отзывы и рeцензии

Красная пустыня: отзывы и рeцензии

Это был ничем не примечательный город. Воздух пропитан фабричным дымом, рабочие изображают муравьев, средний класс крепко стоит на ногах. Недавно оправившаяся от тяжелой аварии Джулианна чувствует себя здесь чужой. Да, муж все еще любит ее, маленький сын радует умилительными поступками, но героиню перманентно мучает иррациональный страх, она не чувствует связи с миром, и мечтает убежать, в том числе от своей семьи. Девушка гуляет по городу без всякой цели, встречает людей, будто бы даже влюбляется, да только все события изображаются настолько тусклыми и эфемерными, что не укладываются в единое цельное повествование, сюжет абсолютно вторичен. Микеланджело Антониони верен своему стилю, ждали катарсиса – получите угасающий нарратив, ждали острых диалогов – довольствуйтесь дребезжащей болтовней с размытым смыслом. Антониони впервые выходит за рамки черно-белого пространства, а потому неудивительно, что применительно к этой работе в первую очередь принято отмечать цветовые решения. Меж тем, семантика цветов незамысловата и одномерна, красно-синие оппозиции не более, чем индикаторы эмоций, и совершенно ни к чему выделять их на фоне прочих визуальных приемов. Гораздо более интересно, к примеру, то, как обыгрываются элементы эротики. В этом контексте у автора нет прямых высказываний, только полунамеки. Случайно оголившееся женское плечо, поднятая чуть выше дозволенного юбка. Полуобнаженные тела никогда не попадают в кадр полностью, ракурсы причудливы, сцены выходят дергаными, обрывочными. Любовь вообще отсутствует, даже самые светлые чувства в «Красной пустыне» мутируют, они отравлены страхом и заражены сомнениями. Но наиболее красочно здесь представлена главная героиня: она продирается сквозь ржавые заросли урбанистических джунглей, болезненно извивается, не может найти себе места. Куда бы Джулианна ни направлялась, отсутствует четкая траектория, она оборачивается, мечется и, едва вырвавшись из всамделишного тумана, попадает в туман ментальный, оказываясь среди фальшивых друзей. Менять окружение сообразно переживаниям героя – идея отнюдь не новая, но эту эстетику пронзительного одиночества даже по прошествии многих лет, пожалуй, трудно с чем-то перепутать. Одиночество, правда, имеет несколько более широкий смысл, чем неизбывное «эх, с кем бы поговорить…». Автор довольно точно проецирует положения уже достаточно распространившейся к тому моменту по матушке Европе «философии существования», что, как ни странно, особенно ценно именно сейчас, когда всякий умник, скорчивший грустную мину, объявляет себя экзистенциалистом, а смысл понятия теряется в языковых закоулках где-то между осенней депрессией и заумным пустословием. Антониони удается изобразить базовую временную связку, когда человек уже существует, но еще не обрел свою сущность, когда нет цели и нет причины. В начале фильма Джулианна спит, ей снится, как кровать утопает в зыбучих песках - удивительно меткая метафора лишнего человека: бытие вечным сном в сердце красной пустыни, красной, потому что окружение причиняет острую боль. Не обошелся итальянец и без своего любимого образа – «пустая улица». Улица, на которой могут быть какие-то люди, их можно наблюдать, слушать, всячески «ощущать», но с точки зрения героя их все равно не существует, они словно из другой вселенной, что только внушает дополнительный страх. «Заброшенность, тревога, отчаяние» – все, как завещали классики. Но Антониони, конечно же, не строгий философ, он художник. Едва ли его хоть сколько-нибудь интересовало, кто победит в концептуальном бою Сартра с Хайдеггером, поэтому ни экзистенциальные, ни любые другие парадигмы не ограничивают полет мысли, а мысль тянется к глобальным выводам и красочным обобщениям на радость зрителю. Другое дело, что эти выводы не имеют ничего общего с уже порядком поднадоевшей критикой потребления, банальным порицанием вещизма, и уж тем более не стоит воспринимать желтый дым и крупные планы унылых груд металлолома в разрезе высокохудожественной экологической дидактики. Рай по замыслу режиссера там, где техногенные чудовища подружились с детьми природы, что косвенно иллюстрируется мечтами Джулианны о необитаемом острове с утесами и пальмами. Однако наука идет в противофазе с культурой, а мышление не поспевает за прогрессом. Да, что-то неладно с этим миром. Да, все, подобно Данте, очутятся в сумрачном лесу, земную жизнь пройдя до половины. Умирает ли цивилизация? Разве что в системе отсчета человечества. Разве что в той степени, как сонному пассажиру утреннего автобуса чудится, будто он не двигается с места, а придорожные деревья перемещаются в окне. Умираем здесь только мы, каждый в отдельности, пока вокруг неумолимо покоится вечность. И ей, вероятно, тоже очень одиноко.

«Красная пустыня» – слишком хороший для тех лет фильм о человеке в тяжелейшей депрессии. И я действительно не знаю, кому его посоветовать. Тем, кто поймет героиню Моники Витти, может стать худо, а те, что считает, что «ее страдания какие-то ненастоящие, ведь у нее в жизни все есть» – тем уже ничего не поможет – те зря потратят два часа. И дело вовсе не в тоске героини от обстоятельств или от несчастливого брака, а в нормальном таком медицинском состоянии. В таком состоянии, в котором любые обстоятельства и браки будут несчастливыми. У Джулианы вот-вот откроется свой магазин, есть сын лет пяти и муж с хорошей должностью. Но куда смотрит этот муж, если не понимает, что вот это «она недавно едва не попала в аварию, хорошо хоть грузовик успел остановиться» было попыткой самоубийства? Настолько не понимает, что даже не вернулся тогда из своей командировки. «Она испытала шок и пробыла в больнице три недели, ну и теперь вот решили, пусть у нее будет магазин, займется чем-то». Она хочет вернуться к жизни, хватается за каждую соломинку – за каждое знакомство, за каждый разговор, каждый рисунок на ковре. 'Врач говорил – вы должны полюбить. Человека или вещь. Своего мужа, своего сына, какое-нибудь дело, даже собаку'. Одной из таких соломинок оказывается Коррадо, новый коллега ее мужа. На короткое время она оживляется и даже как будто флиртует. Но потом – как это обычно бывает – становится ясно, что эта соломинка такая же бесполезная, как и другие. А с ее состоянием ничего нельзя сделать извне. О том, что она чувствует, Джулиана начинает говорить с Коррадо все время как бы невпопад. Но дело в том, что для нее это как будто бы вспороть себе живот – никакой момент для этого не будет подходящим и одновременно каждый раз ты всей душой надеешься, что вдруг тебя поймут ну хоть сейчас. И Моника Витти такая великая, что смогла это передать достоверно. Поэтому еще так стыдно замечать в эти моменты ее красоту. Возможно, красотой и вызвано любопытство ее собеседника, которое поначалу так легко принять за сочувствие. 'Если бы Уго посмотрел на меня так, как ты смотришь на меня в эти дни – он многое бы понял'. Но чем дальше, тем яснее, что Джулиана каждый раз делает харакири, а Коррадо просто говорит о себе. - А есть ли в этом мире место, где может стать лучше… - в отчаянии говорит Джулиана, глядя на карту в его гостиничном номере. И ты просто не знаешь, что еще может случиться дальше. Тоскливый, бестолковый адюльтер? Еще большее помешательство? Самоубийство? Порты, заводы, корабли и вся эта индустриальность, внутри которой разворачивается фильм, как будто бы становятся под конец еще безучастнее, еще механистичнее, еще больше на фоне маленькой фигурки Джулианы. Но фильм заканчивается, и мы вдруг понимаем - появились цвета, появилось беспокойство о сыне, появилась почва под ногами. Ей уже не безразлично происходящее вокруг, ей точно стало лучше – мы даже не знаем почему, но это и не обязательно. - Мам, почему этот дым желтый? - Потому что там яд - Это значит, что если там пролетит птичка, она умрет? - Теперь птички об этом знают и больше туда не летят.

Это картина очень многогранна и непроста на первый взгляд. Очень много недосказанностей и молчаний. Не понятно почему даже пустыня есть название, но в этом и суть Гения Антониони. Сюжет в этих картинах первостепенен как и высокая игра актеров. Пустыня есть сам город в котором проживают главные герои, а мираж это жалкая надежда Моники на попытку уйти из этого нетерпимого пространства, но при этом сама она не желает покидать совою пустыню где она чувствует себя, то комфортно, то переживает великое страдание и перенесенные эмоции. Так же, спасением для неё может оказаться звуки отступающего парома, которые чуть ли не молят, сбежать и начать новою жизнь на новом береге! Но осознание того что покинуть свой город она не может, постоянно удручает её и загоняет в ещё больший душевный и эмоциональный ступор... В фильме это и есть удушающий мираж. Я думаю, что свой магазинчик главная героиня либо так и оставит не по крашеным или чтоб до конца сгубить себя, покрасит его в Красный цвет, который в этом фильме является проводником действия.Но из-за пустынности городка, магазин так и не расцветёт и останется он только душевной кровью для главной героини... Фильм прекрасен, и его должен посмотреть каждый кто чувствует себя одиноким, и надеется обрести покой в заурядных окружающих его вещах, или мыслит отыскать новое вдохновение, и душевное созерцание.

Общая задумка фильма, идея показать состояние внутренней опустошенности человека, показалась мне серьезной и интересной для режиссуры задачей. Проблему часто не замечают или не придают ей должного значения (да в общем-то муж главной героини). Ее масштаб может быть не таким очевидным как у Джулианы, я думаю, некоторые проживают свою жизнь вместе с ней на микро уровне. И единственный выход - это никогда не останавливаться. 'Никогда не останавливайся, никогда, никогда, никогда...' Даже если 'авария'... Словно теперь тебе нужно преодолеть себя, чтобы проснуться, как когда видишь плохой сон. Для Джулианы это невозможно... уже невозможно выбраться, куда бы она ни собралась уехать. Мне нравятся тяжелые веки главной героини, выражение ее лица, то, как она не дослушав уходит, сцена тусы, сцена секса (и ей никто никто не сможет помочь, она одна, даже тот, кто был с ней на протяжении всего фильма), урбанистический пейзаж, пустые улицы.. Возможно я что-то упускаю, но мне показалось совершенно неуместно так пестрить красивыми кадрами с хорошей манерной композицией, яркими цветами и эффектами. Мне кажется эта та тема которую мастер не смог выразить, мне не хватало давления, тошноты что ли как, например, раздражающий звук у Джармуша в 'Permanent vacation'. Это только то, как я вижу. Так что фильм мне не понравился.

Давно принято называть пять фильмов Микеланджело Антониони: «Крик», «Приключение», «Ночь», «Затмение», «Красная пустыня» — пенталогией отчуждения. Фильмы несравненно больше одного слова. Но так легче отделаться от них образованному человеку и положить на полочку. Что ж, пусть будет слово «отчуждение». Чуть подробнее про «отчуждение» в последнем фильме пенталогии — «Красная пустыня»? Извольте, слова могут быть очень простые: Джулиана попала в беду... Её тело и её душа мучают её. Она одна в мире людей, в мире машин, в мире, который перестал быть прежним, который больше не опора, у которого у самого нет опоры... Она больше не знает — где она сама, что она сама… Ни цвет, ни звук, ни чувства к другому не являются надежными... Постоянны лишь страх и боль… Но нужны опять слова, чтобы поймать — что это значит – стать чужой в самой себе? Как это — потерять всё, что прежде считалось твоим, что прежде и был ты сам — потерять и продолжить жить?… Это больно. Это страшно. Это горько. Боль и страх приходят из ниоткуда — разум фиксирует, что у боли и страха нет причины — но от этого они не перестают быть болью и страхом. Тело выворачивает, душа вопит. Но память еще помнит — что было до — что значило быть нормальным, что значило выглядеть прилично, что значило иметь хорошие желания и что значило жить в удовлетворении от того, что ты их достигаешь правильно. Что значило иметь мужа, ребенка, друзей, быть занятой полезным делом, иметь под ногами твердую землю... А потом всё потерять. Потом очутиться в зыбком мире, когда идешь не по тому, что твердо, а по тому, что помнишь, что оно было твердым. Но с каждым разом всё трудней притворяться, всё трудней скрывать что ты — это не ты. Невыносимо быть преданным. Преданным своими глазами, своими чувствами, своими мыслями… Где ты? Где я? Я?… Я — осталось лишь как место, которое болит. Место. Очерченная дыра. Дыра в призрачных образах из прежней жизни… Как можно остаться жить преданной всем миром? Нельзя остаться. Но то пустое место, которое было тобой и болит, еще помнит зов заботы и страха за других. Тебя нет, ты уже умерла, но взгляд на ребенка, который может попасть в беду, дарит тебе опору, чтобы выкинуть всю эту галиматью, из-за которой было невозможно оставаться жить, и кинуть все силы ему на помощь. Ведь то были всего лишь твои проблемы, а ты-то так — тьфу — сломанная машинка — а он… вот он — нежный, открытый, беззащитный, счастливый быть с тобой… даже если ты знаешь, что ты всего лишь оболочка прежней… но он-то счастлив. Поэтому плюнуть на этот ад, в который периодически превращается твое существование, принять его и жить, ходить, говорить, улыбаться, если нужно пить лекарства, от которых тускнеют последние краски мира… Нет, еще конечно можно попытаться убежать, попытаться прислониться к тому, кто в твоих мечтах тебя понимает, а раз понимает, то может поможет… но ничего не поможет… Тебя-то нет, ты в себе чужая… Но ты молода, ты красива, ты не одна… и, хотя, ты, раз за разом, забываешь, что это значит… хотя, раз за разом, всё это тонет в безразличии, на смену которому приходят страх и боль, но абсурдная ниточка связи с другими-живущими и память о других, которые вырастили тебя для этого мира… который оказался болью… но они-то любили тебя и отдали всё для тебя… абсурдная эта связь, потому что не имеет ничего в себе ни логичного, ни надежного — она всё еще удерживает тебя здесь с ними… Она и еще надежда на избавление от кошмара… что весь кошмар всего лишь сон, всего лишь кошмарный сон… и достаточно лишь проснуться. (Достаточно найти тихое место, тихую лагуну, собраться с силами, успокоиться, услышать как тебя зовут и доплыть до спасительного корабля… Достаточно поверить, что один плюс один будет один — что человеку по силам разомкнуть круг своей отдельности, прорваться через болящее натяжение поверхности капли нашей души, даже если мы не знаем — есть ли там что-то за этой поверхностью… ) Надежда проснуться от дурного сна яви длит нашу жизнь день за днем. Мы чужие в этом сне… ведь всё должно было бы быть по-другому… мир обязан был быть другим… мы должны были быть другими. И всё будет. Осталось подождать чуть-чуть…

Привет, Микеланджело. Нет, я не разговариваю с черепашкой ниндзя, и не общаюсь гением эпохи Возрождения и раннего барокко. Я рецензирую «Красную пустыню» итальянского экзистенциалиста и певца одиночества. Это мои первые излияния на тему кино, и, кстати, первый фильм данного режиссера. Не буду говорить, что он гений. Но и не буду этого отрицать. Просто скажу, что фильм хорош, что я не зря смотрел его в кинотеатре, хотя по ходу повествования можно отвлечься, не то чтобы уснуть, но повитать в облаках уж точно. Звуковые эффекты, сопровождающие героиню во время картины, и её восприятие мира, выраженное через цветовую гамму, это, если приглядеться, не самые сложные и выдающиеся приемы, но все гениальное просто. Если честно, я не питал любви к героине, местами она мне не нравилась, и фильм я оценил для себя как средний, но это первое впечатление, сложившееся сразу, после выхода из кинотеатра. Но, если подумать и отвлечься от того факта, что героиня больна, пострадала физически, и это отразилось на душевном, духовном состоянии, и предположить, что она такая не из-за аварии, отпадает жалость, и позиция, где больную хочется пожалеть, согласно христианской этики добродетельного отношения к юродивым, потерпевшим лишения, не подходит. Отпадает жалость к героине, не списываешь всё на аварию и другие факторы, и тут начинаешь уважать героиню, понимать, сопереживать, а не относиться снисходительно, смотреть на неё сверху вниз. Ведь, если некоторых героев некоторых произведений сделать здоровыми, теряется шарм, нить всего повествования держится на больном, не здоровом, полноценном герое. На ум, почему-то, приходит история Форреста Гампа, как не странно. Здоровые не так интересны, им не прощаются вещи, которые дозволены увечным. P.S. Здесь пишут что-то умное, что не влезло в основной текст. У меня всё.

В очередной раз посмотрел 'Красную пустыню' Антониони. Последний фильм его тетралогии некоммуникабельности. Наверное, самая безысходная картина из четырех. Это фильм об адаптации человека к внешнему миру. Способен или не способен человек адаптироваться в полной мере. Мы видим Джулианну в исполнении Моники Витти. Она больна. Ее болезнь это ощущение пропасти между ее видением мира, ее желаниями и устремлениями и этим миром, уже в определенной степени индустриальным. Сложность заключается еще и в том, что внутренний мир Джулианны расщеплен, в нем нет целостности, нет парадигмы убеждений. Она пытается выявить сумму этих убеждений у других. Спрашивает у Коррадо о его взглядах. Он отвечает уклончиво. Говорит, что люди сами не знают во что верят. Верят в человечность, чуть меньше в справедливость, чуть больше в прогресс. В социализм. Он говорит, что главное делать то, что считаешь правильным для себя, для других. Чтобы совесть была чиста. Джулианна же не знает, что считать правильным, а что нет. она мечется. Она хочет быть единой с этим миром, но ощущает какую-то тоску. Порыв к контакту и невозможность этого. В интервью Антониони говорил, что у Джулианны есть только два пути, адаптироваться и тогда это будет преодолением болезни, либо нет.

Первая картина Антониони в цвете, «Красная пустыня», по сути, продолжение мысли режиссера о непознаваемости отдельно взятой экзистенции человека и мира в целом, обезличенном общении героев и проблемах коммуникаций с внешней средой. «Красная пустыня» наводит на мысль о том, что только в каком-то ином психологическом состоянии, психическом здоровье и внутренней неустойчивости (в данном случае, главная героиня – Моника Витти пережила аварию, сказавшуюся на здоровье) человек способен познать окружающий мир. Джулиана (Моника Витти) помещена в безжизненную действительность, подобную пустыне, где все не на своем месте, все сместилось и остается только отдаться беспорядочному течению, и, главное, держаться крепко, чтобы тебя не унесло. Героиня практически не общается со своим мужем на протяжении всего фильма; единственным человеком, с которым у нее налажен контакт, является инженер Зеллер (Ричард Харрис), друг мужа. Она рассказывает ему планы, связанные с открытием магазина, ездит на встречи с работниками, делится мыслями и идеями. Процесс коммуникации не помогает привести мысли Джулианы в порядок, поставить жизненные ориентиры и цели. Внутренний мир героини остается непонятным и одиноким; она не знает, как ей действовать, кого любить и как жить дальше. Мир как за тусклым темным стеклом, подобно бергмановским сюжетам, представляет собой череду образов, каждый следующий из которых наиболее близок к реальности, чем предыдущий. Так или иначе, конечный образ бесконечно таинственной реальности ускользает от человеческого восприятия. В фильме Антониони главной проблемой коммуникации между мужчиной и женщиной является некоммуникабельность чувств, закрытость перед партнером, отстраненность от реальных бытовых проблем и попытка уйти от их решения. Это является следствием духовной опустошенности, экзистенциального кризиса личности на фоне стабилизации экономического положения итальянского общества в первые двадцать лет послевоенного периода. 10 из 10 2014

Щелкая пультом телевизора, внезапно увидела смутно знакомые кадры и не могла поверить, что это кино могут показывать по ТВ. Но это действительно была - 'Красная пустыня'. Когда то посмотрев его в кинотеатре, я вышла настолько потрясенная переворотом представлений о поисках себя в этом мире; о том, что же считать важным, а что нет; задумалась о том, что можно быть бесконечно одинокой среди вроде бы близких людей; о том, что и дети не спасут от душевного разлада, что иметь социально-значимые блага не так важно, как разобраться с собственным мироощущением, что постоянное терзание себя поиском смысла приводит к постепенному угасанию ощущения радости жизни... Я до сих пор не могу заставить себя вновь пересмотреть этот фильм, хотя дома даже лежит его запись. Я боюсь снова начать задавать себе эти вопросы... Я только-только нащупала путь к душевному равновесию... 10 из 10

Когда-то давно, в детстве, из окна трамвая, я увидела унылый пейзаж, вымирающий участок земли, где мне никогда не хотелось бы ходить пешком... Пропыленная дорога, с двух сторон две серые облезлые безжизненные коробки низеньких домов, и ни души. Мне казалось, та дорога уводит в никуда, нет, не подумайте, у нас повсюду коробки, пыль, но там было как-то особенно опустошенно. Наверное, 'нормальный' человек и внимания бы не обратил, но мне вот врезалось в память... Я смотрела фильм и думала, как мне близка Джулианна... В любви она искала спасения, она так хотела увлечься, чтобы тревога ее отпустила. Тревожный желтый ядовитый цвет, цвет флага, обозначающего болезнь на корабле, цвет дыма из заводских труб. Свежая влюбленность заставляет нас забыть о том, где мы, и что мы должны делать, о том, какова наша повседневность. Ее сон, полный красок жизни. Загорелая девочка с живыми глазами купается в прозрачном лазурном море, золотой песок. Когда-то в детстве мне казалось, что когда я вырасту, я буду жить в большом городе, полном огней, который не будет никогда погружаться в тоску, а я буду идти по живой улице безо всяких забот. Ну вот, фильм заставил меня думать, думать о себе. О своих страхах, о том, что я ищу. Нет, безусловно, это не развлекательное кино. Очень понравилась игра Моники Витти, очень яркая, интересная внешне женщина, элегантная, приятно смотреть. Ощущения ее героини, переданные ею, заставили меня волноваться. Несмотря на все вышесказанное, я не могу причислить 'Красную пустыню' к любимым фильмам, потому что для меня было как-то немного долго. Потому что к концу я уже начала 'как-то терпеть'. Наверное, для этого фильма я слишком проста. Но все же, посмотрев этот фильм, совершенно случайно, я в нем нашла что-то близкое мне самой. 8 из 10

И долго на свете томилась она, Желанием чудным полна, И звуков небес заменить не могли Ей скучные песни земли.(с) Лермонтов В её идеальном мире камни поют чудесные песни, а людей совсем нет. Врачи говорили ей 'полюби'. Но люди - только зеркала. Глядя в их глаза, она чуть-чуть любит сама и живёт. Вот и вся радость. 'Дверь в стене' в этом кино осталась закрытой.

Начнем с того, что если я стану петь дифирамбы Антониони – покажусь банальной, но если не напомню о том, что он действительно являет собой вершину стиля и художественности, рецензия эта потеряет значимость. Так вот, да, «Красная пустыня» несомненно, высококачественное и высокохудожественное творение таланта, кино для думающих, 'не привык смотреть артхаус - уснешь' и тому подобное. Итак, что мы видим. Промышленный район, загрязненный отходами, в котором от природы остались крупицы. Измученную женщину, загрязненную внутренним духовным кризисом, депрессией, в которой от жизни остались только рефлексы, да капельки надежды. При просмотре 'Красной пустыни' я увидела точную и четкую идею, выраженную Эрихом Фроммом и развиваемую им долгое время. Идея эта гласит о том, что чем больше отчуждение человека от природы, внешнего мира и самого себя, тем больше у него проблем, тем глубже он самопотакает своим слабостям и тем меньше для него поводов любить жизнь и радоваться ей. Этот фильм Антониони - прямая иллюстрация к данному тезису. В мире слишком мало любви, и любить мы не умеем… Будь у нее рядом человек, который полюбил бы ее и которого полюбила бы она, все утихло бы.. Найдись хоть одна душа, которая по-человечески тонко поняла бы ее, ей бы стало легче, а она потянулась бы за этим человеком, одолжила бы у него силы… Но, увы, мужу почти что все равно, он даже не приехал в больницу, когда она попала в аварию, да и сейчас он ничего не замечает, не тревожится. Друзья – это просто временное развлечение… А больше и нет никого... А с другой стороны, будучи в таком состоянии, возможно ли это, полюбить кого-то? Эта женщина не чувствует ничего, кроме самой себя. Круг замыкается и все, что возможно сделать – только в ее власти… Но у нее нет сил. Разделим для удобства фильм на три части. Первая, как вступление и знакомство с обстановкой. Ее тяготят индустриальные пейзажи, загрязненные реки и вечно непрозрачный, туманный воздух. Тяготит саму себя и она, как часть природы, которая неимоверным образом загрязнилась и от которой хочется избавиться. Она раздваивается внутри самой себя… Отталкивает себя от себя, но не может этого сделать окончательно. Ни принять, ни выбросить. Вторая, как главное разъяснение, вполне короткая в рамках фильма, но емкая в рамках ее внутреннего мира. Ее мечта, рассказанная сыну в качестве сказки – это нетронутая природа, кристально чистое море, одиночество и одновременное единение с природой, которое заполняет все существо человека и не оставляет места для всякого рода самокопаний. Парусник, который она видит, это, видимо нечто, она сама не знает что (знала бы, спаслась бы), чего она ждет как чуда, что наконец изменит ее жизнь. Все поет, внутри и снаружи – это то, чего она хочет, чувствовать наполненность и принадлежность к миру… Хотя, она готова и на то, чтобы ощутить принадлежность к человеку, к мужчине… Но и тут ее ждет разочарование. Мужчина, которого она выбрала как последнюю надежду, принял ее за женщину-загадку, которая манит и которую хочется заполучить. А что она там рассказывает, о чем бормочет – неважно, для поддержания разговора можно поговорить и об этом. Ну и третья часть, крушение надежд, разочарование и возвращение к той точке, с которой начинался наш рассказ. Попытки пошли прахом, она по-прежнему здесь, по прежнему ходит по этому грязному району, а ее недавняя «надежда» уплыла куда-то на корабле и совсем ее не спасла. А ее по-прежнему затягивают зыбучие пески... И ее по-прежнему никто не понимает. И еще, от себя, напоследок. О вреде такого рода кино… Не стоит смотреть его так, будто героиня – это вы. А то, знаете, смотрят девушки такое кино, а потом говорят, вот, мол, как героиня на меня похожа! Эта эстетичная похожесть служит оправданием подобного рода состояний для некоторых групп людей, вместо повода для борьбы с этим. Такого рода фильмы – это все правда, таких женщин, пожалуй, сотни тысяч. Они слоняются по миру, ощущая свою непринадлежность к нему… боящихся уйти и страдающих от того, что их надежда каждый раз летит в пропасть. Ведь, заметьте, проблема выдуманной, раздутой «депрессивности» очень актуальна в наше время, отчасти в том виновата культура, которая поет о боли, как о самом прекрасном, что есть на свете. И вместо того, чтобы учить на этом, как на плохом примере, люди грязнут в этом еще больше. 10 из 10

Джулиана страдает от депрессии и одиночества. Нет цели в жизни, нет радости – бессмысленное движение в пространстве, в самом кадре. Это подчеркивается нарочитым отсутствием хоть какого-нибудь сюжета – героиня бесцельно бродит по улицам родного города, пытается открыть магазин, хотя не знает, что будет в нем продавать. Круг обыденного прерывается встречей с незнакомцем – коллегой мужа по работе. Инженер Коррадо Зеллер заинтересовался Джулианой – именно поэтому он готов следовать депрессивным мыслям героини: рассуждать о смысле жизни и невозможности верить во что-нибудь. Однако роман закончился ничем: мужчина устал от причитаний и жалоб героини, а она – от очередного человека, который ее не понимает. Отношения с мужем так же натянуты – он скорее незнакомец, нежели родной. Найти утешения в ребенке не получается. Все, кроме нее, приспособились к новому миру – заводам, шуму, ядовитому дыму. Джулиана, напротив, сторонится жизни: бесшумно крадется по дорогам, прислоняясь к стенам домов. Джулиана не приходит к счастливому спасению: в конце фильма во время очередного приступа – сродни панической атаке – она высказывает заветные мысли портовому рабочему – и слова ударяются об стенку. По ее мнению, тела, как и эмоции, разведены, и ничто не имеет смысла. Под ногами нет опоры, а гироскоп, который держит корабль на плаву, окончательно сломался в душе. И остается только мечтать об удивительном острове, где поют сами скалы. Как сложится ее жизнь – той, которая считает, что в реальности есть что-то ужасное. Страхи, паранойя, вечные оглядывания назад – героиня попала в неразрешимый круг, выхода из которого нет. В этом и символ отчужденности – невозможности найти родственную душу в мире и просто цель существования. Одиночество и страх героини сопровождаются индустриальным ландшафтом: фабриками, трубами, машинами и сожженным мусором. Здесь нет прекрасной природы Италии – только голые деревья, грязные проселочные дороги и туман, оставляющий Джулиану блуждать в неведении. На протяжении фильма раздаются странные металлические звуки – как будто они существуют только в воображении героини: другие не замечают их. Или выбирают не замечать. Хронометраж, сцены долгих прогулок – все затянуто: зритель несколько раз поймет, что отвлекся или вообще заскучал во время просмотра. Такой этот фильм – вводящий в сон неспешным повествованием.

Фильмы Антониони часто повествуют о нетривиальных женщинах, их проблемах, и как им тяжело жить в мире - своеобразный 'женский экзистенциализм'. Это не странно, ведь именно представительницы прекрасного пола обладают яркой чувствительностью к любым переменам, как в материальном, так и в духовном мире. С каждым последующим фильмом режиссера, можно наблюдать, как он оттачивает свое мастерство в передаче женских эмоций через обстановку, вокруг героини. Индустриальные пейзажи, серые заводы, грязные болота, а вспомните, как красиво оператор передал сказку, которую героиня рассказывала сыну. Моника Витти работает с Микеланджело Антониони уже в третий раз, после фильмов 'Приключение'и 'Затмение'. Фильм 'Красная пустыня' является первой цветной работой режиссера. Здесь Моника Витти, как и в предыдущих работах, абсолютно не разочаровывает, отлично показывает нам женщину, которой все время чего-то не хватает, которая постоянно ощущает потребность в других. Потребность эту она находит в Коррадо, который словно огромный корабль, внезапно появляется в ее жизни, но на котором быстро появляется желтый флаг, сообщающий нам о карантине. Но вот проблема (или не проблема?), у нашей героини есть муж, который увы не дарит свою любовь, и даже не пытается понять нашу Джулианну. Так поймет ли ее Коррадо? Человек, который постоянно считает, что для всего нужна своя причина, что вещи не могут происходить просто так. Очень интересная сцена в красной комнате, которая становится 'красной пустыней' и затягивает всех в эту песчаную ловушку страсти и похоти. Героиня ищет 'внутренний покой' в появившемся Коррадо, она сама признается, что он становится частью ее, то есть того, что ее окружает. Большое внимание нужно уделить звукам, которые то появляются, то резко пропадают, складывается впечатление, что только главная героиня их и слышит. Глубоко развитая депрессия у главной героини, ее сложности и попытки разобраться в окружающем ее мире так и манят, окружающих ее мужчин, воспользоваться слабостью, при чем всех мужчин, от Коррадо до обычного матроса на палубе. Стоит обратить внимание и на маленького сына Джулианны, который старается разобраться во всем вокруг, во всем что его окружает. У этой пары, в отличие от пар, рассматриваемых в предыдущих фильмах Антониони, есть ребенок. Возможно благодаря этому ребенку, женщина, находящаяся на последней стадии отчаяния, все же смогла сохранить рассудок, что казалось практически невозможным, во время ее последней ночной прогулки к кораблю. Тем не менее, женщина искала покой на протяжении всего фильма. Она старалась найти выход из ситуации. Сейчас многие романтизируют депрессию, считают 'душевную' боль и отчаяние - необычными чувствами, которые присущи экстравагантным личностям. Но зачем страдать? Если можно посвятить себя любви, стараться найти того, кто поймет и поддержит, чем и занималась наша героиня. Пускай героиня пыталась уйти от бытовых проблем, отрекалась от всех и всего, но ведь все последующие проблемы вызваны именно нехваткой понимания и ее внутренней опустошенностью.

Молодая женщина в изящных туфельках на фоне окрестностей промышленного района в холодную погоду в начале картины походит на одну из героинь фильмов Ренаты Литвиновой. Восклицание: «быть всегда на высоте, пить вино из бокала даже в жалкой обстановке», - вот, что приходит на ум. Поистине, нелепо! Но сцена за сценой и чувство изначального пафоса покидает, на смену приходит заинтересованность и желание докопаться до природы душевных истязаний героини, являющихся следствием автокатастрофы. Признаюсь, отнюдь не являясь поклонницей работ Микеланджело Антониони, образ женщины, переживающей внутреннее угнетение и самобичевание, судорожно сжимающей и разжимающей пальцы рук при виде очередного образа размытой действительности, невольно заставляет превратиться с пассивного зрителя в слушающего и внимающего. Это может произойти с кем-либо и следствием может быть вовсе не автокатастрофа, а что угодно, уже сама жизнь – катастрофа в умах слабонервных. Жизнь, как поле боя, а внутреннее равновесие – долгожданный приз, награда за терпимость. Сколько таких примеров, когда, столкнувшись с чем-то ужасным, получив внутреннюю травму, мы остаемся лицом к лицу с обстоятельствами, разрешение которых лежит в глубине нашего сознания. Человек окутан паутиной одиночества и только ему дано право выбора: самосохранение или самоуничтожение. Самосохранение или самоуничтожение? Этот вопрос преследует героиню. С одной стороны она – жена и мать, но муж-флегматик давно смотрит на нее лишь как на объект сексуального удовлетворения, а ребенок спекулирует на материнских чувствах; с другой – у нее есть друзья, а значит интересы, собственное дело…поклонник, робко делающий шаги навстречу… Все не то… Почва уходит из под ног. Стоит обратить внимание на красную комнату внутри вагончика для рабочих у причала. Встреча друзей, большая кровать, невинные шалости сексуального характера: поглаживание ножек, расстегивание пуговиц, выступающие соски под женскими кофточками, - все как бы невзначай. Сожжение красной комнаты, взгляды героини и ее поклонника. Показное веселье беззаботной жизни, резко обрывающееся охваченным страхом героини, убегающей прочь. Туман, окутывающий пристань, затем очертания мужа, друзей, вот оно - одиночество! Монике Витти удалась эта роль женщины, с беспокойным взглядом, тщетно пытающейся опереться на кого-то, в результате так и не нашедшей утешения, оставшейся наедине со своей болью. А вот Ричард Харрис мне показался слишком безучастным в картине. Очень скудно выраженные эмоции на лице, скупость жестов. Разве так должен вести себя человек, влюбленный в женщину. Впрочем, говорил ли кто-то о любви? Картина заслуживает высокой оценки. Что, впрочем, судить не мне, т. к. все почести уже давно получены.

Первое цветное кино вдумчивого, тонкого Антониони — мастера экзистенциальных драм, чуткого и глубокого человека, остро чувствующего любые социальные и внутриличностные противоречия. Антониони имел удивительный дар не только видеть эти противоречия, но и раскрывать их через контрасты окружающего мира - обстановку, предметы, звуки, в его фильмах нет ничего случайного. С первых кадров он предлагает зрителю эмоциональный парадокс — на фоне дымящих труб заводов, толщи бетонных стен, давящего пара и серости фабричных зданий звучит тончайший, почти срывающийся женский голос, исполняющий скорбную в некоторых местах едва ли не диссонирующую мелодию. Она льется удивительно нежно, чисто, и вдруг, когда зритель успевает проникнуться ею — обрывается бушующим, яростным пламенем труб. Уже в этих кадрах Антониони проводит главную мысль фильма, осуществляет ее художественное воплощение — несочетаемость тонкого иллюзорного внутреннего мира героини с тяжеловесной, непоколебимой энергией социума. Джулиана, как и все главные героини Антониони — потерявшаяся, почти детская душа, в определенный момент времени задавшая себе вопрос: «Зачем все это?» Цепь дальнейших рассуждений приводит ее в смятение, близкие люди оборачиваются чужими, встречные не способными понять, а все окружающие — лишь расплывчатыми контурами в густом тумане. Джулиане говорят, что она больна, но так ли это? Можно ли назвать больным человека, задумавшегося над жизненными истинами, ищущего понимание, родственную душу, чувствующего пронизывающую красоту мира. В ответ на ее отчаянные попытки услышать от людей слова, идущие от сердца, а не от закостенелого разума и неконтролируемого тела, люди сторонятся ее, как всего неизведанного или принимают ее бунтующее начало за дурной характер. Как и во всем творчестве Антониони, этот фильм полон невербальных посланий, наполняя с первого взгляда медитативные кадры силой внутренних переживаний героев. Во всем присутствует настроение, во всем виден контраст окружения с субъективным миром: - безжизненный мусор, горы дымящегося хлама — и на их фоне голодная мать с ребенком в ярко-зеленом пальто, - обшарпанные стены, ржавые борта кораблей, запачканные стекла, грязное месиво под ногами — а на героине всегда аккуратные чистые летние туфли, - в красках преобладает серый цвет, но оттеняется он яркими вкраплениями красного, голубого, коричневого (сама Джулиана выбирает для своего магазина нераздражающие цвета - «голубые стены, зеленый потолок»). Куда приведут ее поиски, как понять поступки далеких ей людей. Она, как девочка из ее сказки, слышит чарующую мелодию, любуется волнами, гладит розовый песок и ждет то случайной белоснежной яхты, то слепящего солнца, то дикой волны. «Кто это пел? - Всё пело». Джулиана — невероятно полный образ. В нем есть все — тяжелое прошлое, изменившее жизнь, долгая борьба с собой, нерешенное настоящее, неясное, туманное будущее. Зритель является свидетелем кульминационного момента, в котором сошлись в накале все элементы жизни героини. Сможет ли она преодолеть страх перед самой собою, сможет ли принять себя какой она есть — тонкой, трепетной, с до предела оголенной душой, не оборвут ли ее уникальное мировосприятие людские догмы, не погибнет ли она под толщей безразличия? Психологическая кульминация фильма — диалог с подвыпившим портовым рабочим. Отчаяние Джулианы достигло пика, она подавлена непониманием людей (даже собственный сын зачем-то обманул ее), ей хочется бежать, но от себя не скрыться. Этот сбивчивый, на грани срыва монолог прекрасно иллюстрирует ее внутренний катаклизм - «я не одинокая, тела разведены, если вы меня укололи, то вы же не страдаете? на этом корабле могут и люди путешествовать?» Но ответы людей похожи, как две капли воды — они не вдумчивы, безразличны, с на ветер брошенными словами: «Не уходите, сеньора, вы мне очень понравились, очень.. я вас люблю, я вас люблю...» Многие обвиняют режиссера в недосказанности, бесфинальности. Но Антониони невероятно целостен, он дает задачу по силам каждого из нас. Что остается человеку, когда никто в этом мире не способен его понять? Лишь последовать их глупому совету: «Не думать! А точнее думать, что все, что со мною происходит моя жизнь».. Есть ли шанс избежать агонии, остаться наедине с природной стихией, не сталкиваться с чуждыми людьми? Я думаю, шанс есть. Почему этот дым желтый? Потому что там яд.. Но если там пролетит птичка — она умрет? Теперь птички об этом знают и больше туда не летят.. 10 из 10

В этом фильме Антониони возможно самобытен наиболее всего. Тут менее всего заимствований и больше всего самого автора. Это ведь живая хрестоматия его стилистики: Моника Витти в главной роли, отрывистый и мало содержательный сюжет, многозначительные образы, нарочитое молчание, странные поиски и перманентная экзистенция идущая рядом со фрустрацией. 'Я хочу заняться любовью', - неожиданно говорит героиня Моники Витти в обществе нескольких мужчин. Говорит вслух ни к кому определенно не обращаясь. А все продолжают вести себя как и прежде. Будто не заметив. Это более походит на каприз, чем на просьбу или пожелание. Антониони резюмирует, что потребительская эпоха проникла уже и в сферу интимного. Сексуальное удовлетворение ассоциируется с товаром. Но в такой плоскости нет ничего нового. Потом Антониони нам продемонстрирует и намеки на оргию, ограничившись правда лишь вполне сравнительно скромными групповыми объятиями. Позже, видимо для сравнения, покажут и интимную близость двух любовников. А ранее - мучительные терзания личного одиночества. Но в совокупности все это не выстреливает. Попытка изучить анатомию базисных для человека отношений тормозится вещами вторичными. Явно ведь при серьезном масштабировании те сценки, которые выделил Антониони в объектив не попадут. Это следствия, которые нередко теребят умы в пубертатном возрасте. Ну, а сам выбор места действия - хорош. Ничего не скажешь. Именно безмолвная пустыня действительно необычайно хорошая для проведения любого рода сравнений с современным обществом. Тут и целый набор архетипов можно без труда добавить. Впрочем, были ведь уже и 'Дорога' Феллини, и такие же бесконечные пустыни у Пазиолини. Только вот со смыслом и стилем у этих двоих все было в полном порядке. И актеры обычно выдавали сильные работы. Что скрывать, Моника Витти и в 'Красной пустыне' выглядела неубедительно, перед нами была сомневающаяся актриса, а не находящаяся на раздумье героиня. Так что, не нужно подменять понятия. Это не философский фильм о пустоте, а попросту малосодержательное и скучное кино. Не более. Лишь магия имени создателя, тщательно созданное масс-медиа, заставляет досматривать до конца эту вереницу образов. Ясное дело, что всяческие ассоциации могут появиться у зрителя, оказавшегося вместе с несколькими героями забытым всеми в этой странной пустыне. Может постучаться и просветление. Но мне более по душе другая пустыня. Пустыня - Пазоллини. Там все художественно выверено и близко к гениальности. Есть смысловая многомерность и актерская естественность. Оба работали в один и тот же период. Пересекались здорово и уверен, что в феномене успеха Антониони есть и заслуга Пазоллини. Слишком уж неудобным он был для того, чтобы признавать гением. А не замечать было невозможно. Фигура Антониони оказалась как нельзя кстати. Так все само собой сложилось. Увы 3 из 10

«Красная пустыня» развивает антониониевское понимание диахронического отчуждения, когда плоды труда, творчества, свободы обращаются против создавшего их духа. В данном контексте, впервые снимая цветное кино, постановщик хочет дать безрадостную картину расчеловечивания человека научно-техническим прогрессом, ситуацию, когда урбанизация, техника – все созданное человеком мешает ему жить и порождает фрустрацию чувств. Примечательно, что сам Антониони с его слов, как цитирует их Делез, пытался противопоставить «устаревшую мораль и несчастных людей солнечному миру НТР». Однако, по факту, по результату, по тому, как показана в этом фильме деятельность фабрик, заводов, техники, разрушающих не только земные пейзажи, превращая их в однородную серость, но и человеческие личности, «Красная пустыня» получилась как раз о противоположном. Важно, что знаменитая статья Майи Туровской о фильме была озаглавлена «Красная пустыня эротизма», что не удивительно, ведь данный фильм Антониони также эротически заряжен, как и вся «тетралогия отчуждения». Пресловутая некоммуникабельность становится у режиссера не только проблемой барьеров между полами, но и вообще герменевтических препятствий между людьми всех возрастов и профессий. Безусловно, что важным акцентом «Красной пустыни» становится болезнь Джулианны, но из изобразительной логики фильма очевидно, что именно урбанизм, НТР, заводы, фабрики, бесчеловечность технического прогресса, атмосфера тотального шума, разрушение техникой поверхности земли – вот подлинные причины неврастении и неврозов главной героини. По мысли, неочевидной для самого Антониони, как поборника НТП, но логично вытекающей из фильма, прогресс техники делает человека одинокой песчинкой в мире машин. Рационалистическая логика функционирования машин – следствие гипертрофии разума в жизни человека, вытесняющей чувства на периферию жизненного процесса. Джулианна, также как и Коррадо, не могут быть счастливы в мире диктатуры разума и власти порожденных им процессов и механизмов. «Красная пустыня» - о внутренней пустыне человеческой личности, возникшей в результате выжигания разумом территории для своей деятельности, о том, что в мире разума и прогресса чувства – нечто лишнее. Отсюда одиночество, фрустрации, неудовлетворенность в том числе и сексуальная. Там где властвует разум, чувствам нет места, а значит не места и счастью. Лишь в визуализации сказки Джулианны своему сыну показан по сути рай единения человека с природой, где нет машин, заводов, отравляющих воздух, дыма и шума, где все поет о счастье удовлетворенных чувств и желаний (схожим образом и в «Забриски Пойнт» Долина смерти становится для героев фильма Долиной чувств, Долиной жизни). «Красная пустыня» - возможно, самый беспросветный, самый болезненный фильм Антониони, и получилось это во многом потому, что логика изображения, причудливых комбинаций цветов и форм получилась более неумолимой, чем замысел автора, включавший в себя противоположные задачи (противопоставить несчастье людей счастью НТП). Приглашение на главную мужскую роль Ричарда Харриса, за год до этого гениально сыгравшего в великом фильме Линдсея Андерсона «Такова спортивная жизнь», стало одним из выигрышных моментов фильма: актер прекрасно вписался в антониониевскую вселенную. Что же касается Моники Витти, то она в роли Джулианны прыгнула выше головы: играя клинический случай, она нигде не пережала, не впала в истерику, хотя героиня находится на ее грани, – и таким образом, фрустрированность героини жизнью в урбанистическом антураже, задавленность чувств рефлексией создали незабываемый портрет жертвы расчеловечивания научно-техническим прогрессом и опустошения внутреннего душевного пейзажа гипертрофией разума.

В большинстве текстов об этом фильме вы найдете много интересного о работе с цветом (все же это первая цветная картина Антониони, что бы и не поиграть с красками?!). Большинство критиков также сходятся в том, что это история болезни главной героини (которая стремительно сходит с ума и скрывать это от окружающих невозможно), а также не оставляют без внимания экологический вопрос. Все так. И все не так. Вернее, мне кажется, это все - рамка, коробочка. А внутри есть другая история. (В чем прелесть Антониони, никогда не знаешь, а в чем собственно дело - это его почерк, он специально так снимал, чтобы вы ничего не понимали, вас это раздражало и нервировало, что ни один титулованный критик не может вам сказать, о чем кино.) На мой взгляд, Джулиана (главная героиня) абсолютно здорова. Нормально у нее все. Но ей скучно. Просто представьте. Молодая, красивая, интересующаяся жизнью, с пылким умом и наблюдательным взглядом. Она при этом ничем толком не занята. Ну какие у нее дела? Сына поцеловать, распоряжение служанке отдать, платье выбрать, туфли подобрать. Все. Муж пропадает на работе, часто в командировках. Живут они в промзоне. Друзей и развлечений особо нет. Поневоле начнешь на стену лезть. Главный вопрос фильма (который повторяется бесконечное количество раз, рефрен такой) - почему ты об это спрашиваешь. Хоть что-нибудь интересное ищет, что-нибудь, за что можно зацепиться. «Что произошло? - «Ничего». Это и есть самое ужасное - ничегошеньки не происходит в жизни Джулианы. Появившийся внезапно коллега мужа не вызывает в ней ничего, кроме животного желания вскрыть, поиграть, развлечься. Это новое, это игрушка. Но и он скоро надоест: у него свои дела, он ездит по миру, занят. Джулиана же вновь не спокойна не потому, что не находит любви, а потому что не находит себя. В некоторых рецензиях пишут, что ребенок - единственный, кто по-настоящему интересует героиню. Ну что за ерунда?! Очевидно, что единственный, кто интересует Джулиану, - это она сама, ее состояние безвременья, безделья, бессмысленности. И индустриальный пейзаж ее угнетает, мне кажется, не только потому, что она видит, как промышленность губит природу (это, конечно, ужас-ужас). Но и потому, что она видит, как люди делом заняты, как они строят новый мир. А она - что? Что она строит? Только образ сходящей с ума красотки.

Чудная Моника Витти. Ее игра путает, затягивает, ею наслаждаешься. Да, может быть, слегка манерно, театрально, но это лишь дополняет ее образ психически нездоровой девушки. Антониони в свойственной ему манере показывает конфликт личности с окружающей действительностью. Так происходит практически во всех фильмах Микеланджело. В данном случае в конфликте находится девушка, недавно вышедшая из психиатрической больницы. Мы не знаем, сколько времени она там провела, но знаем, что теперь мир вокруг изменился и стал для нее совершенно неприемлемым. Антониони очень ярко показывает ужасающие картины нынешней индустриальной действительности, когда от природы остается лишь малая часть, когда рыба с привкусом нефти, вода ужасно загрязнена, а в воздух вылетают ядовитые пары. Джулиана блуждает по городу, ее многое пугает и ничего не нравится. Она пытается как-то развеселиться, увлечься жизнью. Именно это ей и говорили в больнице. Все, что происходит — это твоя жизнь. Так что надо просто постараться что-то полюбить и отдаться этому с головой. Но для Джулианы совершенно очевидно, что жизнь, которую она видит вокруг — жизнь не для нее. А еще точнее будет сказать — не ее жизнь. В этой жизни все омертвело. Подобно тому, как умирает природа вокруг, умирает и истинная, настоящая природа человека. Для него люди стали лишь рабочими, профессиями. Нет настоящих чувств, нет уже тех ценностей, которые руководили человеком во веки веков. Все отмирает, но никто не замечает, что происходит что-то ужасное. Почему? Потому что люди не птицы, которые знают, что с заводов валит яд и поэтому там не летают. Птицы умные, они не находятся там, где им плохо. Только человек готов все приспосабливаться и приспосабливаться к складывающимся вокруг обстоятельствам. Ведь, как замечает один из главных героев, — Коррадо — главное, чтобы совесть не мучила, а потому проще просто не думать. Как это похоже на то, что мы видим сейчас, в наше время. Зачем же задумываться о чем-то важном, о серьезных вещах, если, скорее всего, такие размышления принесут душевные муки? Лучше думать о себе самих и ни о чем не беспокоиться — согласитесь, сейчас можно часто увидеть такую позицию. Это ужасно. Мы становимся эгоистами, окончательно теряем связь друг с другом. Прекрасен в этом отношении маленький монолог ребенка, когда он говорит, что 1+1=1. Чуть позже, в 1983 году, выйдет фильм Андрея Тарковского «Ностальгия», где великий советский режиссер отдаст дань памяти Микеланджело Антониони и введет в свой фильм ту же фразу. Надо сказать, что Антониони и Тарковский вообще довольно похожи. Они разные, но развивали очень схожие вопросы в своих фильмах. Так вот, 1+1=1. Капля и еще капля — не будет две капли, будет одна. Это прямая отсылка к человеческим отношениям, если хотите, к христианским постулатам. Единство человека, единство людей, единство во Христе. Люди не должны быть разобщены, они должны быть близки друг к другу, но этого в современном мире не происходит. И тут в пору задаться вопросом, а кто же действительно болен? Джулиана, которая чиста и искренна, хоть и дестабилизирована? Или все окружающие люди и весь окружающий мир, который лжив, порочен и зачастую попросту глуп? Думаю, каждый сделает свой вывод сам. Джулиана мечтает уехать подальше от этого мира, чтобы не видеть гибель людей. В одном из диалогов она говорит, что если бы ей надо было уехать, то она взяла бы все-все, что только у нее есть. Позже, мне кажется, она понимает, что брать-то ей нечего. И в итоге решает со всем этим смириться. Человеку, в отличие от птицы, не так просто не быть там, где ему плохо.. Прекрасный фильм. 9 из 10