Близкие друзья: отзывы и рeцензии

Lenny Liar • 15 августа 2014 в 21:05

UST* порноимперии

Пятнадцать лет назад до нашей эры повсеместного торжества прав человеческих, из самых глубин Преисподней, не иначе, было исторгнуто данное шоу. Я, конечно, имею в виду, что порнографическая драма про гомосексуалистов, резвящихся в прериях обыкновенного Манчестера, была контроверзой в большей степени, чем ею не была. И если сейчас подавляющее большинство уже успело сплавать и узнать, то тогда «Близкие друзья» представляли собой нечто среднее между ударом под дых и ниже пояса, даром, что целился автор в самое сердце. И если для Великобритании это был, как я могу себе представить, по большей части приятный шок со странной горячей волной внизу живота, то для «нас» это есть и будет профанация. Но речь не о нас. Речь о них, о трёх близких – о, да! – друзьях, которые вполне могли бы существовать на самом деле, не будь они слегка типажными собирательными персонажами, призванными рассказать историю каждого Джека. Мы имеем: главного героя, которого хочется случайно встретить, даже находясь во втором круге изобилующего примулами ада, его чуткого друга с доверчивым взглядом ребёнка и их юного сумасбродного преследователя, которые чем-то там занимаются, пока ещё живы. Говорят, гомосексуалисты тоже люди. По крайней мере, я что-то такое слышала. И шоу проделывает любопытную работу, оценить которую способны только подающие надежду, а именно: не делит мир на чёрное и белое, впадая из одной желанной крайности в другую. Герои – это ревнивые, зацикленные на себе, робкие, наивные, слепые щенята, которые сглатывают таблетки с языка друга, выбираются (или не выбираются) из шкафа и делают покупки в супермаркете. Их нельзя вешать, нельзя канонизировать. Человек – это немного больше, чем его сексуальная ориентация; возможно, это способность правильно сочетать носки и галстук. И если чей-то эгоцентризм начинает течь через край, и он ведёт себя как настоящий Эдвард, так это состояние души, а не иная наклонность. Бедный белый смазливый мальчишка втирает своей чёрной подружке, что его достаёт мать (в законном стремлении узнать, почему её малолетний сын преследует тридцатилетнего мужчину), на что подружка справедливо замечает, что его искренне пытаются поддержать, и если из них двоих кто-то что-то не понял и петушится почём зря, так пускай посмотрит на себя и на неё. Она девушка и она чёрная. Ты хоть неделю так бы продержался, братец? Хороший второстепенный персонаж не лезет за словом в карман и живёт своей собственной, пускай и около нетрадиционной жизнью, иногда собираясь с милыми наперсниками, чтобы подвинуть сюжет и подтолкнуть главных героев к развязке, что, в общем-то, довольно любопытно. Любопытно потому, что перипетия сюжета, выстроенного на наивном пафосе, для замыленного глаза представляются довольно слабыми, и, чем ближе к концу, тем труднее замаскировать разочарование, если, конечно, исходить из позиций, что именно конец придаёт смысл всему произведению. Повествование в частично безвкусном и спорно лишнем втором сезоне пытается идти дальше или глубже, или вовсе свернуть налево, но с урезанным в четыре раза – какая наглость! – количеством серий, просто делает непонятный круг, возвращаясь точно к тому же, с чего начали, но на этот раз с метким плевком в душу. Заметьте, дважды открытый финал – это больше, чем банальная случайность, это визитная карточка. Пройдёт почти десять лет, и после четырёхсезонного нагнетания в другой своей большой работе, сценарист снова не подумает вывести зрителя из пике, и большой вопрос так и останется висеть в воздухе. И всё снова ускользнёт из рук. Намёки, которые не могли бы быть более очевидными, тропы «самопожертвование во имя счастья близкого» и «спасение принца», неловкие поцелуи и взгляды, от которых должны дрожать колени, обесценятся и полетят к чёрту из-за одной несуществующей сцены. Это практически детская обида на то, что осталось недосказанным, а главное – непоказанным. Потому что я бы отдала большие деньги, чтобы увидеть именно этих двух актёров, делающих такие вот вещи. Мне больше не хочется никакой романтической чепухи. Но видимо, есть секс спортивный, принадлежащий публике, а секс по любви это нечто совершенно иное и настолько особенное, что не предназначено для посторонних глаз. Я осталась злой и неудовлетворённой. Спасибо тебе огромное, Дэвис.

Live to tell • 26 апреля 2012 в 07:32

Хорошо быть смелым, но страшно

Британские «Близкие друзья» запустили цепную реакцию. Сейчас вокруг этой темы (впрочем, скорее благодаря расширенной американской версии) сформированы сообщества по интересам, активисты которых со всем пылом сыплют жаргоном вроде «медведь», «супер-топ» и т.д. Большинство станет с пеной у рта доказывать, что сферический Гейл Харольд из американских «Квиров» - самый что ни на есть центровой гей на ТВ, а про Гиллена в роли Стю так и не скажешь. Сравнивают закономерность финалов, энтузиазм актеров в откровенных сценах – да все сравнивают, но дело это, как никогда, неблагодарное, потому что «Queer as folk» 1999г. были первыми, были лаконичными и, несмотря на малую форму, без пафоса осветили проблемы представителей нетрадиционной сексуальной ориентации. Американцы подхватили идею и выжали ее до капли, за что им, безусловно, многие благодарны, но потенциальная аудитория у них все же другая. Оригинальный сериал понравится не только «участникам событий», но и всем, кто любит британское телевидение и эту особую подачу: немного театральную, особенно у актеров второго плана, юмор и сострадание к героям, а еще знаменитую чудаковатость. Задолго до того, как английское «queer» стало употребляться в значении «гей», этим словом описывали что-то странное, чуднОе или эксцентричное. В культуре подданных Её Величества терпимость к пунктикам – неписанное правило. Кому-то по душе десятилетиями судиться с соседом из-за изгороди, а кто-то, как Стюарт Аллан Джонс (aka супер-топ) размашисто пишет на крыле машины слово, за которое бьют морды. Стю отстаивает свое право не столько предпочитать мужчин, сколько самому выбирать для себя формат: деловой костюм для переговоров, пережитки эпохи «диско» для ночной жизни, но есть две сферы в его жизни, в которых Стю так и не сориентировался. Начать с того, что с родителями Стюарт не решился на камин-аут, так на что же он сам может рассчитывать, как отец? Как быть для своего ребенка опорой и не бояться искренности? Когда главный герой над этим задумывается, понимаешь, что его загулы и выходки – защитный механизм, в действительности же Стю замкнут и не готов к отношениям, иначе чем на длинном поводке, на которые, к счастью, согласен Винс. Лишенный и такой привязанности, Стю вполне мог бы доиграться и стать стареющим геем, падким на заигрывания «туристов». И не сказать ведь, что Стю выбрал путь подавления самого себя. Но, упустив что-то относительно рано, потом беспорядочными связями уже не нагонишь. Другое дело – его юный друг Натан. [Питерским законодателям просьба свернуть окно вотпрямщаз.] Как 19-летний Чарли Ханнем начисто лишен комплексов в том, что касается любовных сцен, так и его герой вышибает лбом заборы. Он делает реальность некомфортной для своих родителей и учителей, но что показательно – одноклассники задирают его как-то вяло, отбывают номер. Просто поразительно, какой иногда нужен внутренний ресурс, чтобы просто быть собой! Признаком взросления иногда становится избавление от чувства вины за отход от стандартных схем. Можно жить, убедив себя, что это не ты выбиваешься из строя, а все прочие идут не в ногу. Но Натан пошел дальше: он точно знает, что строя, как перечня единственно правильного, не существует. 10 из 10