отзывы и рeцензии

Маяк: отзывы и рeцензии

Как снять свой всего лишь второй полнометражный фильм так, чтобы он стал культовым в момент своего релиза? Роберт Эггерс знает ответ на этот вопрос. «The Lighthouse» — тесная история о двух смотрителях маяка в Новой Англии конца XIX века. Один — старый и прожжённый, одержимый своим детищем, что испускает свет на многие километры вглубь моря. Второй — закрытый молодой человек с тёмным неизвестным прошлым. Герои в статусе начальника и подчинённого зажаты словно в тюремной камере на безлюдном отдалённом острове и в рамках архаичного почти квадратного формата изображения. Что может пойти не так? Это картина о мужском мире. На это указывает всё: от фаллического символизма маяка до полного отсутствия женщин. Но мужчины здесь не маскулинные супергерои, а сложные, несчастные, нездоровые морально люди, пытающиеся казаться совершенно обычными и нормальными. Так живут очень многие представители пола, которым общество веками запрещает быть слабыми и уязвимыми. Роберт Эггерс мастерски показывает, что происходит в голове мужчины, оставшегося наедине с собой, и которого терзают навязчивые экзистенциальные вопросы. Как он пытается ужиться с внутренним голосом. Сублимация — классический мужской приём избавления от ненужных мыслей. Усердная работа, пьянство, любимый материальный объект. Но рано или поздно всё, что подавляется, выходит из жерла мощной струёй концентрированных чувств и эмоций, чтобы достичь психозного катарсиса. Несмотря на то, что фильм снят в скупом чёрно-белом изображении и в 100 лет назад устаревшем формате 1.19:1, «Маяк» имеет очень продуманный и многослойный киноязык. Декорации, реквизит и одежда скрупулёзно воссозданы в духе доэлектрических времён тех мест. Были даже найдены пуговицы для формы смотрителя с логотипом ведомства маяков конца 1890-ых. Визуальный стиль — не только отсылка к любимому немецкому экспрессионизму Эггерса, но и рабочий инструмент, показывающий блеклый внутренний мир героев и замкнутое физическое пространство. В «Маяке» проделана превосходная работа с тенями и естественным светом в условиях контрастного ЧБ, что придаёт нотки красивой поэзии к мрачности и вязкости повествования. Выглядит потрясающе. Режиссёр наполнил картину массой культурных отсылок. Но не ради пафоса, а для придания глубины и многогранности. Здесь можно увидеть оммажи к культовым фильмам, влияние психоанализа Фрейда, цитирование древнегреческой мифологии. И все эти элементы тонко вплетены в ткань ленты и расставлены строго по своим местам. Конечно, ничего бы этого не было без очень удачного подбора актёров. Уиллем Дефо в очередной раз продемонстрировал почему он мастер большой величины. А Роберту Паттинсону дали свободу, которой он воспользовался сполна: по-настоящему напивался в кадре, пил из лужи и вгонял себя в состояние психоза, чтобы естественно показать процесс утраты рассудка. Образцовая игра обоих. «Маяк» — очень смелая и зрелая работа молодого режиссёра, который только в начале своего пути. А мы вместе с ним должны благодарить студию A24 за то, что реализуют такие проекты, не рассчитывая на массового зрителя, но создавая настоящее искусство.

Роберт Эггерс — мастер разочарований. Сначала он погружает тебя в напряжение и интригу, а потом не дает этой энергии выхода. Натянутая тетива должна выстрелить — Эггерс же просто ее ослабляет. Сюжет в своей основе очень примитивен, как и сюжет дебютного фильма Эггерса 'Ведьма'. Двое мужчин на маяке; старший унижает младшего, устраивая дедовщину, постепенно оба сходят с ума, попутно упиваясь спиртом. И с таким фундаментом, что же мы получаем в итоге? Отношения двух смотрителей сведены к пошлости и оскорблениям, несчастный персонаж становится еще несчастнее, а унижения становятся еще более унизительными. Если представить развитие сюжета 'Маяка' в виде графика, то это получится не волна, высшей точкой которой является кульминация, а просто резко возрастающая линия, которая обрывается где-то в конце. «Маяк» наглядно демонстрирует то, как бесталанно можно растратить богатую почву для развития сюжета. Мифы, легенды и моряцкие приметы просто теряют свой шарм. Фильм буквально напичкан множеством образов и символов, начиная от чаек и заканчивая русалками, но только ни чайка, ни русалка не сыграли никакой конкретной роли. Напрягаясь и пытаясь разгадать значение каждого образа в фильме, в итоге так ни к чему и не приходишь, оказываясь в состоянии фрустрации. Да, посмотрел. Да, понял отсылку к древнегреческому мифу. И что теперь? Даже черно-белая съемка и 'тесный' формат не смогли спасти 'Маяк'. Действительно, когда начинаешь просмотр, то некоторое время отсутствие цвета создает атмосферу напряженности, но ближе к половине фильма появляется скука и усталость. Контраст тоже не выкручен на максимум, не дотянут, не доделан, не играет вместе с сюжетом и актерами, из-за чего потенциально интересный прием в съемке так и не реализуется по-хорошему. В одном из интервью Марк Эггерс, брат режиссера, говорил, что концовка его пьесы все никак не клеилась, и «Маяк» эту фразу полностью оправдал. Заявив себя сложным фильмом 'не для всех', он оказывается всего лишь большой претензией на интеллектуальное кино, которое разочаровывает даже самого неподготовленного к большому количеству фольклора и легенд зрителя. 3 из 10.

'Маяк' - тот тип фильмов, после просмотра которых должно пройти несколько дней, чтобы полностью сформировать свое мнение. Ибо от увиденного с непривычки может крыша поехать. И очень острым становится вопрос - стоит ли эту картину показывать массовому зрителю? В моем городе так вообще не было ни одного сеанса, пришлось довольствоваться версией с закадровым переводом. Да и в кинотеатре вряд ли удалось бы оценить картину ввиду неподходящей обстановки. Довольно простой сюжет, который можно охарактеризовать одной строкой, украшен большим количеством символов и деталей. Нашему вниманию представлены два смотрителя маяка, которые заперты на острове. Старик Том постоянно помыкает молодым помощником Эфраимом Уинслоу, заставляя его выполнять самую грязную работу и строго-настрого запрещает ему подниматься к лампе маяка. Дни за изнурительной работой чередуются с ночными посиделками за бутылкой и диалогами между персонажами. И по мере продвижения сюжета герои начинают сходить с ума и нам становится известно, что у обоих смотрителей темное прошлое. Что хочется отметить в первую очередь - атмосфера фильма создается благодаря технической стороне картины. Во-первых, все выдержано в черно-белой цветовой гамме, подчеркивая мрачный тон. Во-вторых, операторская работа. Фильм снят в формате 4:3, позволяя нам сосредоточить свое внимание на мелочах и иногда глядя на происходящее с позиции персонажей. И, наконец, звук. Саундтрек, конечно, хорош, но больше всего пробивает до костей появляющийся из раза в раз рев маяка. Если же рассматривать сюжет символически, то стоит обратить внимание на значительное количество деталей. Я не знаком с дебютной работой Роберта Эггерса, однако в прочтенных мной рецензиях авторы нередко склонялись к мысли, что этот режиссер имеет тягу к мифологии. Начнем с одного элемента - чайки, что докучает Эфраиму. Легенда гласит, что чайки - это реинкарнации душ погибших моряков. В один из дней вахты доведенный до эмоционального срыва Эфраим убивает чайку, и с этого момента подключается самая мрачная часть фильма. Смотрители оказываются заточены в буре, потерян счет времени, и время от времени Уинслоу видит различных мифических тварей. С большой вероятностью все указывает на то, что изолированный маяк - это карманная версия Ада. Также стоит отметить, что по словам старого смотрителя, предыдущий помощник погиб, будучи сошедшим с ума, поэтому можно провести параллель с той самой назойливой чайкой. Помимо указанной символической подоплеки, большинство других рецензентов ссылались на мифы Древней Греции, приплетая Протея, Прометея и реплики Тома, где он взывает к силе Посейдона. Самой сильной стороной фильма признана актерская работа. Уильям Дефо в роли безумного старца превосходен. Ну кто бы сомневался, этот актер собаку съел на работе с фильмами подобного жанра. А настоящим открытием для всех станет Роберт Паттинсон в роли Эфраима Уинслоу. Забудем попсового светящегося вампира, здесь Роберт показал, что он имеет право называться хорошим актером. Тандем Дефо и Паттинсона, их экспрессия, отдача роли - все это выходит за рамки добра и зла. Эггерс создал по-настоящему готическую картину, где грань между вымыслом и реальностью практически стерта. Это настолько сумасшедший и неуютный фильм, что ты будто своим затылком чувствуешь брызги моря, дуновение ветра. Тягучая атмосфера придется по вкусу далеко не всем, а ближе к финалу вы, скорее всего, почувствуете себя очень опустошенными. Будьте осторожны.

Казалось бы, чем может привлечь лента с 16-милиметровой плёнкой в духе прошлого века? Потрясающей атмосферой, ностальгией и жуткой историей. Постановка картины дарует раскрытие героев в замкнутом пространстве и куда больше демонстрирует актёрский талант, чем крупные блокбастеры. Перед нами хранитель света на маяке и молодой помощник. Разница в опыте, возрасте и касте актёров отражает позиции персонажей и разделяет их путём субординации. Сюжет ясно даёт понять, кто есть кто. Жестокие и мерзкие действия одного противоположны усидчивым и тщательным действиям другого. Мрачный саундтрек с каждым разом нагоняет напряжение и сгущает тучи над башней маяка, сильнее сжимая Паттинсона в крепкой узде Дефо, будто стягивает петлю на шее. Потрясающая атмосфера разделяет героев, отчего мы можем наблюдать за каждым по-отдельности, а совместные приёмы пищи демонстрируют влияние и энергию героев. Благодаря оригинальному звуку можно оценить эмоции и накал страстей. Чем больше унижает смотритель помощника, тем сильнее перед нами открываются испытания души тихого и безобидного юноши. Путём разговоров зритель выуживает информацию о прошлом героев, но хранитель маяка, будто дементор, высасывает всю радость и жизненные соки доброго паренька. Свод обязанностей не знает границ, а некоторые запреты вселяют любопытство. Фильм не даёт скучать, под усилением рабочих обязанностей он всё больше раскрывает и преобразовывает характеры людей. Со временем начинаются перемены мистического характера, отчего на ум приходит «Overlook» из «Сияния» Кубрика, где место оказывало сильное воздействие на обитателей. Так же и Роберт меняется под тоталитарным режимом Уиллема. Эта история о сильном влиянии закрытого пространства и тёмного смотрителя. Иной раз кажется, что Дефо на правах более мудрого человека ведёт себя приемлемо, но когда начинаются мерзкие кадры, и поведение от жуткого перетекает в омерзительное, тогда и герой теряет связь с реальностью. Фильм добавляет аллюзии на существование в этом месте. Безупречная актёрская игра ребят дарит шквал эмоций. Мимика Дефо по-настоящему устрашает, а суровый нрав его героя вызывает трепет в душе. Но настоящее раскрытие получил субъект дуэта. Роберт меняется до неузнаваемости. Впитывающий негатив как губка, актёр выдаёт безупречное исполнение совершенно опустошенного и иного человека. От тихони в начале картины не осталось и следа, а зритель получил шквал эмоций с лихвой. Атмосфера и жестокие, даже скорее мерзкие, эпизоды создают впечатление об этом месте постепенно. Оно мерцающее, жутко переменчивое, но в своём роде великое. Даже от маяка, безмолвно хранящего тайны своих гостей, веет чем-то ужасающим. Теряется грань между видениями и явью, что поначалу кажется не очень хорошим штрихом для фильма, мол, совершенно другой жанр и посыл в работе режиссёра Роберта Эггерса, но когда ты разбираешься под финал в происходящем, то открытие ещё больше оказывает зловещий эффект. Безусловно, это лучшая роль Роберта Паттинсона – он исполняет чертовски гениально. Актёр вышел из прошлых амплуа и сравнений, а грядущие работы только больше доказывают значимость Седрика Диггори. Уиллем Дефо делает то, что умеет, и делает это безупречно. Устрашающая мимика и сложная роль подарили харизматичного персонажа. Финал ленты обезоруживает сходу. Вот чего ты не ожидаешь в процессе просмотра. «What? What? What? What? – What? What? What else?» Это гениальная работа. Посмотрим на грядущей церемонии награждения, какое влияние она окажет на результаты. Достойный противовес известным конкурентам.

В эти нестабильные времена, когда привычное становится зыбким и хрупким, я не особо оптимистичен. Заинтересовался даже вот каким вопросом: последние произведения писателей — какие они были? Очень любопытно узнавать, что за текст стал для автора последним прижизненным. У Эдгара По, например, таким оказался незаконченный «Маяк» — сохранился необработанный отрывок рассказа, больше похожий на попытку зафиксировать на бумаге результаты наблюдения автора за собственным психологическим состоянием. Фрагмент: «1 Янв. 1796. Сегодня — в мой первый день на маяке — я вношу эту запись в дневник, как уговорился с Дегрэтом. Буду вести дневник насколько смогу аккуратно — но кто знает, что может случиться, когда человек остается, вот так, совершенно один, — я могу заболеть, а может быть и хуже… Покуда все хорошо! Катер едва спасся, но стоит ли об этом вспоминать, раз уж я добрался сюда в целости? На душе у меня становится легче при одной мысли, что впервые в жизни я буду совершенно один; нельзя же считать «обществом» Нептуна, как он ни велик. Вот если бы в «обществе» я нашел половину той верности, что у этого бедного пса, я, вероятно, не разлучился бы с «обществом», даже на год…» (пер. З. Е. Александровой). Недоделанная история Эдгара По легла в основу новой работы Роберта Эггерса (в 2015 году он дебютировал с фильмом — «The Witch» [«Ведьма»], для которого сам написал сценарий). Молодой режиссер снял вторую полнометражку по собственному скрипту и на этот раз. Так что прошлогоднее кино можно считать авторским (cпи спокойно, Эдгар. Переворачиваться в гробу нет нужды). Сказать, что Уиллем Дефо — актер всем известный и весьма способный, значит расписаться в собственной некомпетентности. Здесь нужны другие эпитеты. Вместо того, чтобы сделать ставку на буквальность, вспомню пример почти трехлетней давности. 14 апреля 2020 года триллеру «American Psycho» (в гл. ролях Кристиан Бейл, Уиллем Дефо) исполнилось 20 лет. Напомню, в экранизации романа Брета Истона Эллиса, Дефо сыграл Дональда Кимбэла — частного детектива, который подозревает о преступной деятельности Бейтмана, но не может толково ее доказать на протяжении всего действия. Интересный факт об «Американском психопате» заключается в том, что режиссер Мэри Хэррон попросила «Зеленого Гоблина» сыграть каждую из его сцен тремя разными путями: во-первых, будто детектив знает, что Бейтман убил Пола Аллена; во-вторых, как будто он вообще не в курсе; и в третьих, словно детектив не уверен, что тут к чему. Как можно догадаться, далее режиссер смешает между собой все эти вариации с тем, чтобы мы, зрители, были заинтригованы происходящим на экране, пребывая в некотором недоумении. Так что Дефо мужичок, мягко говоря, изюмистый. Опыта ему не занимать. В «Маяке», художественный ландшафт которого сознательно ограничен как территориально, так и в цветопередаче, театральная ипостась Дефо проявилась лучше, чем когда бы то ни было. Когда я смотрел картину впервые, я не знал, что она строится на материале американского писателя. Незнание не помешало мне ассоциативно соотнести «Маяк» американского режиссера с готической прозой все того же По и Лавкрафта (куда же второму без первого). Черно-белый видеоряд только больше нагнетает нужную для «Маяка» атмосферу. Хичкоковский саспенс тоже тут как тут (в первую очередь приходит на ум — альфредовское «Психо», затем «Остров проклятых» — цветной триллер Мартина Скорсезе с привкусом антипсихиатрии). «Маяк», как и в случае с картинами типа «Собачий полдень», нужно смотреть до конца. Если у вас хватит духа. Отчужденность, паранойя, хождение по тонкому льду между правдой и вымыслом, гордыня и попытка занять место, которое тебе не принадлежит, — все эти темы срабатывают замечательно, какой эпизод этой серой мозаики ни возьми. Я упоминал фактурную игру Уиллема Дефо, а ведь Роберт Паттинсон, сыграв роль помощника смотрителя маяка, проделал не менее похвальную работу. Неожиданно мощный дуэт! Разница в возрасте бывалого старика и молодого человека с первых минут фильма подскажет чуткому зрителю вероятность конфликта поколений. Зная, что диванные критики часто припоминают Паттинсону появление в «The Twilight Saga» (как будто британский актер не перерос экранизацию графоманских «Сумерек»), скажу о другом: находясь в изоляции, посмотрите хотя бы эти два фильма с его участием: криминально-динамичный «Good Time» [«Хорошее время»] (2017, реж.: Джош Сафди, Бенни Сафди) и более размеренную и вязкую научно-фантастическую драму Клер Дени — «High Life» (2018). Сделайте выводы сами. Впрочем, кто видел нового «Бэтмена», тот все понял. Притягательность мрачного в своей красоте фильма «The Witch» во многом заключалась в умелом обращении режиссера с фольклором. Помнится, заключительная часть дебютного полного метра меня ошеломила своим чудовищно-чудесным финалом («Ведьму», кстати, в свое время похвалил и Грег Макинтош — лид-гитарист групп Paradise Lost, Vallenfyre и Strigoi). Но, вернемся к обзору фильма «по мотивам». Завершающая часть «Маяка» изумила меня не в меньшей степени. И хотя фильмы разные, авторский взгляд на происходящее узнаваем (не могу осудить Роберта за его тягу к архетипическим образам, мифам и легендам — Эггерс интегрирует их в свои картины удачно). То, что успешные режиссеры рано или поздно совершают крен в другую сторону — откликаются на предложения снимать дорогие блокбастеры, вопрос другой — работа есть работа. «The Lighthouse», при всей тяжести и нервозности, вшитой в ткань повествования изобретательным Эггерсом, — это фильм, который если и не дает надежду на лучшее в бездне отчаяния, то уж точно показывает: каждый получает по заслугам. У справедливости свои законы.

«Маяк» (2019 год) артхаус в мрачных тонах Роберта Эггерса. Тоже первая, просмотренная картина этого режиссёра, причем он выступает и как сценарист. Типичный артхаус, во всех хороших смыслах. Сюжет нам рассказывает о неком небольшом острове вдали от цивилизации, куда приезжает главный герой (Роберт Паттинсон) молодой человек, который приехал на тяжелую и монотонную работу (для подработки) обслуживания маяка, вместе со смотрителем маяка (капитан, играет Уиллем Дефо). И первый звук, который встречает главных героев – это звук маяка таинственный и манящий. Сразу видно влияние творчества Говарда Лавкрафта. Мрачная картинка, показывающая таинственное место, которое сводит с ума всех, кто туда приезжает. На протяжении всего фильма главного героя преследуют нечто страшное, отражающихся в приметах моряков: одноглазые чайки, силуэт русалки и смена ветров. Как будто у острова есть разум древний и таинственный, жаждущий поглотить присутствующих, ввергая их в безумие и разврат. Чем дольше главные герои находятся на этом острове, тем безумнее они становятся. Все инструменты, которые используют режиссер и оператор направлены на создание данной жуткой атмосферы: музыка, сцены и съемка. Чего стоит сцена с кричащей русалкой и заворожённым взглядом на излучающий свет маяка, который манит человека. Творческий дуэт Роберта Паттисона и Уиллемем Дэфо создает мужской тандем, показывающий к чему приводит одиночество, даже тяжелая физическая работа не помогает. А в условиях нахождения на таком острове этот актерский дуэт, показывает нам как можно впасть в безумие и пороки, превращая человека в некое животное в самой грубой форме. Поначалу ворчащий старик, возможно бывший капитан (Дефо), который постоянно ворчит, оскорбляет и рассказывает байки и молодой работяга (Паттинсон), который приехал на подработку, становятся невольными напарниками. Но по мере продвижения сюжета, они становятся врагами, которые готовы убить друга друга из-за желания «обладать» маяком. Можно выделить несколько трактовок этого фильма, а именно две. Первая, это «игра разума» игра воображения, где борются два Начала за первенство – первое более старое архаичное более опытное, но при этом слабый как физически, так и умственно. Второе – молодое энергичное, сильно физически и именно он хочет доминировать. А жизнедеятельность этих Начал протекает в борьбе. Вторая трактовка, это самый плохой сон Одиссея, который застрял на острове, а маяк олицетворяет ту силы, которая задерживает его, затуманивая разум. Маяк –Калипсо, а остров, то место, где время протекает незаметно. Как же сложно выбраться от этого плена. «Ты что-то скрываешь, да?»

Хотя прошло уже несколько лет, ещё не успел забыться дебют режиссёра и сценариста Роберта Эггерса – отличная «Ведьма», эффектно сочетавшая психологическую драму и фолк-хоррор. В своей новой работе Эггерс вновь хочет продемонстрировать зрителю, во что превращает человека одиночество, не предлагая публике каких-то особых сценарных загадок и сюжетных хитросплетений, всего лишь живописуя стадии развития подлинного безумия. Но то, как «Маяк» это делает, достойно лишь самых высоких похвал. Конец XIX века. Молодой человек по имени Ифраим Уинслоу приезжает на суровый одинокий остров, где он собирается работать помощником смотрителя маяка, хромого старика Томаса Уэйка. Отношения коллег не особо складываются – Уэйк ведет себя как хозяин со слугой, постоянно шпыняя Ифраима и заставляя его заниматься уборкой, выносить ночные горшки и выполнять другую грязную работу, при этом он категорически отказывается подпускать ассистента к самому маяку и управлять светом. Но напряжение, возникшее между ними и усиленное одиночеством и алкоголем, будет лишь расти, особенно после череды странных, жутких и непостижимых событий, когда невозможно разобрать, где явь, а где – кошмарные видения, порожденные воспаленным сознанием. Для начала, необходимо выразить восхищение растущими актёрскими способностями совершенно неузнаваемого тут Роберта Паттинсона, поскольку образ Ифраима требовал колоссальных физических и эмоциональных возможностей. Впечатление от его игры – не меньшее, чем от работы Хоакина Феникса в «Джокере»: давно оставивший имидж унылого гламурного вампира из «Сумерек» где-то позади, Паттинсон быстро превращается на экране в сурового, обветренного мужика с безумным взглядом, чей разум неумолимо разрушается под воздействием цепи дискомфортных обстоятельств. Его игра не просто экспрессивна, её можно описать как яростный психологический напор, рвущийся с экрана и брызжущий злобой, надрывом и отчаянием. В дуэте с умопомрачительным Дефо, предстающим то омерзительным старым алкашом, вечно пускающим газы, то почти шекспировским персонажем, Паттинсон не имел даже малейшего права на ошибку – и он ни разу её не допустил, на пару с номинантом «Оскара» выдав один из мощнейших мужских перформансов года. Как уже было сказано, в «Маяке» далеко не так важна событийная составляющая, гораздо важнее – как нам преподносит историю Эггерс. А делает это он настолько феерично, атмосферно и стильно, что порой кажется, будто над картиной работали одновременно Бергман, Кубрик, Тарковский и Линч, решившие визуализировать ночной кошмар Говарда Лавкрафта. В самом деле, «Маяк» при просмотре вызывает массу ассоциаций, от «Головы-ластика» и «Вампира» Карла Теодора Дрейера до «Сияния» и «Часа волка», раскидывая огромное количество аллюзий, многозначительных трактовок, символов и метафор. Оператор Джарин Блашке, ответственный за уникальную мистическую ауру «Ведьмы», здесь сам словно бог, вдыхающий жизнь в одиноко стоящий посреди скалистого острова маяк и превращающий окружающие персонажей интерьеры (причем, совершенно простые и аскетичные) в настоящую обитель зла. Кричащие зловещие чайки, свинцовое небо, штормовое море, еле освещенные и наполненные тенями помещения, жуткие звуки, болезненные галлюцинации, потеря чувства времени, встреча лицом к лицу со страхами, фобиями, желаниями и постепенно ускользающий рассудок как итог – из всего это плетётся неописуемая ткань фильма, где высокая эстетика сочетается с отталкивающим натурализмом, а мистическая подоплека имеет вполне реалистичную трактовку и наоборот. И вряд ли нужно объяснять, что фильм Эггерса - кино отнюдь не жанровое, смотреть его непросто и людей, жаждущих сценарных «твистов», оно совершенно точно разочарует. Но если вас не пугает почти двухчасовое наблюдение за сюрреалистическим погружением в настоящее безумие, заставляющее людей терять всякий человеческий облик, этот роскошный кошмарный сон окажется поистине незабываемым зрелищем.

Любители смотреть фильмы про приключения мужчин, одевающих трусы поверх одежды, смело проходите мимо. Во время просмотра этого фильма, вам не удастся сытно почавкать попкорном, и побулькать газировкой. Здесь нет приторно - слащавого пафоса, и вызывающих изжогу речей о спасении мира. Скорее всего, вас стошнит минуте на двадцатой, и вы получите неизлечимую психотравму. Этот фильм для кинокритиков, а также для тех, чья голова имеет яйцевидную форму. Это сложное, многослойное повествование, под завязку набитое смыслами, и культурными кодами. Просмотр фильма разбудил во мне жгучее чувство стыда за моё невежество, поняла я не много, но и того, что поняла, достаточно чтобы сделать вывод - это кино не для меня. Двое безобразно заросших волосами мужчин уединяются на острове, для того чтобы отстоять четырехнедельную вахту в качестве смотрителей маяка. Хорошая затравка, правда? Я боялась, что увижу продолжение смешной истории про двух ковбоев, заночевавших на природе. Один из них был грязным, нетолерантным натуралом, а второй изысканным поклонником радуги. Скоротав ночку на природе, натурал оценил все прелести чистой мужской любви, и перебежал на правильную сторону. В общем, я боялась, что увижу 'Горбатый маяк'. К счастью (а может, и к несчастью) этого не произошло. Всё происходящее в этом фильме можно трактовать по - разному. Можно расценивать этот фильм, как простую историю безумия, охватившего двух мужчин, вынужденно оказавшихся в компании друг друга. А можно попытаться интерпретировать щедро рассыпанные по полотну этого фильма символы. Символ первый. Маяк. Какие ассоциации вызывает маяк? Маяк - это свет. Старый пердун Томас яростно отстаивает своё право доступа к маяку от посягательств молодого Ифраима. В минуты наибольшей ажитации Томас экспрессивно вспоминает Нептуна, и прочих греческих богов. Ничего не напоминает? Как звали того героя, который украл у богов огонь, и подарил его людям? Мы смотрим перифраз античного мифа? В пользу этой версии говорит тот факт, что Ифраиму чудится русалка (а что тут такого? Одинокому, изолированному на острове, половозрелому мужчине, видятся голые девки с рыбьими хвостами? Может он шпроты любит, и голод сексуальный соединился с потребностью в пище?). Маяк можно ассоциировать с омфалом, ну, или по - нашему, с пупом земли. Громадный каменюка валявшийся на одном из древнегреческих полей, отождествлялся с культом Аполлона, покровителя наук и искусств, а также олицетворением солнца. Значит, мы снова имеем дело со светом. Ну, и наконец (моё любимое!), маяк это - фаллос. Мужички два часа меряются маяками, победитель получит право совокупиться с гигантской автомобильной фарой (кстати, название тоже уходит корнями в античность - Фаросский маяк). В общем, фильм открывает богатый простор для интерпретаций, знающие люди меня поправят, если я где - то ошиблась. Снято это пиршество духа в монохромной манере, и с обилием натуралистичных сцен. Герои раскованно отправляют естественные надобности, на протяжении всего фильма в кадре что - нибудь течёт, булькает, или омерзительно долго тянется по всему экрану. Дефо похож то ли на пьяного купца, то ли на бьющегося в экстатическом припадке старообрядца - борода плавно переходит в бакенбарды, а те, в свою очередь перетекают в шикарную гриву. Временами, он просто ужасен. Безумные глаза, оскаленные в сумасшедшем крике обломки гигантских зубов, нарочитое испускание газов, мутные псевдофилософские речи...Моментами, оператор умело снимает его снизу, и при правильной подсветке, его лик становится прямо - таки иконописным. В добавок ко всему, он хром. Хромоногим был бог огня Гефест, а кроме того, он был жутким уродом. Значит, снова - миф? Но, если Дефо - бог, то газоиспускание - всего лишь эманация божественной сущности? Бррр! Патиннсон отрастил боцманские усишки, исхудал (сеансы самоудовлетворения сказываются) в его глазах плещется откровенное безумие. Кстати, вы обратили внимание на то, с какой охотой западные режиссеры эксплуатируют тему психических заболеваний? Сейчас, для того, чтобы быть в тренде, надо иметь хотя бы легонькую форму шизофрении. Вы психически здоровы? Стыдитесь! В общем так. Можете считать этот фильм историей конфликта Отцов и Детей, историей конфликта Богов и Героев, да считайте чем угодно, все равно ничего не понятно. Знающие люди говорят, что после просмотра этого шедевра в Каннах, зрители устроили овацию. Сдаётся мне, что это были аплодисменты облегчения. Подобно тому, как топает ногами перепивший пива пассажир, застрявший в лифте.

Маяк Эггерса - ловкая поделка. В смысле, настолько ловко крутанулся, что не задел никаких зрительских рецепторов, проскочил как что-то лишнее. Задействовав примитивный символизм и экспериментализм, он определённо напрашивался на толкование и впечатление, но именно это напрашивание делает какой-либо комментарий, отклик и реакцию - совершенно неуместными, избыточными. Маяк, парадоксальным образом, обнажает инфляцию символического прочтения. Только в постпросмотре, по прошествии времени, достаточном, для того, чтобы вернуться в привычный, повседневный, неизбежный мир знаков, символов и рефлексии, я могу произвести отклик о фильме. Мне нужен мир вне Маяка, чтобы я вернул не только способность мыслить, но и преодолел инфляцию интерпретативных способностей, вернул символизму его 'реальную' цену, оправдал право символа быть читаемым. Именно после возврата к жизни, я сумел зарегистрировать в себе ужас инфляции символического, вызванный чудовищной спекуляцией Маяка. Другими словами, Маяк опрокидывает толковательный подход не только к фильму, но и к любой другой форме симулятивно-символического удвоения реальности. Вскрывает тавтологичный характер перевода, дублирования языков, и тем самым, подводит к опасной озадаченности - зачем мне опосредствующий символический язык, если я могу выразиться напрямую. Символизм слишком открытый, распакованный, разархивированный, он не прибегает к своей вспомогательной природе, позволяющей преодолеть недостатки прямого высказывания. Напротив, он чрезмерно отягощает прямое. Ассоциации, аллюзии, стилизации, знаки - слишком разоблачённые, до пошлости, и непротиворечиво вольные одновременно. Как следствие, культурно-продуктивная роль фильма обесценивается. Это просто избыточная сцена-в-себе, сцена на сцене, сцена сцены. Дублирующей тавтологии подыгрывает число - персонажей двое, в какой-то момент один начинает пародировать другого, вплоть до банального слияния, где, должно быть неясно кто из них кто, и двое ли их вообще. Единственный 'козырь', - а, поскольку он нашёл своего зрителя, то его можно считать таковым - это узнаваемая эксцентричность действия, развлекательный гиньоль. Пердящие, бухающие, мастурбирующие, дерущиеся, бредящие смотрители, одержимые светом маяка - разве это не весело. Кому-то весело, по крайней мере - фильм разошёлся на гифки и мемы, но это и всё.

Вторая полнометражная лента американского кинорежиссера Роберта Эггерса «Маяк», так же как и его предыдущая работа «Ведьма», погружает нас в беспросветную тьму Новой Англии, только рассказывает она уже не о первых переселенцах-пуританах, столкнувшихся с собственными страхами, а о двух смотрителях маяка на отдаленном острове в конце XIX века. Эта картина стилизована под немые киноленты начала прошлого века, с типичным квадратным соотношением сторон экрана и, разумеется, черно-белым изображением. В данном случае форма не превалирует над содержанием, а, несомненно, является ее продолжением. Тем самым представить «Маяк» в цвете совершенно невозможно. Режиссер сразу дает понять, насколько сложна, однообразна и не очень-то комфортабельна жизнь на маяке. Поддержание света во мраке жизни задача не из легких. Квадратное изображение, как бы обрезанное черными полосами слева и справа на широком экране кинотеатра, в ряде слишком темных сцен словно выходит за свои границы и таким образом становится непонятно, где кончается фильм, а где начинается реальность. Где кончается реальность, а где начинается вымысел – вообще краеугольный камень данного фильма, который можно назвать психологическим камерным триллером. Молодой новичок Эфраим Уинслоу и старый хромоногий, работающий на маяке целую вечность, Томас Уэйк прибывают на остров, где должны провести всего лишь четыре недели, пока за ними не приплывут их сменщики. Уэйк всячески шпыняет Уинслоу, называет его псом, заставляет работать за двоих и не допускает парня к заветной лампе на вершине маяка. Их взаимоотношения ходят по синусоиде, то налаживаясь вплоть до дружбы, то скатываясь до откровенного презрения и ненависти. Жизнь на маяке не может быть славной и простой и в какой-то момент на остров обрушивается сильный шторм, который окончательно переворачивает все вверх дном. Мужские страхи и призраки прошлого, русалки и морские чудовища, кромешная тьма и волшебный магический свет, льющийся из прожектора на маяке, постепенно сводят с ума наших героев, в которых можно усмотреть, как отца и сына, так и вовсе одного человека с раздвоенным сознанием, этакого доктора Джекила и мистера Хайда. «Маяк» – энергичный и захватывающий фильм, который строится на отменной операторской работе (Джарин Блашке), пронзительном, как морской ветер, музыкальном сопровождении (Марк Корвен) и шикарной актерской игре всего лишь двух человек – Роберта Паттинсона и Уиллема Дефо. Не секрет, что общественность по-прежнему воспринимает Паттинсона, как парня из «Сумерек» и не считает его хорошим актером (несмотря на его съемки у известных независимых режиссеров и ряд сильных ролей), и хотелось бы верить, что после этого фильма, все ярлыки наконец-таки спадут. Ну, а Дефо, со своим отталкивающим обаянием, как всегда бесподобен. При этом «Маяк» не кажется местечковым низкобюджетным хоррором, а выглядит по-настоящему масштабной картиной с каким-то невероятным внутренним напряжением, где фантазия и суеверия героев тесно переплетаются с реальностью и создают некий запутанный клубок, из которого почти невозможно высвободиться, не погубив себя. Множество отсылок и аллюзий к различным культурно-историческим ценностям считываются зрителем без особого труда, однако для каждого, скорее всего, они рождают немного разные смыслы, тем самым делая эту картину более индивидуальной и уникальной. 9 из 10

На первый взгляд фильм «Маяк» очень специфический, и совершенно непонятный, но на самом деле он просто создан для тех кто привык воспринимать происходящее через метафору, для тех, кто любит поискать смысл. И прелесть этой киноленты заключается в том, что каждый зритель сможет найти для себя собственную интерпретацию заложенной в нем идеи и в этом его прелесть. Потрясающий фильм, выдержанный стиле старого чёрно-белого кино, а квадратная рамка дополняет картину ощущением клаустрофобии, ловушки, или картонной коробки, обклеенной старой газетой. Сегодня в эпоху высоких технологий особенно увлекательно наблюдать, как современные авторы, пытаются искусственно состарить пленку, воссоздать атмосферу старого кино, одновременно вызывая чувство полного погружения в происходящее на экране. Невероятный, неожиданный дуэт Дэфо и Паттинсона, и их и безупречная актёрская игра, лишь дополняют всю эту бесконечную метафоричность выраженную в символическом безумии. Градус сумасшествия повышается с каждой новой сценой, и всё больше нагнетает напряжение на забытом богом и людьми острове. Уверена, что после просмотра данной картины у многие, из тех, кто по каким-то причинам считал Роберта Паттинсона бездарным актером, измениться мнение, если конечно они способны адекватно и беспристрастно оценить сыгранный им образ человека, потерянного, ищущего покоя и искупление за свои грехи, за совершенные ошибки. Можно убежать от мира, от людей, но невозможно убежать от самого себя, как и от тяжкого груза вины, что он принес с собой к смотрителю Маяка. И на протяжении всего повествования ему кажется, что если он заслужит право подняться на вышку, то сможет получить свое прощение, воспринимая свет маяка, как свет очистительный, божественный. Но желание прикоснуться к свету, обрести покой, начать с чистого листа становится идей фикс, что еще сильнее распаляет безумие, порождает нерушимое проклятие... А Дэфо это Дэфо он в принципе не способен сыграть, что либо плохо. От того, как реалистично и по-настоящему оба актера проживают эту историю на двоих, порой становится жутко. Здесь безумие так тесто сплетается с реальностью, что невозможно понять до самого конца, что происходит на самом деле, а что только привиделось... Финальные кадры вызвали ассоциации с прометеем, печень которого клевали птицы... И мне кажется, что этот фильм без преувеличения можно назвать шедевром в своей нише. А уж, смотреть или нет решайте сами. PS. «Маяку» не нужен дубляж, смотрите его с субтитрами. 8 из 10

Доброй ночи. Потому что смотрел я этот фильм именно ночью, причем, как расхоже говорят, не “на ночь глядя”, а именно устраивая целенаправленный ночной просмотр, благо фильм к этому располагает. Неожиданно выдам сходу на-гора самый большой “спойлер”: «Маяк» — это не фильм, «Маяк» — это “мудборд”. Если вы дизайнер, фотограф, художник, музыкант, литератор или связаны с кинематографом — нужно бежать скорее смотреть и вдохновляться. Смотря первые десятки минут, если не восторг, то эпитетов масса: как же это снято, эта пленка, этот формат, эти оттенки серого, эта актерская игра, эти приемы, эти ракурсы, эти.. [подставить сюда всё, что видно и слышно]. Это просто 'батюшки!', да прошу прощения за слэнг. Фильм натурально можно останавливать в любой момент экранного времени, делать скриншот и ставить воллпейпером в телефон или десктоп, а при должном разрешении (и заездом в типографию) — загнать в картинные икеевские рамки и вешать на стену комнаты. А что насчет звука? Этот атмосферный аккомпанемент, на подобие тёмного эмбиента, выверенным точно и где надо, без перебарщивания; этот глубокий утробный пугающий механический звук туманного горна с неминуемой периодичностью, который вне зависимо от твоего желания настигнет тебя в стенах дома, на улице, где бы ты ни находился — ведь ты в оковах этого островка. Всё это вводит в эстетический транс. Первый раз я вышел из транса на минуте двадцать пятой, когда персонаж Паттинсона полез мешать отстойник. Я не ханжа, но в художественных лентах я предпочитаю этот прием, а это именно такой приём “бытово-грязно-естественно- простой-суть-земли-ах-вы-белоручки-не-хотите-на-своё-отражение-смотреть-да-вот-нате”, только если он супер оправдан. Да, нам показывали тяжелый (тяжелейший) быт смотрителей маяка, и наверно необходимо было показать его со всех сторон, и вот такой прием, собственно, и подчёркивает “неромантичную” сторону. Впрочем и далее становится понятно, что “естественность и неприкрытость” один из инструментов передачи атмосферы и некоторого вживления в шкуры героев. Так что окей, едем дальше. Игра актеров прекрасна. Даже слишком. Даже в сценах молчания. Да весь фильм — это оммаж актерской игре. Как будто мы видим эталон сцен-зарисовок, причем лучшие дубли. Звучит вроде как хорошо, но их концентрация так велика, что они попросту все теряются сами в себе. Нет динамики, нет апогея. Иными словами, весь фильм это сплошной саспенс, поэтому чувств от кульминации нет. Наверно, ситуацию должно было исправить вкрапление “ошеломляющих” сцен, но от них веет больше навязанным желанием поразить. Настоящий 'спойлер' содержится только в этом абзаце. Хотя по иронии, спойлер заключается в претензии отсутствия спойлеров, т.е. невозможность применить этот термин к данному фильму: после второго стакана браги, выпитого персонажем Паттинсона, весь фильм виден как на ладони. Да-да, корабль не приедет. Да-да, сейчас они будут сходить с ума. И… всё. Дальше фильм не может тебе дать ничего больше, кроме той же самой красивой картинки. Помните про спойлер, сказанный мною в начале? Так вот я не успел перестроиться и принять то, что я смотрю “мудборд”, а всё ещё хотел и пытался смотреть фильм, поэтому впечатления от просмотра смазались. С точки зрения логики тем более не хочется разбирать фильм, потому что он распадается после пары умозаключений, например, почему такой прожженный бывалый и опытный персонаж Дефо внезапно “поплыл”. Так что смотрим и вдохновляемся, благо почвы предостаточно. Всякие там видения-не видения, слизь, русалки, то ли сны, то ли явь, то ли щупальцы, то ли чайки. А дальше вы сами решайте, кто во что горазд: тут вам и древнегреческие мифы, и Лавкрафт, и вытекающие отсюда метафоры, и внезапные [нет] скелеты в шкафу героев фильма, и сам себя удовлетворяющий персонаж Паттинсона, и безумные (безумно крутые) монологи персонажа Дефо. В середине этого фильма понимаешь его слоган: “тех же щей, но побольше”. Легкое разочарование только в том, что когда ты съел половину тарелки, внезапно понимаешь, что не будет ни второго, ни десерта… Расслабься и доедай с удовольствием эту тарелку супа. Тем более он сам по себе очень вкусен и горяч. Но для полноценного приема не хватило. Кажется, что рецензия немного разносная. Но разносная для фильма, а для “мудборда” — выше всяческих похвал. Поэтому берем среднюю оценку и получаем 7.5 грязных порток из 10.

Своеобразный фильм, каждому зрителю которого предлагается побыть в роли психиатра, дабы отделить бред от яви. Задача нетривиальная. Мне кажется, что я справился, но на это понадобился второй просмотр. Сразу скажу, что создатели были честны со зрителем, насытив повествование подсказками, проясняющими истинный смысл этой истории. Всё, что будет написано ниже - моя версия происходящего на экране. Возможно, это заметил ещё кто-нибудь раньше. Не претендую на первенство, но могу признаться, что не читал ни одной рецензии к фильму до написания своей. Если пристально следить за героем Паттинсона, можно заметить интересную особенность. Персонаж любит подымить самокруткой. Не выпускает её изо рта во время работы, умудряется курить лежа в постели. Когда он курит, вокруг не происходит ничего необычного. Вообще ничего. Всё самое интересное разворачивается в те моменты, когда герой без самокрутки. Простое сопоставление этих фактов наводит на мысль, что курение символизирует нормальное состояние психики. Или почти нормальное. Но и это ещё не все наблюдения. В какой-то момент герой Паттинсона предстаёт перед зрителем с трубкой в зубах. С той самой трубкой, что курил герой Дефо. Символичный момент, показывающий начало раздвоения личности персонажа. Как бы ни побратались между собой два смотрителя маяка на почве совместного алкоголизма, трудно представить, что тиранствующий субъект отдал бы молодому коллеге свою трубку. Недаром существует поговорка 'трубку, коня и жену - не отдам никому' Что характерно, герой несколько раз за фильм пытается закурить, но по тем или иным причинам не может этого сделать. Либо из одежды пропадает кисет с табаком, и нужно идти на его поиски, либо происходит выяснение отношений с напарником, и не удаётся сделать самокрутку, либо закурить не позволяет не к месту возникшая драка. На мой взгляд, это символизирует внутреннюю борьбу в сознании персонажа. Моменты, когда он находится на грани просветления, но всё равно скатывается в бездну безумия. Показательно, что финалу предшествует сцена курения. Но это лишь шаг к просветлению, и персонаж его делает, поднимаясь на самый верх маяка. Сам финал являет собой символизм в чистом виде. Аллюзия на принёсшего огонь Прометея, но за это прикованного к скале и обречённого на муки. Разница лишь в том, что персонаж Паттинсона принёс огонь самому себе, осветив тёмные закоулки собственного сознания. Долго думал над оценкой. Выбирал между 7 и 8. Вспомнил фидьм 'Остров проклятых' с Леонардо Ди Каприо, и в итоге поставил: 7 из 10

Спасибо российскому прокатчику за то, что выпустили «Маяк», хоть и спустя 8 месяцев после премьеры по всему миру! На фоне огромного количества халтурных и проходных работ эта смотрится свежо и отчасти даже новаторски. Еще до появления первого кадра глаз режет «квадратность» картинки на широком экране кинотеатра. Этот ход очень даже легко объясняется желанием доставить дискомфорт зрителю, дабы тот смог сильнее понять состояние героев. Они оказались отрезанными от мира одни на голом, каменистом, ледяном острове. Также важным решением было отказаться от цвета. То ли хотели усилить эффект замкнутости, то ли это помогает накинуть несколько баллов мрачности, то ли это дань уважения кинематографу первой половины прошлого столетия, то ли цвет отвлекает от происходящего и мешает сфокусироваться на самом важном. Есть ощущение, что все эти пункты вместе взятые и привели к этому стилю. Для съемок аж использовали раритетную технику и 35 мм плёнку. Раз уж киноленту номинировали на «Оскар» за лучшую операторскую работу, предлагаю заострить внимание на этом аспекте. Я не увидел каких-то новых идей, однако можно выделить некоторые детали. Меня не покидало ощущение, что за камерой стоит настоящий перфекционист: на всех планах предметы, действующие лица или здания идеально расставлены и либо делятся центром экрана ровно напополам, либо безупречны по правилу третей. Можно скриншоты маяка нести на выставки и получать от них эстетическое удовольствие. Не уверен, что предметы в кадре - это дело рук оператора, но ракурсы то уж точно. А вот ракурсы то и являются если не главным, то одним из главных козырей этого фильма. Тут вам и крупные планы лиц (они мне напомнили немое кино а-ля Эйзенштейна), и взгляд от лица чайки, и 2 фигуры на фоне шторма с дождем и маяка. Мне аж самому стало холодно. Что касается актёрского состава, мне нравится смотреть на работы уже проверенных профессионалов. В этом плане ни Уильям Дефо, ни Роберт Патиссон не подвели. В одном из эпизодов персонаж Дефо извергается бурной бранью, освещается снизу для более зловещего вида и камера статично показывает только его лицо. В этом моменте он испытывает гамму эмоций: гнев, удивление, немного ужаса, отвращение. Все эти эмоции просматриваются и ловятся. Персонаж Патиссона менее эмоциональный, но и ему удается выразить нужные неконтролируемые порывы гнева, отчаяния. Хоть на нем все еще висит клеймо мальчика из саги о сумерках. Выложились они на 100%. Сюжет здесь развивается медленно, диалогов не очень много. Казалось бы, это отличный фильм, чтобы выспаться. Режиссёр каким-то чудесным мне непонятным образом не дает заскучать. Детали даются порциями, чтобы успели перевариться. Присутствуют некоторые элементы мерзости, в паре моментов у меня пропадало понимание, что происходит и где правда, а где вымысел. Моей подруге напряжение показалось безумным, даже было некоторое желание выйти. Я же напряжение практически не ощутил, тут уж у всех индивидуально. Только в финале вываливаются разом, причем не объясняются. Сценаристы как бы говорят: «Мы не будем ничего объяснять! Как хочешь, так и понимай». И эту вариативность восприятия истории, когда каждый зритель может понять по-разному я отношу к плюсам. Интересно обсудить с друзьями и поделиться впечатлениями. Здесь нет музыки или она совсем не отложилась в моей памяти. Весь фильм можно слышать раздражающий вой сирены, который помогает авторам нагнетать атмосферу одиночества и сумасшествия. Понравится не всем, здесь практически нет экшена. Любителям и ценителям умных триллеров стоит посмотреть. 9 из 10 Вроде и придраться к фильму трудно, все понравилось. Но есть какое-то необъяснимое «можно было лучше» во всех составляющих.

Несмотря на то, что мир изобилует разного рода развлечениями, у людей всё равно периодически имеется потребность устраивать себе старый, добрый киносеанс. Нам просто необходимо смаковать страсти людей с проблемами схожими с нашими. Но, конечно, по большей части зритель хочет окунуться в чужую ему среду с чужеземными пейзажами и персонажами другого менталитета и, тем не менее, такими же как мы – вспыльчивыми, терпеливыми, чудаковатыми, общительными, замкнутыми, с парочкой заколоченных секретов. Фильм «Маяк» – для второго настроения. Правда, этот фильм не вызывает у нас желания оказаться по ту сторону экрана: промозглое помещение и остервенелая буря, сменяющаяся то на туман, то на ливень. Однако, продолжаешь, не мигая, таращиться, следя за происходящим, плотнее кутаясь в плед, напрочь забыв об уже остывшем чае. Только одна надежда на то, что на самом верху башни маяка всё не так промозгло и есть возможность забыться. И пусть фильм чёрно-белый – он окрашен эмоциями. А с каким азартом работают камеры – с холодной уверенностью выхватывают самые интересные ракурсы, делая акцент на игре слепящего света и густой, пугающей тьмы. Фильм интригует даже в моменты, когда на экране унылая мгла. А при том звуковом сопровождении, что было использовано, он только выигрывает. Звук (пусть и вызывающий тревогу и панику) настолько хорошо вписывается в это кино, что порой даже рыпается на передний план. А тягаться ему есть с чем, ибо игра единственных действующих в ленте актеров – высший пилотаж актёрского мастерства. Уиллем Дефо – тёртый калач, который безустанно работает, не переставая удивлять. Но хотелось бы особо отметить мастерство Роберта Паттинсона, растущее, как на дрожжах. Актёр, не отставая от старшего коллеги, проделал невероятную работу. Остаётся только гадать, почему столь блестящая игра обоих актёров осталась незамеченная главной кинонаградой. На этом, пожалуй, плюсы этого неординарного творения с элементами хоррора заканчиваются. Да, именно неординарного. Необычайность сей ленты можно наблюдать с самого начала, а далее понимаешь, что это вам не очередная «пугалка» со старыми, затёртыми донельзя фишками. Но вот проходит полтора часа истинного, хоть и странного удовольствия – оператор без устали делает своё дело, звуковики не дремлют вообще, актёры входят в ещё больший раж – и ты начинаешь волноваться за кульминацию фильма. Начинаешь переживать за финал, за то, что нам покажут и как нам это преподнесут. Уж слишком всё справно шло всё это время и задаёшься вопросом: намекнут ли нам создатели, для чего было всё это великолепие с эдакой чертовщиной? Невольно начинаешь предвкушать ту самую вишенку на этом монохромном, с серыми трюфелями, торте. И ведь понимаешь, что сценарист может оставить крошечный пробел и тебе нужно будет учуять самому ту самую тонкую, но царствующую над всем остальным ноту. Но, простите, послевкусие было размытым. Должно быть, хорошо отснять основную часть материала – ещё полдела. Самое сложное – это грамотно подвести итог, поставив хотя бы слабое многоточие. 8.5 из 10

Мда, сходил тут на фильм «Маяк», и это личералли пир духа. Ну то есть реально: пердёж смотрителя маяка (главный герой №1 в исполнении Уиллема «Say fuck me” Дефо) будет одним из лейтмотивов всего действа. И данное, Господи прости, чеховское ружье даже выстрелит ближе к финалу (тут бы Антон Павлович, кажется, порадовался такому чуткому прислушиванию к его рекомендациям). А о чём, собственно, сам фильм? Время действия: начало XX века. К уже упомянутому смотрителю приезжает помощником главный герой №2 (в исполнении Роберта «Я не кабачок» Паттинсона). Первый сразу ставит второго на место, стращает тяжелым трудом и не пускает рулить светом по ночам. Второй закономерно возмущается, ибо нафига он тогда сюда приехал. Ну а, собственно куда ты, дорогой, с необитаемого острова убежишь? Остров, где и находится вынесенный в заглавие маяк, действительно необитаемый, поэтому на протяжении оставшихся почти двух часов вас ждёт герметичная чёрно-белая арт-хаусная драма (местами даже фарт-хаусная… ха-ха, поняли? Что, не поняли? Эх вы, интеллектуалы…). Дефо и Патинсон пьют горькую, едят выловленных в солёном лобстеров, делают косметический ремонт видавшего виды комплекса маячных зданий и наблюдают за происходящим вокруг кошмаром, потому что море волнуется не раз и не два. Патинсон, поначалу не желающий бухать бухлишко с начальником (не положено, да и у него есть страшный секрет, который нельзя разболтать…), потихоньку осваивается. Ну и в перерывах между забрасыванием угля в сигнальный дом (который периодически делает «ууу», «ууу», что добавляет мрачной атмосфере ещё большей мрачности), полировкой своей морковки и пьяными диалогами уровня «Мня, держи жабу», начинает от выпитого алкоголя конкретно ехать кукухой. Или нет. В любом случае фильм из просто драмы очень быстро превращается в хоррор, но хоррор достаточно хитрый. Избежать спойлеров не получится, но чтобы не быть совсем уж плохим человеком, ограничусь констатацией: смотритель маяка тот еще абьюзер и любит периодически погазлайтить. Так что тут и не понятно до конца, чем нас хотят напугать. Адом, который всегда — другие. Или изначальным злом, в которое, как завещал нам Стивен Кинг, погружен наш пытающийся казаться рациональным человеческий мирок. Понятное дело, некоторые комментаторы начали сравнивать «Маяк» с «Зелёным слоником». На мой вкус, сходства чисто внешние и ограничиваются относительно закрытым пространством, двумя мужчинами, в это пространство помещенными, ну и всякими телесными выделениями (замечательная сцена, когда Патинсон с дикого похмела бежит под дождём, чтобы выбросить в море дерьмо из горшков — прям иллюстрация мема про «ето я»). Там, где в «Слонике» явлены пароксизмы власти, воплощающей символический порядок (нагляднее всего показанные в великом монологе Маслаева «Я полковник, пойдём на парад»), в «Маяке» размещены различные фантастические твари и места, где они по идее должны обитать. Реальные ли это твари, пришедшие из хтонического (привет, Лавкрафт), или воображаемые (и значит, порожденные внутренней душевной преисподней, тут уже привет Фрейду) — не суть. В этом ключе у той же Светланы Басковой можно вспомнить, к примеру, «Пять бутылок водки» (ну там «эта смена не закончится никогда», «желаю чаю» и прочий золотой фонд цитат, плюс алкоголизм)… А вообще, если совсем по-честному, то я в это всё тупо не верю. Ну, серьёзно, русалки? Чайки — это души моряков? Очередные тентакли? Алло, это что за «Пираты Карибского моря»? Создатели, вы точно не перепутали Дефо и Деппа? Нет, возможно, тут уже сами эти создатели немного газлайтят зрителя, и пытаются внушить ему, что он немного идиот, раз способен в течение двух часов просидеть в кино и не развести руками по итогам. Но, я был бы более мягок в формулировках и ограничился избитой мыслью, что магия кино уже которое десятилетие строится на лукавом балансировании между условностью и жизнеподобием (в широком смысле). И просто в этот раз на меня эта самая магия не подействовала. Ок, ладно. Как говорится, «села, поела, дальше пошла'.

В день выхода «Маяка» в российский прокат решил прервать исследование фильмографии Клинта Иствуда и наконец-то посмотреть, отчего вокруг этой картины столько шума, и был не столько озадачен, сколько возмущен. Фильм Эггерса – это образец поставторского артхауса, заигрывающего с хоррором, как жанром, вне его клише, пытаясь создать в нем новые правила игры и преодолеть его деградацию, начавшуюся еще в 1980-е и продолжающуюся до сих пор. Это не авторское кино, а именно артхаус, то есть камуфляж под фестивальными трендами отсутствия экзистенциальной боли художника. «Маяк» - это просто игра с цитатами, как литературными (Лавкрафт, Эдгар По), так и кинематографическими (от Полански, Кубрика и Вэла Льютона до «Острова проклятых»). Потому ничего удивительного, что фильм Эггерса получился не только не страшным, но откровенно нелогичным и бредовым, в котором первая половина соткана из якобы пугающих намеков, а вторая из метафор с мутным содержанием. Все критики и зрители без исключения говорят об атмосферности «Маяка», сверхординарной операторской работе (номинация на «Оскар», между прочим), но, помилуйте, атмосферность и эффектность – не одно и то же. Атмосферность таких классических хорроров, как «Ребенок Розмари» или первый «Омен», складывается из множества элементов, прежде всего из сочетания одновременной загадочности и логической прозрачности происходящего. «Маяк» загадочен, но лишь внешне, в плане визуальных эффектов и при этом совершенно непрозрачен для интерпретации. Кто-то писал о мужском бессознательном, которое Эггерс, как опытный визионер, жестко препарирует, кто-то писал о мифологии Лавкрафта и его страхе перед монстрами воды (вода – давний символ бессознательного), но все это можно вывести лишь из полунамеков фильма, ведь ничего в нем не говорится конкретно, по существу (полагаю, что и в дебюте Эггерса «Ведьма», которые не видел и теперь уже точно не буду смотреть, дела обстоят не лучше). Как синефил, всегда любил и люблю сложное кино, но терпеть не могу, когда за глубину выдают мне внешнюю эффектность и нелогичность. В ленте «В прошлом году в Мариенбаде» тоже мало логики, на первый взгляд, но это пока вы не примите логику сновидения и памяти. Здесь же режиссер беспомощно застревает между коммерцией и артхаусом, снимая одновременно и то, и другое: с одной стороны, он следует фестивальным трендам - сексуализировать любые поступки своих героев, с другой стороны, он хочет заработать, потому нацеливается на то, чтобы испугать зрителя. Конечно, заслуживает уважения подход Эггерса к хоррору: впервые с середины 70-х (его «Ведьма» - не в счет), он пытается снять фильм «чистого страха», то есть без натурализма, расчлененки, криков и потоков кроки – всего того, что, начиная с Хершелла Гордона Льюиса, превратило «фильм ужасов» в «фильм отвращения». Однако, у него это не получилось, ибо для создания загадочной атмосферы тоже нужна своя логика, а не просто ворох метафор с малопонятным содержанием. Единственным достоинством фильма, наряду со стильным черно-белым изображением и неплохой музыкой (начальная безмолвная сцена приезда героев на маяк, безусловно, удалась) является исполнение Паттинсона, который еще в «Космополисе» доказал, что играть умеет. Дефо же – столь же деревянный, как и в «Антихристе», ничего не поделаешь, амплуа. Одним словом, «Маяк» - это раздутый совершенно из ничего псевдошедевр, безбожно игнорирующий правила драматургии и сюжетосложения во имя визуального эффекта. Как и подобает кинематографу в эру тотальной симуляции, картина Эггерса – это симулякр, пустой образ, не содержащий ничего кроме отсылок и цитат к другим текстам, однако, в отличие от образцов кинопостмодернизма 80-х (например, лент Гринуэя и даже, Боже мой, Карпентера) не обладает ни их артистизмом, ни философской изощренностью. Если воспользоваться заглавием романа Ольги Славниковой: «Маяк» - это стрекоза, увеличенная до размеров собаки, но собаки беззубой и облезлой.

Рецепт сей сказки прост и может быть даже многим противен. Но тем не менее, проверен временем, которому известно, что получится, если малым числом или в одиночку забросить человека в дальний угол пустого места, оставив наедине или с глазу на глаз, без свидетелей, в ограниченном пространстве тесного сожительства внутри замкнутого коллектива или, как здесь, совсем без него, вызывая пару собеседников на откровения, обнажающие нутро в обстоятельствах, когда стесняться некого, да и бояться нечего, шумно выпуская всё наружу, ошарашивая напором своего неприятеля. Безупречный план для реализации любых фантазий, куда разумеется и глядел Роберт Эггерс, демонстрирующий размах своего воображения в плодах трудов Роберта Паттинсона и Уиллема Дефо, которым волей-неволей приходится источать дерьмо и купаться в духовных нечистотах доставшихся им неприглядных персонажей, отвязывающихся от правил и принципов, уступая инстинктам и поддаваясь иллюзиям, попадаясь в вырытые режиссёром сюжетные ямы, не имеющие впрочем решающего значения к тому, что он вместе с ними несёт. Можно терпеливо искать глубокомысленность в потёмках, где утопают несуществующие и несущественные для этой картины смыслы, поскольку в своей дебютной работе режиссёр не вяжет логических кружев, не плетёт паутину триллера, упиваясь приёмами и технологиями, уступая инициативу оператору Джарину Блашке, увлечённому игрой черного с белым в состаренной картинке квадратного кадра, сравнимого с архивными плёнками некогда ещё немого кино, как и положение персонажей, чья образность подменяется физиологией, предъявляющей к актёрам не харАктерные требования, а биологические, в чём вполне преуспевают и тот и другой, оставляя наблюдателя совершенно безучастным к происходящему. Но в том нет их вины, если сценарий построен на рефлекторных действиях, рождённых воспалённым воображением его авторов, несомненно вдохновлённых куда боле ценными образцами своих предшественников, обнаруживая своё подражательства отсутствием в них сколь ни будь связной подоплёки событий, определяемых не оригинальным замыслом, а типологией хрестоматийных знаний, поднимая цену бреда вызывающей прямотой картинного мистицизма, опрокинутого напором неизвестности, в которой игра теней не может заштопать интеллектуальную дыру, шокируя эстетикой органических откровений, пережитков древних миров, откуда и вышли все нынешние поколения.

'Маяк' принято хвалить. Право, приятно следить за столь необычным для наших дней визуальным рядом, наслаждаться крупными планами ведущих актеров и тяжелым концептуальным замыслом. Этот фильм кажется вызовом для большинства шаблонных хорроров. Крупные планы, филигранная операторская работа, возможность для актеров выдавать многозначительные монологи, отсутствие нарратива. С таким багажом можно даже сделать нечто истинно культовое. Такое, чтобы вспоминали, как 'Голову-ластик'. Да и визуальный ряд - каждый кадр достоин внимания. И эти чайки... Действительно конкурентоспособно. *** Все так, достоинства неоспоримы. Но так ли хорош этот фильм в действительности? Для философской притчи, на мой взгляд, получается недостаточно. У двух героев нет истинной причины для конфликта. Возможно дело в деструктивности? Может на то и полагался режиссер? Однако и для такого толкования попросту недостаточно исходных данных. А в контуры, представленные Эггерсом можно зашифровать самые немыслимые вещи: от инопланетян до Второй мировой войны. Концептуальное искусство. Но и в таком разрезе фильм не выглядит лидером. Стоит лишь немного поинтересоваться историей его создания и выясняется, что перед нами римейк. Римейк? Римейк для концептуального локомотива? Это даже смешно. Остается лишь восторгаться мастерством двух талантов. Но согласитесь, в предложенном формате они скорее утверждаются, нежели завоевывают новые пьедесталы. Никто не может отказать им в неимоверном таланте. Но разве Уиллем Дэфоу делает нечто новое в сравнении с тем же 'Антихристом'? Отдельные моменты моменты выглядят действительно наполненными экспрессии. Буквально каждое появление русалки или постоянное вовлечение в сюжет чаек по своему гениальны... Но вот в целом картина не выглядит столь безусловно. *** Развивая тему отсутствия концепта. Вспомнился роман Джека Лондона 'Морской волк'. Там в сущности затрагиваются те же шестеренки. Вопросы насилия и маскулинности, сглаживания конфликтов и смирения с природой. И пусть у Джека Лондона конфликт в разы более искусственен, но общая картина выглядит куда более целостной, гармоничной. Этой гармонии как раз и не хватает ленте Эггерса. Рядом с шедевром 5 из 10

Структура ленты – банальная до безобразия. Однако «Маяк» – кино вовсе не того разряда, в который его по ошибке можно записать. Для начала, стоит намотать на ус, что основная идея фильма родилась у Роберта Эггерса и его брата Макса Эггерса совершенно случайно. Братьям хотелось поэкспериментировать с форматом. Хотелось при помощи всех известных визуальных и звуковых приёмом сделать мистических хоррор на острове, в центре которого зловеще освещает потёмки человеческой натуры старый маяк. Первое, чем цепляет «Маяк», это своим фольклором и риторикой местного языка – фильм представляет из себя набор старинных мореходных мифов, а его персонажи говорят на ныне умерших диалектах. Здесь вся соль в том, как именно говорят герои, каким языком и какой жаргон они используют при этом. А вот техническая сторона фильма – отдельная баллада. «Маяк» не просто так во время просмотра выглядит и чувствуется, как кино не своей эпохи. Да и вообще, если бы не шикарные Роберт Паттинсон и Уиллем Дефо в главных ролях, режиссёр смог бы добиться стопроцентной иллюзии, будто бы его картина была снята в начале ХХ века. Но нет, «Маяк» – это хоть кино и снятое сегодня, но под характеристики своего времени оно попадает лишь частично. Всё дело в том, что для создания фильма авторы пошли на весьма любопытное ухищрение: при съёмках использовалась 35-миллиметровая чёрно-белая плёнка и оборудование из 20-х и 40-х годов прошлого века. А почти квадратное соотношение сторон кадра (1.19: 1), создаёт ту самую атмосферу клаустрофобии и полное отсутствие уюта во время просмотра. Местами смотреть «Маяк» невыносимо тошно (в хорошем смысле). Несмотря на свой жанр и явную попытку Эггерсов хотя бы стилистически сроднить своё произведение с работами отца хорроров, Эдгара По, фильму очень сложно напугать своего зрителя. «Маяк» больше вызывает чувство неприятия, чем дрожь от ужаса. Фильм пропитан безумием, которое одновременно успевает и веселить своими пьяными свистоплясками, и вызывать рвотные позывы. Простые вечера под стаканчик спиртного и танцы сменяются кровожадными разборками с чайками, сценами мастурбации и фантазиями о сексе с русалками – на словах звучит не настолько дико, как это мастерски смог реализовать Роберт Эггерс. Ощущается всё это ровно так, как и должно – желание убежать от «Маяка» куда подальше не покидает во время всего просмотра. Вот только желание досмотреть всю эту вакханалию до конца, из-за банального любопытства, всё же берёт вверх. Благо, с технической точки зрения, смотрится «Маяк» роскошно. Вся его визуальная прелесть строится не просто вокруг заигрывания с оборудованием прошлого века и тем, как именно зернит и затемнён кадр, а тем, как оператор Джарин Блашке («Ведьма») обращается с камерой. Для начала, никакой съёмки с плеча – только статичная картинка, простые пролёты вперёд-назад при помощи крана и геометрически просчитанная поездка всё той же камеры по рельсам. Визуально фильм зачастую и вовсе отсылает к классическим ужасам и не только. От очевидных референсов в сторону хичкоковских «Птиц» 1963-го из-за жутких чаек, окутывающих героев с ног до головы, до полномасштабного оммажа на «Сталкера» 1979-го Тарковского. Однако есть одно очень интересное наблюдение. Для кого-то это прозвучит, как полнейший бред, а для кого-то станет поводом посмотреть этот фильм. «Маяк» российскому зрителю способен показаться лишённой трэша, чёрно-белой версией культового «Зелёного слоника» 1999-го года. С той лишь разницей, что картина Эггерса знает себе меру и полностью отдаёт себе отчёт в том, что именно она пытается сказать, не уходя от заложенных ещё в прошлом веке законов жанра в пучины фейкового артхауса. У Эггерса «Маяк» всё же больше относится к жанровому кино, которое прекрасно осознаёт себя и не пытается притворяться чем-то другим, тем, чем оно явно не является. Самое главное очарование фильма даже и не думает прятаться где-то за пределами кадра – оно всегда находится на самом видном месте. Здесь речь идёт именно про двух центральных и почти единственных актёрах картины. Про Роберта Паттинсона и Уиллема Дефо хочется говорить долго и много, однако если идтись только по верхам, получается следующий тезис: как уже успели отметить зарубежные критики, оба актёра исполнили чуть ли не лучшие перформансы в своих карьерах. По правде говоря, это действительно так. Паттинсон окончательно и бесповоротно заслужил титул одного из самых талантливых молодых артистов своего поколения, а Дефо в очередной раз доказал, что роли безумцев ему к лицу, как никому. Ифраим Уинслоу – персонаж, из-за которого Паттинсон страдал на съёмочной площадке как никогда. Казалось бы, после коллаборации с интеллектуальной Клер Дени («Высшее общество»), актёру уже ничего не страшно и ничем его не удивить. Оказывается, есть чем: Уинслоу на протяжении всего фильма трансформируется из таинственного и мало звучного юноши, на дух не переносящего алкоголь, в горланящего во всю глотку песни моряков, опустошающий параллельно очередную бутылку спиртного, больного маньяка. А когда все запасы «провизии» заканчиваются, в дело идёт керосин, которого на острове предостаточно. Смотреть за страдания персонажа становится ещё веселее, если держать в голове слова самого Паттинсона, который признался в одном интервью, что на съёмках «Маяка» он то и дело валялся в дерьме, мочился в штаты и поедал грязь. Томас Уэйк – герой Уиллема Дефо, сошедший словно со страниц книг Хемингуэя: вечно рассказывающий о своих приключениях старик, красиво потягивающих трубку в темноте напротив масляной лампы. Невооружённым взглядом видно, насколько Дефо наслаждается этим персонажем. По всей видимости, после роли Ван Гога, за которую он в начале года получил номинацию на Оскар, амплуа сумасшедших актёру особенно хорошо удаются. Правда, Томас очень сильно отличается от образа известного постимпрессиониста – при помощи особого тембра голоса Дефо доводит безумие своего персонажа до зловеще-адских размахов. Каждый раз, когда он кричит, складывается ощущение, будто бы вот-вот из его груди вырвется нечто пугающее, нечто не из этого мира. Но не стоит принимать все вышеописанные характеристики персонажей за чистую моменту. «Маяк» – это кино про обнажение человеческой натуры. Сценарий братьев Эггерсов изучает самые тёмные уголки человеческой души, открывает которую человек лишь самому себе, наедине с собой. Кто-то под нескончаемый вой сирен мечтает об очередной бутылке, кто-то просто болен настолько, что уже начинает путать реальность и сумасшедший вымысел у себя в голове. Всё это прячется за манерами, правилами социума и, банально, человеческими эмоциями. Фильм подытоживает все эти мысли: лишаясь всего этого, оказываясь взаперти собственных желаний, человек рискует превратиться в похотливое животное, пожирающее слабых. А может и нет никакого превращения, может быть монстры прячутся у всех на виду под масками добра? 8 из 10