать поверхностный вывод о том, что «Морфий» это своеобразный ответ зарубежным антинаркотическим хитам, но, присмотревшись ближе, становится ясно, что разрушающий личность врача наркотик для режиссера только метафора бед, разлагающих большую страну. Однажды у Балабанова дореволюционная Россия уже была в картине «Про уродов и людей», где ему удалось запечатлеть не только людские пороки и слабости, но и уловить атмосферу эпохи. Время действия «Морфия» происходит спустя примерно двадцать лет после действия «Уродов…», а столичный Петербург меняет заснеженная глубинка. Если в первом фильме грядущие изменения только слегка ощущались в воздухе, то герой попадает в провинцию как раз накануне Октябрьской революции, которая от центра к периферии будет катиться несколько месяцев, извещая о своем приходе тревожными звоночками. Балабанов при жизни ни разу не был замечен в теплых чувствах к советской власти и в концовке «Морфия» всего несколькими, но очень выразительными мазками показывает лицо новой и зачастую безграмотной власти. В этом контексте «Морфий» роднится с самым скандальным фильмом режиссера «Груз 200», в котором он живописал человеческую деградацию, достигшую своего пика под конец эпохи серпа и молота. Эти два фильма своеобразные исторические маячки, которыми режиссер обозначает свое отношение ко всему, что произошло между 1917 и 1984 годами. Другая важная балабановская метафора «Морфия» – само кино, приравненное к наркотику. Последние минуты картины происходят в переполненном раннем кинотеатре, где рабочие, громко смеясь, пытаются забыть о реальности, в которой красные комиссары и солдаты уже вовсю терроризируют округу. Главный герой, вобравший в себя черты своих создателей (трех «Б»: Булгакова, Бодрова, Балабанова), принимает единое возможное для себя решение, окончательно сбегая от страшной реальности в мир, где уже никогда не будут требовать документы. А вот остальным остается только ждать новых сеансов.

Основная линия сюжета банальна. Пристрастившийся к морфию молодой врач начинает свое падение в бездну. И путей развития всего два. Первый и наиболее очевидный – трагичный финал, задевающий помимо главного героя и его окружение. Второй, оптимистичный – преодоление зависимости и явление миру обновленной и сильной личности. Впрочем, как заявляет статистика второй вариант не столько оптимистичный, сколько мало реалистичный. Мало того, что отказаться от источника удовольствий психологически невероятно сложно, так еще абстинентный синдром скажет свое веское слово. Физические страдания, преследующие каждого желающего завязать с наркоманией, могут сломить любую волю. И без помощи специалистов и любви близких тут не справиться. Итак, 1917 год, обстановка в России напряженная и нестабильная, а в небольшой глухой городок приезжает новый врач – Поляков Михаил Алексеевич. Прививка от дизентерии и новые условия, особенности жизни в глубинке вызывают неприятные ощущения, проходящие после укола обезболивающего морфия, сделанного медсестрой. Помимо прямого действия наркотик успокаивает и придает сил. А последующие инъекции еще и помогают проводить непростые для начинающего эскулапа операции. Последующие сложности предсказать не составит труда. Зависимость и ломка, отрицание наличия проблемы, ложь близким, кража препарата из аптеки и попытка излечения. Поляков не первый и не единственный врач-наркоман. Пагубное пристрастие распространяется, и последствия его коснутся не только непосредственно употребляющих морфий. Кому-то ведь он предназначался. История была бы совершенно неинтересной и скучной без определенных обстоятельств. Во-первых, действие происходит в начале 20 века. Неблагоприятное влияние наркотиков уже установлено, но нет каких либо наказаний за продажу и применение. Наркомания – всего лишь болезнь. Причем недоступная и неизвестная простым людям. Это позволяет взглянуть на уже надоевшую современникам проблему под новым углом. Во-вторых – манера изложения. Она линейна, проста и стилизована под образцы старых лент. «Морфий» – киноповесть, четко разделенная авторами на главы, имеющие свои заголовки. Нарочитая примитивность приближает картину к литературному произведению. Хотя рассказы Булгакова стали лишь основой для сценария, при сравнении можно найти достаточно значительных, ключевых отличий. Отдельные моменты из жизни врача соединяются вместе добавленными эпизодами и создают полную картину, не оставляющую за кадром ничего важного. Герои фильма обреченно движутся по выбранному для них пути. Отсутствие множества сюжетных линий и ходов помогает зрителям глубже проникнуть в излагаемые события. Нет ненужных отступлений и пояснений, что делает ленту цельным кинематографическим произведением. Хотя нужно признать, что большой художественной ценности она не несет. В-третьих – способы подачи и краски. Откровенная грязь нужников, неприятные глазу подробности медицинских операций и приступов тошноты, сцены обнажения без прикрас – эти приемы уже можно признать фирменными для режиссера Балабанова. «Морфий» – бытовуха, правдоподобность и реалистичность. Не всеми критиками-зрителями такая манера принималась и будет принята, но создатель имеет право сам выбирать способы выражения мыслей. В этом главное отличие балабановских картин от кино-мусора производимого большинством российских студий. Подбор актеров и их игра – характеристики, также относящиеся к особенностям постановки режиссера. Упрекнуть за исполнение нельзя, но говорить о бледных и холодных героях в восторженных тонах тоже не получится. Известные фамилии – Панин, Гармаш и Дапкунайте, или нет – Бичевин, все они тут равны и они не играют, а существуют в своей реальности. Яркое исполнение нарушит баланс, хотя потенциально могло бы расширить аудиторию и увеличить положительные отзывы. В-четвертых – картинка. Погашение и блеклость цветов снова отсылает в прошлое и помогает зрителю прочувствовать дух времени и безнадежное настроение. Оператор показывает зрителям жизнь средними планами из полумрака, скрывая мелкие детали. Никаких красочных галлюцинаций, прелестей наркотического опьянения и эйфории, свойственных фильмам о наркоманах. Такими и должны быть подобные фильмы. В отличие от «Реквиема по мечте», «На игле» или «Дневников баскетболиста» эта картина не рисует в воображении зрителей всех прелестей приема наркотиков. Гидрохлорид морфина – средство для облегчения тягот жизни без просвета. И музыкальное сопровождение под стать. Пусть отдельные композиции и не могли звучать в 1917 году, но по духу и настроению они подходят. Костюмы и декорации, соответствующие эпохе – мелкие штрихи, дополняющие атмосферу. Если зритель задастся вопросом «для чего был снят фильм?» Алексей Балабанов ответит и словом и делом, что идеи, нравоучительного посыла к современникам у него было. «Морфий» про то время, снятый по материалам прошлого и, несмотря на актуальность, ненужных параллелей проводить не стоит. Рассказы Булгакова способны зацепить читателя своей простотой, искренностью и болью человека лично пережившего пристрастие к морфию. Сценарий Бодрова-мл. передавал настроение и давал возможность снять кино настоящее, а не преследующее цели повлиять на умы или заработать денег. Искусство в чистом виде. Что совершенно не означает, что зрителями оно будет принято.

В творчестве Балабанова прослеживается меланхолическая тема. В его картинах сквозит жизненная безысходность, а в ходе их событий причинно-следственная связь, не допускающая отступлений, которая губит людей, и однажды закрыв глаза, - люди теряются. Героев разит ядовитая правда. “Морфий”, несомненно, подчиняется тем же законам. Как и, например, в картине Балабанова “Про уродов и людей”, здесь затрагивается тема разложения, приводящего человека к трагическому финалу. Центральное место в картине занимает доктор Поляков. Молодой врач, недавно начавший практиковать в деревне. В один день после очередного пациента ему потребовался обезболивающий укол морфия. В следующий раз он уже более охотно “лечится” им, считая, что раз он врач, то способен соблюдать границы и морфий ему – как с гуся вода. Мы видим, что далее он всё глубже и глубже спускается в бездну наркомании. В фильмах о разрушающем действии наркотиков важно показать всю правду. Здесь и есть - правда и только правда, по Балабанову суровая, но, вместе с тем, приходящая спокойно, без криков и шуму. В картине показана немощь человека, не способного сопротивляться наркотикам, пусть даже он и врач. Поражает легкомысленность, с которой Поляков медленно себя убивает, ведь даже плотно подсев, он не признаёт себя морфинистом. В картине искусно передан антураж 19 века. Речь персонажей, их одежда, их диалоги - сопутствуют действию. Удачен и выбор тихого захолустья, как главного места действия. Спокойные пейзажи сосредотачивают внимание зрителя на медленной смерти героя. Хотя картина, в сущности, подчинена одной теме, и действие протекает плавно, Балабанов сумел вместить очень многое: и операции, и интим, и революцию. При этом всё перечисленное не выглядит нагромождением, а лишь дополняет картину. Например, обозначив датой происходящего 1917 год, Балабанов напоминает о трудностях времени, переходного для сознания человека, в которое Поляков, как и многие, заблуждается в крайностях, на которые всегда способны люди. Тема звучит лишь отголоском, но, тем не менее, прикосновение к ней роднит картину с “Братом” и другими творениями постперестроечного мастера, где человек ищет своё пристанище в разваливающемся мире. Действие картины развивается не спеша, а главная мысль передаётся не навязчиво и размеренно. Картина не изобилует движениями и предложениями. С одной стороны, это хорошо, когда режиссёр может немногими словами высказать самое важное. Но, всё-таки, “Морфий”, кажется уж слишком спокойным фильмом. Отчасти, ещё и потому, что здесь, как и в фильме “Про уродов и людей”, категорически отвергаются всякие отступления от “закономерного, обычного” хода действия. Здесь оно проходит по одному механизму весь фильм, ни разу не съезжая с гусениц. Все сюжетные механизмы фильма не разделимы с жизнью. Реализм – замечательно, но почему бы не брызнуть немного воды в его лицо, ведь это не документальный фильм. В связи с этим, картина, представляется мне всё же довольно тягучей. Леонид Бичевин и Ингеборга Дапкунайте на высоте. Бичевин исполняет свою роль, как и полагается его герою, отрешённому морфинисту - умело балансируя между легкомысленным пребыванием в неге и лихорадочными поисками новой дозы. Актёр вызывает жалость к своему персонажу, который вместе с тем обладает большим профессиональным цинизмом и выдержкой. Ингеборга Дапкунайте в образе строгой девушки с немецкими корнями выглядит очень естественно. Её героиня умна, она предостерегает Полякова, но, всё же в дело вступает психологический фактор, и, при всём своём достоинстве, девушка начинает употреблять морфий, подражая Полякову, её любовнику. Можно гадать, почему это произошло, но, мне кажется, что причиной служит горячее стремление героини соединить свою судьбу с Поляковым, так как он один близок к ней в этой глуши. Удивляет преображение Дапкунайте во время постельной сцены. Испаряется вся педантичность её героини. В это преображение актриса вкладывает много эмоций, вызывая живейшее участие к своему образу. Режиссура Балабанова, несомненно, на высочайшем уровне. Картина с гордостью несёт в себе идею пагубности морфия, интересен образ и самого героя. Однако спокойствие и тихий ход действия по ровным рельсам требуют от зрителя понимания и терпения.

Желание посмотреть этот фильм возникло еще до того, как он вышел, когда его только анонсировали. Признаться, я никогда не интересовался работами Балабанова или Бодрова-младшего, тут своё дело сделали любовь к творчеству Булгакова и симпатия к Ингеборге Дапкунайте. Но, самое интересное, что я так и не посмотрел его, когда он вышел, я попросту забыл о нем, а реклама, по всей видимости, была ненавязчивой (интересно, она вообще была?) и не напомнила мне про него. В итоге, посмотрел фильм я многим позже. Фильм представляет собой гибрид рассказов цикла «Записки юного врача» и «Морфия». Последний все-таки не принято включать в этот цикл, в собраниях сочинений Булгакова он всегда идет отдельно, да и персонажи в нем другие, с другими именами и т.д. События, описываемые в дневнике доктора Полякова, в фильме положены на канву историй, происходящих в «Записках юного врача», молодой доктор тут постигает профессию и мечется от незнания, что делать, в постоянном наркотическом бреду. Спорная идея, но, возможно, она оправдана, потому что снять отдельный цельный фильм либо по циклу, либо по «Морфию» было бы сложно. Все-таки у кинематографа свои законы. В первом случаи нет центральной идеи и общности, чтобы сделать единый фильм. А во втором слишком мало действий для полноценной киноленты. Но это все не принципиально, сама идея меня не сильно смутила. Зато сам фильм расстроил. Я в нем не заметил ни философии, ни особого смысла. То, о чем говорил Булгаков, на мой взгляд, передать не получилось. Акценты расставлены очень странно. За попытками реалистично (со всей некрасивостью) передать действительность пропала суть. Да, жизнь того времени передана довольно точно, наркотический бред вполне правдоподобен, неприятные сцены в операционной, наверное, тоже. И всё, на этом всё заканчивается. Ничего более. Фильм зациклен на этих отвратительных картинах, а не на смысле. Отдельным пунктом я бы вынес обилие пошлых сцен, которых не было у Булгакова и которые были, на мой взгляд, совсем не в кассу. Стандартные «фишки» Балабанова совсем не ложатся на произведения Булгакова. Даже неплохая игра Дапкунайте, Панина и Бичевина не спасли этот фильм. Сами по себе они играют хорошо, но вот картина в целом от этого лучше как-то не становится. По крайней мере, у меня не осталось от него никаких особых впечатлений, кроме неприятных воспоминаний о некоторых сценах. Печально, потому что Булгаков - один из моих любимых писателей. 4 из 10

Говорили же Михаилу Алексеевичу – морфием не лечатся, да он, будучи врачом и сам это знал, но вот только переехав на работу в провинцию, у него умирает первый же пациент. Боясь заразиться, он просит вколоть себе противодифтерийную сыворотку, а когда та вызывает болевые побочные эффекты, еще к ней и морфия для профилактики. От одного укола ведь ничего не случится. И от двух. Ну, разве что легкая зависимость. Совсем легкая. Пока еще легкая. Вот так, тихо и без шума, от обилия уважения подчиненных и обезболивающего, молодой специалист постепенно превращается в зависимого морфиниста, и пациентам придется сжать зубы и терпеть боль – медперсоналу самому мало. Когда-то, на вопрос взрослых: «кем ты, мальчик, хочешь стать», ребенок гордо отвечал: «милиционером» или «врачом». А это все от того, что детям фильмов Алексея Балабанова лучше не смотреть. По сути, «Морфий» продолжает серию фильмов о не очень хороших представителях замечательных профессий, к которой относится и предыдущая картина «Груз 200», повествующая о простом милиционере, которого настолько прошибло ощущение собственной власти, что преступники перестали быть самой большой проблемой на районе. Конечно, доктора Полякова опьяняет вещь, куда более насущная, однако жертв в результате получится тоже не мало. Балабанов снова снял фильм для тех, кто больше любит кино, чем сравнение его с проблемами, как прошлого, так и современного общества, ведь показав на экране проблему, он, как истинный художник, предлагает насладиться именно описанным, не давая при этом ни единого положительного выхода из ситуации. А просто смотреть на деятельность порочных, зависимых и просто отрицательных персонажей и выносить из этого уроки самостоятельно – удовольствие не для каждого, ведь четкого ответа, как не верти тут не получится, а вывод каждый сделает исходя из личного опыта и знаний, что, в общем-то, уже нарушает классические правила художественных произведений. Взяв за основу сценарий Сергея Бодрова-младшего по мотивам одноименной повести Булгакова, Балабанов снял фильм, который они с Бодровым собирались делать вместе. Гибель друга послужила одной из важных причин, почему Балабанов решил закончить работу самостоятельно, как дань памяти, хоть и несколько изменив сценарий. Однако, снимать экранизацию чужого произведения для Балабанова скорее исключение, которое одновременно позволило сделать и исторический фильм о событиях начала революции, и почтить память товарища, и заручиться именем классика, где сам факт не позволит навалиться на режиссера так, как это было в случае с «Грузом 200». И все же «Морфий» - кино чисто Балабановское, сделанное полностью в его духе, который в отечественном кинематографе вряд ли можно с кем-то спутать, и в подтверждение тому – основные авторские приемы, в виде вставок с главами а-ля немое кино, использование музыкальных произведений для придания ритма и смакование наиболее чернушных моментов, вроде ампутаций, трахеотомии, жертв пожара и быта психиатрической лечебницы. А события истории – лишь фон, имеющий некоторые метафорические значения, как развитие болезни, что и так видно из каждого фильма этого режиссера. Куда важнее здесь было показать зависимость и прогрессирование болезни не общественной, а наркотической. Ведь по сути, чем дальше, тем больше теряет ощущение реальности герой, но не режиссер, продолжающий следовать за молодым человеком, погрязшим в своих несчастьях. Революция здесь лишь то, что мешает ему закончить лечение, то, что обрекает его на верную гибель. И именно для этого важно было дать зрителю на созерцательном уровне почувствовать мучения пациентов, прелести беспорядочных любовных отношений, и даже то, почему эта баночка с белым порошком возымеет над человеком такую власть, такое значение, что даже жизнь покажется дурацкой шуткой. Итог: в «Морфие» можно поискать смыслы и подтексты, однако все здесь будет слишком притянуто и основано на личном опыте зрителя. Сам Балабанов говорил, что он хотел снять красивое и правдоподобное кино, что у него, без сомнения и получилось.

Далеко не всё в жизни пахнет фиалками. Не всем быть Адмиралами. Не все могут думать глобально, любить красиво, решать за страну и бороться за справедливость. Точнее, это могут единицы. Гораздо больше тех, кто завяз в собственной жизни, как в болоте, кто бежит от безысходной реальности в ещё более безысходную зависимость, и чья смерть не изменит ничего в этом мире. Просто место освободится — и всё. (c) Movie_man Первое, что хотелось бы отметить - фильм снят по мотивам произведений Булгакова, и все тут. Зачем постоянно проводить параллели с Булгаковым? Фильм - отдельно, произведения - отдельно. Ведь это сайт о кино, а не о художественной литературе. На мой взгляд, 'критики', отрицательно отзывающиеся об этом фильме, отвергают реальность и придирающиеся к естественным вещам - они хотят видеть фильм о практикующем враче без сцен проведения операций (это то же самое, что снимать фильм о войне и не показывать в кадре кровь); многих 'критиков' почему-то раздражает интимная жизнь главного героя (видимо, вместо секса он должен был заниматься исключительно просмотром фотографии своей городской возлюбленной). Между тем, сцены операций создают необходимую напряженность и трагичность, передают страхи и сомнения главного героя. Что же касается интимных сцен... Они показаны совсем не случайно, не для эпатажа. Поляков ищет в сексе спасения, своеобразной 'разрядки' от стресса и дисфории. Да, секс жесткий, животный, но его показ в фильме полностью обоснован существованием Полякова в этой сельской глуши. Почему Балабанова нарекли извращенцем за сцену минета? Да в большинстве голливудских блокбастеров (режиссеров которых почему-то никто не считает извращенцами) гораздо больше собственно интима, совершенно не обоснованного сюжетной линией. Бечевин сыграл прекрасно, передал характер своего персонажа. Да, Поляков выбрал самый легкий путь - прибегнуть к 'спасительному лекарству', да, ему не хватило мужества и способности приспособиться к жизни и труду в условиях постоянного нервного напряжения. Романсы Вертинского под вой метели, сельский быт, второстепенные персонажи (за исключением Дапкунайте - она единственный минус фильма) - на высшем уровне. Особенно поразил заключительный отрезок фильма, отлично передано отчаяние и безысходность скитаний Полякова, психиатрическая больница, нарастающее напряжение, оборвавшееся в сцене синематографа... В заключение хочу сказать - фильм ничему не учит. Он лишь показывает, что человек - лишь песчинка в огромном мире, ему обязательно нужно бороться за свое счастье, да и за саму жизнь, в конце концов. И каждый находит разные решения - кто-то выбирает страдание и самосовершенствование, а кто-то - морфин.

Мне моя подруга рассказала о том, что находилась под впечатлением от фильма 'Морфий'. Восторга фильм у неё не вызвал (говорила, что можно было сделать значительно лучше), однако впечатление было сильным - из-за натуралистичности. А я как раз прочитал 'Записки юного врача', чтоб узнать, так ли повесть про морфий хороша, как мне о ней взахлёб говорили. Возможно, для человека первой половины ХХ века она была бы полным шоком и 'сносом крыши', но мы живём в ХХI веке и навидались всяких ужастиков, так что чтиво было для меня не особо напрягающим и даже местами скучноватым. И вот, после прочтения повести, мне стало интересно посмотреть её экранизацию и убедиться, так ли она неудачна, как о ней говорят. А в том, что она будет жёсткой, безжалостной и до предела натуралистичной, я не сомневался, ведь это Балабанов! Оказалось, что это совсем не экранизация, а лишь фильм по мотивам булгаковской повести, так что отличий от неё хоть отбавляй. Повесть была построена на записках молодого неопытного врача - а в фильме, хоть показана молодость и неопытность, но ни про какие записки ни намёка. В повести главный акцент был на внутреннем мире, душевных терзаниях и беспокойных мыслях главного героя, в фильме этого нет и в помине, весь акцент с главного героя смещён в сторону исторического контекста, тогдашнего быта (точнее даже, российской бытовухи того времени) и событий, которые происходят вокруг героя. Мотивы его поступков можно понять по самим поступкам или по его словам, но мыслей и настроения героя режиссёр не передал. Он даже и не ставил целью передать их: главная особенность фильма - совершенно нет крупных планов! - это отстраняет зрителя от героев, делая упор на обозрении событий. А какие события происходят? Внезапные смерти. Это, кстати, очень по-булгаковски: 'Человек смертен... иногда внезапно смертен, вот в чём фокус'. И этот булгаковский фокус очень хорошо передан: в фильме люди умирают, что называется, без предупреждения (типа 'Аннушка масло пролила'). Видимо, Балабанов привнёс сюда переживания из своего жизненного опыта, когда актриса, игравшая главную роль в его фильме 'Река', внезапно погибла в автокатастрофе, и это событие перечеркнуло решительно всё. Так и события в фильме р-раз - и бесповоротно обрывают всё: революция оборвала царский режим, пожар вмиг пожрал всё имущество помещика и погубил его и всю семью, а главный герой, одним махом перечеркнув жизнь другого человека, через пару минут решает то же сделать и со своей, под гнётом безысходности и безнадёги (но при этом он желает умереть, смеясь - закончить свой путь на высокой ноте). Главное, что общего у фильма с рассказом, так это, по выражению одного рецензента, 'Рассказ «Морфий» своей пронзительной правдой, достигнутой благодаря личному опыту, несёт такой заряд назидательной силы...' - назидательной силы в фильме нет, но пронзительную правду Балабанов донести вовсю постарался (опыт 'Груза-200' помог). За это его ненавидят многие ура-патриоты, воспитанные на современных пропагандистских фильмах типа 'Олимпус инферно', 'Брат-2', 'Мы из будущего' или мультике 'Владимир': им 'за державу обидно', обидно, как Балабанов в 'Морфии' показал Россию. Россия в 'Морфии' - это полное отсутствие дорог, затурканный и тёмный сельский народ, обрыганные унитазы в грязных туалетах и облупленная штукатурка на стенах безликих домов. И слабый, безвольный главный герой. Это не морфий заставил его совершать ради очередного укола такие поступки - это он сам малодушничал. Ведь если у человека сильна воля, всё будет по воле его, что доказал своим жизненным примером сам Булгаков. Главное, что принёс Балабанов в этот фильм от себя - конечно же, многие сексуальные сцены, на которых он, похоже, помешан. Но только здесь он не выдумывал, как в идиотском фильме 'Про уродов и людей' и не нагнетал чернуху искусственно, как в 'Грузе-200', а показал всё вполне реально и, сравнительно с предыдущими картинами, в меру. Балабанов великолепно донёс дух смутной эпохи. То же он сделал и в 'Грузе-200', но только последний фильм мне нравится болше. Там и эпоха ближе, и постановка сцен и композиция кадра мне кажется куда более удачной, и сценарий более цельный, а не сложенный из отдельных кусков и сцен. Так что... если вам не понравился 'Груз-200', не тратьте своё время на 'Морфий', ибо он хуже, а если вам не понравился бессмысленный 'Про уродов и людей', то 'Морфий' посмотрите, и режиссёр реабилитируется в ваших глазах. Я полностью согласен с мнением моей подруги о фильме: могли сделать лучше, намного лучше.

В своем новом фильме «Морфий» российский режиссер Алексей Балабанов продолжает доказывать зрителям и, наверное, еще и себе, что в переломные моменты истории люди превращаются в некое подобие скота, полагаясь больше на инстинкты, чем на разум. Эта же мысль красной нитью шла и через предыдущую работу Балабанова – «Груз 200». Весь вопрос состоит в том, зачем было лишний раз повторяться и цитировать самого себя? В том, что у Алексея Октябриновича своеобразное видение морального разложения, это мы уже поняли. Но, помилуйте, зачем же нужно было излагать свои изощренные фантазии, прикрываясь именем классика? Весьма вольное обращение с «Записками юного врача» может раз и навсегда отвернуть от Балабанова многочисленных поклонников творчества Булгакова. Потому лицам, трепетно относящимся к Михаилу Афанасьевичу, просмотр сего кинематографического опуса я бы категорически не рекомендовал. С другой стороны, те зрители, которым по душе эпатажный стиль Балабанова, наверняка останутся лентой довольны. Если начать скрупулезно присматриваться к сюжету, то отыскать там кучу всяких допущений и несогласованностей с булгаковским текстом, а порой и со здравым смыслом, не составит труда. Начиная от несоответствий имен главных героев, и заканчивая вводом вымышленных самим режиссером персонажей (эротоманка Екатерина Карловна и фельдшер-еврей Лев Горенбург). Да и где, скажите мне, аллергию, которая приключилась у врача Михаила Полякова (у Булгакова, к слову, фигурирует Сергей Поляков), лечат уколом морфия? Морфин – это прежде всего анальгетик, но никак не противоаллергенный препарат. Неясным остается и тот факт, на каком этапе Поляков (его играет молодой актер Леонид Бичевин) пристрастился к морфию. То ли после первого укола, то ли после второго, то ли он приехал в земскую больницу уже сидя на игле? Во время просмотра создается впечатление, что Балобанов нарочито ничего не объясняет зрителю, чтобы в который уже раз явить с экрана тщету бытия и моральное уродство. Если так, то получилось очень даже. Только ироничный и живой Булгаков для подобных целей подходит едва ли. Вот Франц Кафка – пожалуйста. То что было оправдано в «Грузе 200», в «Морфии» явно не прижилось. Картине, на мой взгляд, не хватает свежести режиссерской мысли. Или прикажете принять за это эпизоды телесного соития Екатерины Карловны с Поляковым в различных местах? Или приступы рвоты доктора, который за всю картину отделал таким образом ни один унитаз? Я могу понять любовь режиссера к показу каких-то физиологических потребностей, но в «Морфии» это больше похоже на самолюбование. Если посмотреть на плюсы фильма, то можно отметить хорошее музыкальное оформление, костюмы и декорации, которые весьма органично сочетаются в кадре. Неплохо подошел на роль падшего доктора Леонид Бичевин. Хотя сними «Морфий», скажем Владимир Бортко, в чьем послужном списке значится лучшая, на мой взгляд, экранизация Булгакова, фильм «Собачье сердце», талант молодого актера мог раскрыться куда более ярко. Нельзя назвать удачной работу Ингеборги Дапкунайте в роли Анны Николаевны, акушерки той самой больницы, где волею судьбы оказался доктор Поляков. Актрису подводит жуткий прибалтийский акцент, который в антураже российского захолустья смотрится если не смешно, то, по крайней мере, странно. По большому счету, у Булгакова и Балабанова получились два совершенно различных произведения искусства. Два «Морфия». И насколько первый легок и ненавязчив, настолько второй давит своим морализаторским подтекстом: мол, так дальше жить нельзя! Что ж, каждый имеет право рассказать одну и ту же историю разными словами. Вот только, на мой взгляд, ближе к истине окажется тот, кто расскажет эту историю первым. 6 из 10

Новый фильм г-на Балабанова 'Морфий', как и прежние его работы, представляет собой нисколько не злободневную сатиру, не глубокмысленную притчу, не культурный срез, нет, ни в коем случае. 'Морфий' нарочито плоский, предсказуемый, напичканный грубым символизмом кинематографический снимок - статичная инсталляция, вульгарно заигрывающая с фактами и вообще сентенцией 'как было'. Нет, это не плохое кино. Я бы даже сказал, что оно в чём-то хорошее, но с гораздо большей степенью уверенности я назвал бы его обычным. Обычное такое кино от Алексея Балабанова и в то же время обычное само по себе. Мы не имеем на руках ни сильной истории, ни развития характеров персонажей, ни виртуозно прописанных диалогов - всё это оставлено за бортом, доверено искусникам от кинематографа, и дело здесь вовсе не в неудаче режиссёра. Перед ним, кажется, не стояло такой задачи ни в этот раз, ни прежде. Фильмы - простые как 3 рубля, в которых сюжет - лишь канва, в которую вплетаются жизненные реалии в статичном состоянии, сделали режиссёру имя. Ни 'Брат', ни 'Война' не могут похвастаться сильным сложным сюжетом - он перед глазам зрителя всегда как на ладони, ибо совершенно очевидно, что, когда и почему происходит. Герои читаются с первого взгляда, сразу же раскрывая всё многообразие своих возможных поступков и мотиваций. Во многом это происходит благодаря всё той же цепочке из реалий, которая является единственной вещью, на которой держится содержание фильма, многие герои банально узнаваемы, а те или иные их решения и дела мнгновенное обретают понимание зрителя - опять же, за счёт узнаваемости и того, что, собственно, ничего сверхъестественного не случается. Однако проблемы у режиссёра начинаются, когда возникает желание воспроизвести нечто, что не маячит постоянно перед глазами. Некоторое невладение предметом за счёт его удалённости в пространстве ('Война' и 'Брат 2') и во времени ('Груз 200' и 'Морфий') порождает определённого толка курьёзы. И если в 'Брате 2' своего рода кликушничество и американский лубок были интересны, забавны и не так бросалис в глаза, то интернациональная история в 'Войне' вызывала много вопросов и принималась с некоторой натяжкой. Видимо, так и не сумев справиться с приближением к реальности в не слишком хорошо знакомых областях, режиссёр решил, внимание, нет, не получше узнать предмет, а наоборот, неточности и выдумки обратить в гротеск как главный творческий метод. Если в первом 'Брате' аутентичные братки были гротескными по своей собственной природе, то чеченских бандитов в 'Войне' и хоккейную мафию в 'Брате 2', а уж тем более всю чернуху в 'Грузе 200' гротеском сделал сам Балабанов. Очевидно, чтобы обезопасить себя от вычитки фактических ошибок как со своей стороны, так и со стороны критиков. С этой позиции очень забавно читать то, как кто-то опревергает или же, наоборот, подтверждает освещённые в этих фильмах реалии. Но Балабанов, не будь он плохим режиссёром, всё же очень далёк от банального 'слышал звон - не знает, где он'. Его в некоторой степени спасает чувство духа времени и места, о которых он снимает. Да, это делает неизбежной поверхностность, всё больше сквозящую в его фильмах, но вкупе с всё-таки узнаваемыми и органично соединёнными 'ссылками в жизнь' не позволяет ей оторвать фильм от реальности полностью. По сути, в своих последних ффильмах режиссёр дурит зрителя, искусно подсовывая ему те или иные намёки на бытовые реалии, раздувая остальное до размеров, позволяющих заткнуть дыры в фактах, но у зрителя создаётся впечатление, что события, происходящие на экране являются частью одной с ним реальности, хотя это и не так. Обратите внимание, что поышенный градус узнаваемости сосредосточен именно на бытовых мелочах, каких-то предметах, словах, общенародных мифах и заблуждениях. Таким вот шарлатанским способом режиссёру удаётся заставить зрителя верить ему. Единственный фильм, в этом отношении являющийся зеркальным отражением останого творчества Балабанова - это 'Жмурки', где как раз раздутое и гротескное не является панибратством с правдой, а, наоборот, как раз и представляет собой подлинно-истинное. Если присмотреться, в фильмах Алексея Балабанова ничего не происходит. 'Остановись мгновение...' - эта мета-формула была бы неприменима к его фильмам, если бы в них движущей силой являлся сюжет, разворачивающийся в жизенных реалиях. Но сюжета, как было уже сказано выше, на самом деле и нет, это не нить, имеющая начало и конец, это канва, натянутая и заключенная в кольце пялец. Они трогают зрителя и имеют свой культурный вес ровно настолько, насколько это обстоит с живописью или рок-музыкой. Отражая, в том числе и субъективно искажённо, реальности, они навязывают участие, делают очевидцами событий, объединяют с чем-то большим. Наверное ровно поэтому фильм 'Морфий' оставляет совершенно равнодушным. Чернухой ради чрнухи автор накомил нас в предыдущей своей работе, натуралистичность пары операций вышлядит уместно и аутентично и не порождает когнитивного диссонанса, как немотивированные изуверства 'Груза 200', визуальная точность не может быть проверена рядовым зрителем, хотя как минимум 2 анахронизма бросаются в глаза; реалий, наблюдаемых обозримом прошлом и настоящем, также нет. Наверное, эту функцию была призвана выполнять линия наркотической зависимости главных героев, но, как я уже отметил выше, балабановский зритель клюёт на более осязаемые и материальные вещи, чем социальные проблемы. На песни Бутусова и Лозы, например. Или на пачку чая 'AKBAR'.

Самое непонятная для меня реакция зрителей на картину 'Морфий' – это жалобы на упаднический и мрачный характер фильма, после которого 'жить не хочется'. Натурализм, на котором и построено творение Балабанова, требует реалистичного воспроизведения действительности (в данном случае – быта провинциальной больницы), да и несколько необоснованно ждать оптимизма и жизнерадостности от истории о нервном враче-морфинисте. Проблему депрессивного характера современных фильмов стоит предъявлять скорее российскому киноискусству последних лет в целом, а не конкретной картине Алексея Балабанова, изначально ни сюжетом, ни художественным решением не предполагавшей обратного. То, что критики называют 'балабановскими приколами, к которым трудно относиться без юмора', – а именно сцены с отрезанием и прокалыванием человеческих органов в операционной (которых, кстати, в фильме не так уж и много – куда чаще и сильнее на нервы действует эффектное бульканье, с которым главного героя периодически тошнит в туалете) – мною воспринято как абсолютно серьёзное, хоть и грубо натуралистическое, объяснение поведения Полякова. Просто так морфинистами не становятся, поэтому Балабанов и обрисовывает окружающую врача среду так подробно. Когда ты единственный на всю деревню доктор и ежедневно приходится лечить людей со всеми возможными диагнозами и социальными статусами, неудивительно, если нервы начнут сдавать. Но юмор в картине всё же присутствует: чего стоят предоперационные вылазки Полякова в библиотеку, где он, не забыв выпить для храбрости, судорожно перечитывает книжные указания и бежит спасать жизни, или метафорический финал, намекающий на равнодушие современных людей (смеющихся в кинотеатре зрителей, то есть, по Балабанову, всех нас) к ужасу, происходящему на расстоянии вытянутой руки от них. Восхищения ролью Ингеборги Дапкунайте я не испытала – и дело здесь даже не в актёрском исполнении, а в самом персонаже. Анна Павловна, несомненно, героиня необходимая – она и соучастница, и жертва, и добровольно ушедшая с любимым на дно женщина (которую, как это часто бывает в подобных ситуациях, жалко куда больше, чем самого Полякова). Но образ, на мой взгляд, очень обрывочный, неполный. За весь фильм она лишь однажды и как бы между прочим упоминает мужа – он у немцев в плену. Но, вступая в интимные отношения с Поляковым, Анна Павловна не мучается и не страдает по судьбе скоропостижно забытого мужа, а если совесть и пыталась проснуться в сестре милосердия, то, надо думать, раствор морфия усыпил её навсегда. «Хорошее лекарство морфий!...» - блаженно проговаривает Анна Павловна и смеётся, - действительно 'русская бабья жертвенность', действительно типичный в отечественной культуре женский образ. Вспоминается Островский и его замужние 'жертвы', в поисках любви и понимания пускавшиеся во все тяжкие и губившие себя сами, - разве что Анна выбрала путь куда более долгого саморазрушения, да и лучом света в царстве сельской больницы с её кровью, шприцами и человеческим мясом немке стать не удалось. Что касается актуальности картины, на мой взгляд, «Морфий» более чем органично вписывается в современный российский прокат, объединяя в себе популярные нынче темы городского жителя в провинции и революции, не говоря уже об очередной попытке экранизации отечественной классики – патриотическая тенденция режиссёров обращаться к русской литературе вновь даёт о себе знать. Да и экзистенциальная тематика 'Морфия' подтверждает, что Балабанов поднимает в своём фильме вечные вопросы – размышление о трагическом смысле жизни и умирание человеческой души, а об актуальности вечного говорить не приходится.

Повесть 'Морфий' была написана Михаилом Афанасьевичем Булгаковым на основе своего личного опыта и рассказывает о страшных мучениях сельского врача, находящегося в наркотической зависимости от морфия. Не смотря на то, что Сергей Бодров мл., работая над сценарием к фильму, внес большое количество изменений в исходный текст, кое-что в фильме наоборот связывает с Булгаковым даже больше, чем сама повесть. Бодров не случайно изменил имена главных героев, сделав Сергея Полякова Михаилом (отсылка к Булгакову), а Анну Кирилловну Анной Николаевной (отсылка к Татьяне Николаевне Лаппа - второй жене Булгакова, которая была с ним во время пристрастия писателя к морфию). В своих воспоминаниях Татьяна Николаевна рассказывает, как у Михаила Афанасьевича началась пагубная зависимость от морфия, и именно эта версия используется в сценарии фильма, хотя и расходится с текстом Булгакова. Кроме того, можно заметить даже внешнее сходство между фотографиями молодого Булгакова и доктором Поляковым в исполнении Бичевина. Рискну предположить, что задумка состояла в том, чтобы поставить если не знак равенства, то хотя бы знак 'примерно равно' между литературным героем доктором Поляковым и его создателем Булгаковым, пережившим личную трагедию, связанную с наркозависимостью. Но стоило ли? Учитывая, что многие подробности жизни писателя до сих пор остаются спорными. Я всегда уважал творчество Алексея Балабанова именно за его, как сейчас говорят, 'балабановщину', за стремление к 'реальности без прикрас', к жестокой и страшной правде, за протест против надуманности и напыщенности. Но... В данном случае придется объективно взглянуть на то, в каком свете он показал произведение великого литературного мастера Михаила Афанасьевича Булгакова. Да, не может, видимо, Балабанов без грязи, пошлости, порнографии, попоек, кровавого месива и острых политических перипетий в своих фильмах. И ведь надо признать, что зачастую все это было нужно для раскрытия идеи, было нужно для наглядного показа проблем и пороков общества, если взять, к примеру, 'Брата', 'Войну' или 'Жмурки' (не буду включать в этот список 'Груз 200' в силу крайней неоднозначности и скандальности этой картины). Но 'Морфий'-то, по логике вещей, должен был стать в первую очередь драмой о душевных страданиях, о трагедии человека, ступившего на 'кривую дорожку'. И в данном случае та самая идея 'жуткой реальности', которая всегда отличала Балабанова, попросту не работает. Изначальная задумка Булгакова, весь сюжетный психологизм теряется среди всей этой грязи. И за эти необоснованно расставленные акценты обидно больше всего. Фильм, тем не менее, выдержан в нужной атмосфере, нельзя не отметить хорошую работу декораторов и костюмеров. Что касается актерской игры, то тут сказать особо нечего. Провальных ролей, вроде бы, нет, как нет и каких-либо выдающихся эпизодов, в которых был бы виден особый талант актеров. Впрочем, Бичевин и Дапкунайте местами оставили неплохое впечатление. Саундтрек тоже особо не впачатлил, и это понятно. Балабанов, работая над картинами о беспокойных 90-х, сотрудничал с грандами русского рока. В звуковой дорожке к фильму о революционном времени, согласитесь, нет места творчеству 'Наутилуса', 'Би-2' или 'Танцев Минус', здесь режиссеру вновь пришлось искать что-то, в чем он не очень силен. В целом, конечно же, не хочется быть категоричным и говорить, что Алексей Балабанов изжил себя как режиссер. Он многое дал отечественному кино, да и 'Морфий' никак нельзя назвать провалом. Мне кажется, это просто не его кино.

1917 год. Уже грохнула февральская революция и на подходе большевистский переворот, а молоденький доктор Михаил Поляков (Бичевин), пытаясь выйти из любовной депрессии, покидает Москву и уезжает в самую глушь Ярославской губернии на место врача земской больницы. В наследство от немца-предшественника ему достаются весьма недурные апартаменты, прислуга, суетливый фельдшер (Панин), пара сестер милосердия (одна из которых Дапкунайте), чудовищно дремучий сельский народ и много-много морфия. Пытаясь соответствовать статусу, Поляков стоически погружается в работу с местным населением. Больных, которые доводят свое здоровье до предсмертного состояния, - лечит. Медсестер и голодных до секса вдовствующих особ, которые находятся в эйфории от юного московского субъекта, - тащит в постель. Окружных помещиков, которые обеспокоены усилением большевиков, - элегантно развлекает. Но это лишь в те моменты, когда доктор не обеспокоен поисками в своем чемодане очередного пузырька морфия... Чем дальше снимает Алексей Балабанов, тем интереснее становится. 'Морфий' - на первый взгляд - далеко не шедевр, но как бесцеремонно въедаются в память, чтобы остаться там навсегда, эти потрясающие сельские зарисовки, выполненные с неожиданным блеском: прибытие поезда в глухомань, погоня волков за упряжкой во время вьюги, изумительная сцена в туалете помещицкого дома (с последующим возвращением уколотого доктора в гостиную), натуралистические сцены с ампутацией и операцией на горле (даже я отводил глаза), до боли знакомые причитания деревенских женщин, для которых смерть собственного ребенка менее страшна, чем возможное недовольство мужа. А это фактически бесчувственное фиксирование наркоманского разложения, с дальнейшим затягиванием в омут дурмана всего живого? Балабанов словно завораживает зрителя намеренно отстраненным рассказом, параллельно выдавая исторические подробности происходящего в стране, излома, который нам аукается до сих пор. И как же здорово, что именно Леониду Бичевину режиссер дал роль доктора Полякова. Бичевин убедителен, гармоничен, да еще и жутко похож на Булгакова. И Ингеборга Дапкунайте этой своей ролью медсестры Аннушки заставляет забыть о всех своих дурацких и пошлых телепроектах и киноопытах, напоминает нам, что она актриса высокого класса. Ну, а про финальные минут десять можно, кажется, писать диссертацию и спорить бесконечно. Хотя, как говорится, лучше один раз увидеть. Алексей Балабанов подтверждает статус главного отечественного режиссера своего поколения.