отзывы и рeцензии

Грек Зорба: отзывы и рeцензии

Что есть свобода для человека? Это свобода мыслить, свобода писать, свобода творить. Это свобода любить и быть любимым, свобода самовыражения. Свобода — это сама жизнь. Однако многие люди этого не понимают и загоняют себя в золотую клетку из сплошных правил, которые не позволяют им быть самими собой. Эта мысль легла в основу психологической драмы «Грек Зорба». Синопсис Молодой английский писатель Бэзил получается в наследство от грека-отца небольшой земельный участок на острове Крит, куда он отправляется, чтобы вновь запустить старую шахту. В пути ему в личные помощники навязывается чудной грек по имени Алексис Зорба, который помогает Бэзилу не только в восстановлении шахты, но и примирению с дикими нравами местных жителей. Фильм, на самом деле, цепляет, прежде всего, игрой актёров. Хотелось бы отметить исполнение Энтони Куина в роли Алексиса Зорба, темпераментного и полного страсти и эмоций грека, который привык жить так как хочет. Также восхитила игра греческой актрисы Ирен Папас в роли вдовы, чье холодное сердце сумело растаять только перед англичанином Бэзилом, который единственный увидел в ней больше, чем просто женщину. Наконец, следует упомянуть мадам Гормензию в исполнении Лили Кедровой, воплотившей образ одинокой старой француженки, еще мечтающей найти свою настоящую любовь. Греческий режиссер Михалис Кокоянис снял необычную экзистенциальную драму о сочетании в человеке свободы и безумия. Режиссер на протяжении всего фильма показывает нам противопоставление двух образов: образ чопорного английского джентльмена Бэзила и темпераментного и импульсивного Зорба. В фильме отсутствует четкий сюжет, но режиссер акцентирует внимание не на сюжете, а на развитии двух личностей, один из которых остается самим собой до конца, а второй наконец осознает ценность свободы. Важно отметить, что атмосфера фильма неразрывно связана греческой культурной и бытом. В фильме греки не предстают в роли неотесанных варваров, хотя сцена с переделом имущества умершей хозяйки отеля поразила до глубины души. Однако мы видим, что жители острова живут своей жизнью, своими личными проблемами. Как уже было отмечено выше, сценарий фильма не имеет какого-то цельного сюжета, главной интриги, за которую бы держался весь фильм. По сути «Грек Зорба» состоит из нескольких параллельно развивающихся сюжетных линий, повествующих о судьбе того или иного героя. Так одна из сюжетных линий рассказывает о том, как главный герой Бэзил мечтает возродить шахту, в чем ему пытается помочь Зорба, которому как раз приходит в голову невероятная идея. Другая сюжетная линия посвящена страстям в греческой деревушке, разгоревшимся из-за одной молодой вдовы, которая не подпускает к себе ни одного мужчину, из-за чего становится объектом ненависти жителей деревни. Апогеем становится ночь, которую проводят вместе вдова и Бэзил. Наконец, третья сюжетная линия посвящена роману между мадам Гормензией и Зорбой, который, скорее всего, выражает к ней чувства из жалости, нежели из-за искренней любви. Итог «Грек Зорба» — необычное, но любопытное кино о личной свободе, которая дает человеку возможность жить по-настоящему. Фильм интересно также смотреть за счет изображения жизни обычных греческих крестьян. Самое главное, картина заставляет задуматься над многими вещами, над истинными ценностями, которыми стоит дорожить. 7 из 10

«Грек Зорба» — экранизация одноименного романа Михалиса Коянниса, поставленная режиссером Никосом Казандзакисом. В картине мир поделен на три аспекта: вежливый житель туманного Альбиона Бэзил, приехавший на Крит получать наследство; жизнерадостный, предприимчивый и бесцеремонный с виду, грек Алексис Зорба и жители острова, несмотря на отдельные типажи, слитые в одну массу, имя которой — толпа. Взаимодействие их между собой происходит в основном посредством отношений к двум вдовам — местной неприступной красавице и хозяйке отеля француженки мадам Гортензии. Образ Зорбы многогранен, в нем сочетаются черты истинного эпикурейца с житейской сметливостью обычного островитянина. Кипучая его энергия не только созидает, но может и разрушить, чтобы заставить потом смеяться над обломками несбывшихся проектов. Высшее выражение сути этого грека — танец, в котором он растворяется и празднует жизнь. Он любит ее во всех проявлениях, без тени сомнения бросаясь в самые опасные ситуации, равно как и в постель очередной афродиты. Мистический танец Зорбы сродни Тандаве — танцу творения Шивы. Неугомонный этот грек готов самоотверженно нести служение хозяину, но не позволит ему посягнуть на его свободу.. В изобилующем обаянием Зорбе подкупает нежное отношение к женщинам, нуждающимся в его любви и ласке. Таков он с Гортензией. Но Зорба не станет домогаться вдовушки, которая равнодушна к нему. И радуется как ребенок, когда видит ее интерес к англичанину. Однако защитить женщину от несправедливого возмездия он бросается сразу, потому что господь создал его настоящим мужчиной. Чего, увы, не скажешь о Бэзиле, которого хватило только на то, чтобы подарить несчастной ночь любви. Для мужской части толпы «вдовушка» — желанная недотрога, как запретный плод, разжигающий похоть до безумия. Мужчины эти похожи на стадо животных во время гона, борющихся за единственную самку. Но если самцы отстаивают право обладания в честной драке, то люди просто маниакально преследуют вдову, единые в своем безумном вожделении. Особняком тут стоит юноша, павший жертвой своей исступленной любви к красавице. Его хладный труп рождает в толпе новую жажду — жажду мести, к которой рьяно присоединяются и женщины острова, представленные в основном дряхлыми злобными старухами. И когда вдова убита, все мстительно вздыхают. Но полноте, стало ли им от этого легче? Не будут ли они искать новую жертву, которая помогла бы им избавиться от этой сосущей изнутри неизбывной тоски, тоски бесцельного, безрадостного существования?.. А мадам Гортензия для них — всего лишь жалкая комичная старуха, которую бог по ошибке наделил богатством. И они, как грифы на падаль, слетаются со всех сторон к дому умирающей мадам, чтобы растащить ее имущество. (Парадокс, но опустившиеся в своем поведении до животных инстинктов люди эти, способны чувствовать музыку и играть на инструментах.) Было бы упущением обойти молчанием безобидное существо — юродивого Мимифоса. Он одинаково любит этих несчастных женщин и сострадает им от всего сердца. Мимифос — некий катализатор, нечаянно ускоряющий ход событий. Так же, пожалуй, как монахи в монастыре, беззлобно высмеиваемые авторами. Энтони Куинн играет увлеченно, сочно, во всю мощь своего таланта. Он наслаждается игрой и словно заражается очарованием своего персонажа. За эту роль Куинн удостоился званий «Лучшая мужская роль» (Золотой глобус), «Лучший иностранный актер» (Британская киноакадемия). Алан Бэйтс воплощает стандартного англичанина, в жилах которого течет капля греческой крови. Возможно, это она, та самая капля, и подвигла его разорвать цепь обусловленностей и пойти к вдове, а в финале — просить Зорбу обучить его танцу. За холодной красотой вдовушки, которую воплощает Ирен Папас, кроется животный страх перед толпой мужчин. Даже ее нежданно вспыхнувшая страсть к англичанину вымучена и боязлива, словно она целомудренная девушка, решившая отдаться возлюбленному. Именно этот ужас быть растерзанной — причина ее трагической гибели. Единственный раз за всю картину мы видим улыбку на ее лице — когда Бэзил подает ей зонтик. Это даже не улыбка, а лишь отсвет потаенных чувств. Но как он много значит! Для нее, для Бэзила, для зрителя. И, наконец, Лиля Кедрова. Хочется остановиться и отдышаться, перед тем, как говорить о ней… Это, на мой взгляд, одна из лучших женских ролей в кино, и потому — реверанс американцам, сумевшим высоко оценить замечательную русскую актрису. Во всем облике мадам Гортензии в исполнении Кедровой — в прическе, нарядах, в движениях, срывающемся от волнения голосе, разъятых глазах — написано: «Полюбите меня. Я хорошая. Я тоже буду любить вас!». Да, она смешна, нелепа, но как хочется, следуя за Зорбой, обнять ее, утереть слезы, успокоить на груди, потому что, несмотря на все ее романы с мужчинами, в Гортензии живет маленькая, трогательная в своей наивности, невинная девочка. Музыка Микиса Теодоракиса к танцу «Сиртаки» великолепна сама по себе, она зажигает, зовет пуститься в пляс. Недаром «Сиртаки» стал впоследствии народным танцем Греции и облетел весь мир. Оператор Уолтер Лассали умело использует возможности усиливающего контрасты черно-белого кино. Последними кадрами, где Зорба и Бэзил, озорно смеясь, отбивают ритм танца, однозначно авторы хотели сказать всему человечеству: «Танцуйте! В танце — жизнь!» 9 из 10

Роман Никоса Казандзакиса про Алексиса Зорбу и его американского товарища предельно автобиографичен. Дело в том, что сам Казандзакис в молодости занимался предпринимательством и арендовал шахту на Крите, а его управляющим был пожилой грек по имени… Георгис Зорба. Вот как его, простите Алексиса Зорбу, описывает Никос: «он имел то, что нужно было в то время греку для спасения — непосредственность мироощущения, цепкий взгляд, выхватывающий необходимое для поддержания жизни, способность видеть в ежедневно обновляющемся мире привычные понятия как бы впервые: ветер, море, огонь, женщину, хлеб, твердость руки, молодость сердца, он всегда имел мужество посмеяться над самим собой. Им будто бы правила некая сила, парящая выше души, и наконец этот дикий клокочущий смех как из глубокого источника, более глубокого, чем нутро человека». Собственно этому характеру и посвящен фильм. Энтони Куинн вкладывает в образ Алексиса все свое обаяние, темперамент, актерскую харизму. Все остальное — лишь атрибуты, которые должны усиливать впечатление от картины. Прежде всего нужно выделить музыку Микиса Теодоракиса, которая в настоящее время, наверное, уже стала полноправной визитной карточкой Греции, наравне с горой Олимп, Акроплем и Микенами. Отменно поработал и актерский состав. Алан Бейтс, Ирен Папас, Лилия Кедрова ни в коей мере не солировали, но их участие оказалось очень важным, ибо каждый из них добавил вистов Энтони Куинну в таком неожиданном бенефисе. Понравились мне и визуальные решения Какоянниса. Казалось бы он рассказывает простую историю о сельских жителях, но неожиданно понимаешь, что картина вышла за рамки повествования. Зорба — уже не Зорба, а архетип, как и многие другие персонажи. Увы, у Жюля Дассена совсем не получилось также четко проработать другое произведение Никоса — «Христа распинают вновь». Уверен, что у Какоянниса вышло бы лучше. Ведь существенное преимущество «Зорбы» в том, что кино содержит в себе неповторимый национальный колорит. Чего только стоит сцена, когда Ирен Папас остается наедине с Аланом Бейтсом, равно как и каждое совместное появление в кадре Энтони Куинна и Лилии Кедровой. А сцена с крушением канатной дороги и реакция на это Зорбы. Красота. Считаю, что это один из лучших фильмов 1964 года. Он заражает зрителя оптимистичным отношением к жизни, которое потом долго «не отстает». Шедевр. 9 из 10

Картины Михалиса Какоянниса, вошли в золотой фонд греческого кинематографа. «Грек Зорба» — самый известный фильм режиссера, греко-кипрского происхождения, рассказывающий о молодом англичанине, приехавшем на остров, чтобы возродить угольную шахту и преодолеть творческий кризис писательства. Знакомство с Зорбой, он же спагетти (потому что длинный) и ходячей катастрофой (потому что все портит), полностью меняет мироощущение молодого человека. Бэзил и Зорба становятся друзьями, но сталкиваются с жестокостью местных жителей, которые как коршуны преследуют вдову, не отвечающую на ухаживания поклонников и хищников, тянувших вещи умершего человека, с неописуемым озорством. Несмотря на драматические моменты злобы недолюдей, картина незабываема юмором и мощной игрой актеров. Из Зорбы (Энтони Куинн) эмоции так и прут, он хватает руками все, что видит, с отчаянием и безумством, доказывая каждый день себе и окружающим, что свобода — жизнь с полной грудью, чувством огня внутри себя и сражением за свои мечты! Ирен Папас (вдова) почти не произносит реплик в фильме, но играет глазами так, что гнев, любовь и ужас одинокой женщины, долго остаются в памяти зрителя. Но самой запоминающейся актерской работой является персонаж хозяйки гостиницы. Лиля Кедрова — единственная русская актриса, получившая «Оскар» — настоящее откровение, играющая по системе Станиславского. Она переживает эмоции своей героини, живущей мечтами юности, в которой четырежды вдова, ждет своего мужчину из заморских стран. Зорба для нее — последняя надежда на счастье, Бабулиночка, как ребенок наивна, забавна и обаятельна. Греческий колорит, в картине, приобретает колоссальный размах, когда зритель, единясь с главным героем, начинает отбивать ритм сиртаки всеми свободными конечностями! Финальный танец — пособие для начинающего танцора греческого танца, он символ жизни в тюфяковом британце, который «глух» и неспособен защитить свою женщину, бесхребетен в экстренной ситуации, но поздно осознающий, что избавиться от оков и стать свободным можно лишь имея некое безумие и риск. «Все будет хорошо, мы будем жить тысячу лет»! — говорит Зорба в конце картины, ведь он достиг буддовости, воспаряя над горестями, смеясь бедам в лицо. Зорба — душа картины, он не живет, как проповедник, но дарит людям маленькие чудеса, заставляя стареющую женщину чувствовать себя молодой и превращая сумасшедшие идеи в реальность. 9 из 10

С первых капель дождя. С первой наглости надоедливого Зорбы. С первой секунды фильма со дна души поднимается страх давно подавленных животных инстинктов. Хорошо или плохо? -Возьми меня с собой. -Почему? -Неужели нельзя сделать что-нибудь просто так? Не спрашивая почему? Странный грек, который словно стелется перед иностранцем ради того, чтобы получить работу. Есть ли у него гордость? Оказывается есть. Для того, чтобы человек казался гордым и несгибаемым, необходимо одно но, через которое он никогда, ни при каких условиях не переступит. Так и старик Зорба, который выполнит для вас любую работу, никогда не откажется от своей свободы. Ты слишком много думаешь, вот в чем твоя вина. Образованные люди все взвешивают. В чем прелесть образования? Оно дает осознанный выбор. Но одновременно погружает в отчаяние, доказывая что выбора нет. На самом деле есть лишь крайности: Зорба — едешь со мной, или Зорба, ты мне не нужен. Неужели вся жизнь сводится к упрощению, а мнимый выбор сводится к двум пунктам — смирение или дикость? -Почему молодые умирают? Почему люди вообще умирают? Какая же польза от твоих чертовых книг, если они не дают ответа? О чем в них говорится? -В них говорится об агонии человека, который не может ответить на этот вопрос. -Я плюю на агонию. Фильм «Грек Зорба» такими мелкими деталями как сигареты, плач ребенка, стадо овец, на которые вдруг фокусируется камера с диалогов главных героев, завораживает зрителя как змея, медленно поднимающая голову. О чем он? О любви к жизни? О греках? Об ожидании смерти? -Полагаю мы найдем где остановиться. -Конечно. Ты что, никогда не слышал о гостеприимстве греков? Гостеприимство — несомненно положительное качество той толпы, которую мы видим. Но как толпа может быть гостеприимной? Звери не ходят друг к другу в гости, не останавливаются в гостиницах. Они вообще привыкли надеяться лишь на себя. И те милые люди, с которыми вы только недавно выпили чашечку чая или пропустили пару-тройку стаканчиков рома, в толпе перестают быть людьми. Неужели? Веселые греки исполняют греческие танцы под веселую греческую музыку. Что еще нужно для счастья? Радоваться мелочам — любить жизнь, какая она есть, находить веселье в каждодневных трудах и невзгодах, восхищаться дельфинами, любоваться красавицами-гречанками, слушать беззаботные крики босоногих греческих детей. По сравнению с «Греком Зорбой» «Моя большая греческая свадьба» выглядит хромой пародией американцев. Бог, который еще тот дьявол, дает тебе в руки Рай. По контрасту с беззаботностью и танцем на костях жизни, предстает героиня Ирен Папас, Вдова. Молодая, красивая, дикая и неукротимая. Ее не сможет приручить ни пылкая любовь, ни голая страсть, ни большой кошелек. Ее взгляд, обращенный к Бэзилу, показывает жажду уважения. До встречи с ним она была похожа на тигрицу, только не рычала для сходства. А в сцене, где галантный англичанин подает дикарке зонт, ее глаза вдруг вспыхивают. Ирен Папас удалось так ярко передать эмоции героини, что секундный эпизод притягивает и западает в душу как вершина актерского мастерства. Встречи, которые ведут в никуда. Взгляды которые так и остаются взглядами. Я должен торопиться, ведь смерть приходит так скоро. Фильм о том, как надо танцевать до потери дыхания, танцевать на обломках любви, на радость жизни и на зло смерти. Когда весело и когда больно. Когда пусто на душе и когда эмоции выливаются через край. Тогда первобытная жажда веселья вызывает уважение: -Я не хочу неприятностей -Жизнь — вообще одни неприятности. Жить значит искать неприятности. Или неприкрытая логика: Лес принадлежит монастырю, монастырь пронадлежит Богу, а Бог принадлежит всем. Плевать в лицо условностям — тоже завораживающая черта, которая восхищает в Зорбе. Пока он все делает «как надо», ему все равно, каковы правила вокруг. Он изобретет новые при необходимости. А не получится — пошлет всех подальше и рассмеется в лицо дуракам, даже если дурак — он сам. Все так непринужденно и ярко. Но Грек Зорба еще и о менее приятных материях. О том как далеко можно зайти, подчиняясь животной стороне натуры. О том, как толпа готова закидать камнями, затоптать тех, кто непохож на нее и пугает своей непохожестью. О том, как падальщики слетаются, почуяв добычу. Как обезумевшие от жажды наживы люди, если можно их так назвать, слетаются на труп словно огромные жужжащие мухи. Это пугающе отвратительно. Это глубина падения человека. Но такова жизнь, и страшнее всего то, что никто этому не удивляется. Вот только к чему пессимизм? Мы же боимся, что и в нас, таких образованных, начитанных, когда-нибудь проснется животное. Да и нагружаем себя академическими знаниями в страхе, что можем приблизить конец. А ведь человеку на земле изначально дан выбор, нужно только помнить, что добро со злом нокогда не смешиваются в душе. Тогда можно и танцевать от безумного веселья, пира во время чумы, или топтать в танце удушающее горе. Я слишком люблю тебя чтобы не сказать, босс — у тебя есть все, кроме одного. Безумия! Тебе не хватает безумия! Иначе ты никогда не сможешь обрубить веревку и быть свободным. И вот после всех трагедий Зорба и его босс-англичанин пляшут и смеются как сумасшедшие. Ведь фильм — о людях, которые находят бешенную радость уже в одном дне жизни. О жизни, которая любит тех, кто радуется ей.

Мужчины в пути — заразительно хохочущий грек Зорба и сдержанный англичанин Бэзил, женщины ожидают — сентиментальная мадам Гортензия и гордая молодая вдова. Место встречи — остров Крит, славящийся своим гостеприимством, но в то же время — жестокостью традиций. Жители провинции добры и практичны: приезд иностранца — повод угостить его, смерть же — повод разобрать его вещи. Безжалостно солнце, но танцуют под ним те, чьи чувства уже не могут оставаться заложниками истерзанного тела, вырываясь наружу, и не важно — умер твой сын или ты очнулся от долгого сна, увидев мир во всём его многообразии, важно — вопреки всему в себе обнаружить человека. Неистового, рьяного, радующегося или скорбящего: чувствующего и готового эти чувства передать другим… Майкл Какояннис в 1964 году представил миру удивительно светлую, несмотря на мрачность ряда эпизодов, трогательную и в чём-то непередаваемо детскую ленту о человеке, которого зритель, кажется, знает всю свою жизнь, начиная от его жизнерадостной улыбки и кончая его несуразными, импульсивными поступками. Этот грек Зорба — эпического размаха герой, потому что он современен в любой век: уличный философ, любящий женщин и уважающий смелые решения. Он не требует от жизни многого, общительностью обращая на себя внимание будущих друзей; он старый плут, но почему-то его хочется непременно прощать; он полон идей, но реальность постоянно корректирует его планы. Зорба всё воспринимает как данное, не особенно унывая: это словно сказочный персонаж, очаровывающий своей непосредственностью, потому чудится во взрослой ленте щепотка наивности, будто историю рассказывает нам мальчишка-хулиган. Бэзил, как и принято в подобном сюжете, герой-наблюдатель, оценщик происходящих событий, но по мере знакомства со своеобразным греком он превращается в по-настоящему действующее лицо, обнаруживая шаг за шагом в себе новую личность — рвущуюся ввысь, эмоциональную и жаждущую. По мнению Зорбы, он уж слишком начитанная особа, потому-то «даже дельфинов не любит». Бэзил учится заново ощущать мир: здесь нет никаких моральных дилемм, но есть природа-властительница, щедро осыпающая неблагодарных людей своими дарами. Британец влюбляется в притягательную холодность греческой вдовы, поначалу сомнениями мучаясь, но потом, отринув привычные смятения, Бэзил бросается в любовное приключение. Он, безусловно, навсегда запомнит ироничного Зорбу, так повлиявшего на него. Родившаяся в Санкт-Петербурге Лиля Кедрова в образе мадам Гортензии, владелицы отеля, затмевает игрой всех без исключения: и невыразимо прекрасного Энтони Куинна, и убедительного Алана Бейтса, и красивую Ирэн Папас. Киноакадемики, наградившие её премией «Оскар» за роль второго плана, пожалуй, вынесли за всю свою историю одно из самых справедливых решений. Француженка Гортензия — одинокая старая дама в собственном отеле — давно утратила чары молодости, воображая несуществующих бывших поклонников, что её покинули. Для коренных жителей она — обеспеченная чудачка, для Зорбы — несчастная женщина, которая нуждается всего лишь во внимании. Одним монологом о четырёх адмиралах Кедрова покоряет зрителя, и ты ждёшь её появления на экране с трепетом, ибо, пусть и стара эта женщина, пусть и жалка, но, как и Зорба и Бэзил, тебе хочется успокоить её, сказать, что всё хорошо и будет хорошо, что мир не без добрых людей, что старость — далеко не конец приключениям. Мадам Гортензия более отверженный человек, чем молодая вдова, — она сама олицетворяет собою остров, забытый и никому не нужный… Наверное, таких людей много в мире и им уже не поможешь. Слишком поздно. «Грек Зорба» — поистине грустная картина, в которой мужчины, невзирая на палящее солнце, танцуют, надо всеми бедами внутренне восклицая «Мы живые! Мы живые!». Жизнь состоит из знакомств и расставаний, из рождений и утрат, из любви и ненависти, из рутинных и ярких дней, из познания странного, странного мира и прощания с ним. Жизнь, как она есть. Мы принимаем её, по-хулигански разбивая из рогатки окошко покоя: мы не будем спокойны, мы будем пребывать в движении. Вперёд! Что такое это ваше уныние? Нам некогда и незачем грустить: нас ждут грандиозные замыслы, вперёд — проживать очередной день! Мы живые! Не позволяйте себе и другим становиться заброшенным островком.